Жизнеописание Петра Степановича К. - Анатолий Вишневский

Лида, жена старшего сына Петра Степановича, была предупреждена заранее, она притворно удивилась, увидев младшего брата, как если бы ожидала только Даниила, накрыла стол, и они просидели весь вечер, на протяжении которого старший сын Петра Степановича непрерывно проклинал себя за то, что связался с этим шарлатаном.

Как условились, они навели разговор на лечение алкоголизма, ожидали, что Даниил все же убедит младшего брата попытаться пройти курс лечения. А Даниил, то ли забыл, то ли на него тоже водка подействовала, – старались же младшему брату меньше оставить, чтобы он снова не напился, – стал ругать это лечение.

– Это бесполезно, – говорил он. – Не смешите меня. А уж принудительное лечение – вообще кретинизм! Ничего они не вылечат, только еще больше здоровье загубят!

Младший брат поддерживал Даниила с некоторым даже знанием дела, они быстро спелись.

Старший сын Петра Степановича был просто возмущен, под конец не выдержал и язвительно спросил Даниила:

– И это все, что знает ваша медицина? Я вижу, вы ничего, кроме поноса, лечить не умеете. Что же ему теперь так и оставаться алкоголиком навсегда?

– Мы и понос лечить не умеем, – дружелюбно откликнулся Даниил, не вполне твердо выговаривая слова. – Медицина – это же не наука, как у вас, – все заранее рассчитал – и точно попал в ту точку, в какую целился. Кстати, кого ты имеешь в виду, когда говоришь об алкоголиках?

– Да вот, братца моего, – раздраженно кивнул старший сын Петра Степановича в сторону младшего брата. Надо было кончать бессмысленный разговор, он зря тратил время с этими двумя пропойцами. Шарлатан – он и есть шарлатан!

– А, ты о нем! – Даниил словно бы проснулся, повернул голову и уставился на младшего брата. – Но я не думаю, что у вас алкоголизм, у алкоголиков глаза не такие. Тут, возможно, какая-то другая интоксикация, это бывает. В таких случаях мы обычно можем помочь. У вас часто бывают судороги нижних конечностей?

Младший брат видел, что водки в бутылке осталось почти на донышке, на одну рюмку, а рюмки у всех были пустые. Как сделать, чтобы этот остаток достался ему? Неожиданный и довольно нелепый вопрос Даниила застал его врасплох, но в то же время дал возможность, отвечая ему, как бы невзначай вылить себе в рюмку остатки водки.

– Что-то не замечал, – промямлил он, уже держа бутылку в руке.

– Странно, – задумчиво произнес Даниил. – Должны были бы быть. Надо сделать анализы. Если хотите, зайдите ко мне, я дам вам направление на анализы, вот бумажка с адресом и моим телефоном.

Понятно, что ни за какими направлениями младший сын к Даниилу не пошел, бумажку потерял или выбросил, но этот Даниил оказался удивительно настырным. У него и со старшим-то сыном Петра Степановича было почти что шапочное знакомство, а о младшем – и говорить нечего. Тем не менее он вскорости заявился к нему в его Гастроном, уже по приятельски, и сказал, что прочитал кое-что обнадеживающее о его случае. Это не алкоголизм, конечно, другая болезнь, какой-то синдром… Младший сын забыл название. Внешние проявления сходные, но, в отличие от алкоголизма, за лечение которого Даниил ни за что бы не взялся, эта болезнь лечится гипнозом. Может, и врут, конечно, но почему бы и не попытаться.

– Риск небольшой, а там глядишь – и вернешься на свои параллельные брусья. Вообще-то я такие вещи делаю за деньги, но с тебя я денег не возьму, у меня здесь научный интерес.

Он уже перешел на «ты» и вообще сумел расположить к себе младшего сына Петра Степановича и таки затащил его к себе на сеанс гипноза.

Петр Степанович ничего этого не знал, на выздоровление младшего сына уже почти не рассчитывал… Так, цеплялся за надежду, больше по привычке, потому в каждом письме и спрашивал: нет ли перемен? А какие могут быть перемены?

А тут приходит письмо от старшего сына, в котором тот сообщает, что ему утвердили тему докторской диссертации. Это Петра Степановича не удивило, он уже привык к научным успехам сына, у него в особой папочке лежали копии всех его статей, напечатанных в разных журналах, две даже были опубликованы в «Успехах физических наук», а одна – на английском языке. Все же известие было приятное, Люба обрадуется. И Кузьме Алексеевичу надо, при случае, рассказать: знай наших!

Петр Степанович перевернул лист, исписанный с двух сторон, а на второй стороне оказалась еще одна важная новость. Сын так и писал:

А еще важная новость, вот какая. Братец мой, кажется, бросил пить. Во всяком случае, приходил трезвый, побритый и говорил, что полностью завязал. Сейчас, будто бы, собрался уходить из магазина и ищет другую работу. Поживем – увидим. Я звонил Даниилу, помнишь, я тебе рассказывал про него, любитель восточной медицины, я его когда-то познакомил с братом. Спросил, не его ли это рук дело. Он смеется, говорит: от врача в таких делах мало что зависит, главное – пациент. Выздоровление же брата вроде бы подтверждает. Я его считал шарлатаном, а сейчас– не знаю.

Петр Степанович дождался возвращения с работы Любови Петровны и прочитал ей вслух все письмо от первой до последней строчки. Ни слова не сказав, она ушла на кухню и там заплакала.

Легко сказать, «ищет другую работу», а какую? В большом спорте младший сын Петра Степановича себя уже не видел, это понятно. Стать тренером или преподавателем физкультуры в школе? После всего, что произошло, этот путь для него был закрыт, во всяком случае, в Харькове. Вообще из Харькова надо было уезжать, здесь его слишком многие знали – и по прежней жизни, и по годам пьянства, начать новую жизнь в Харькове он не мог. Так ему казалось, на самом деле, к нему, может быть, и не так плохо относились, пытались помогать. Предложили какую-то административную должность на стадионе «Динамо», он пока там устроился, но считал, что временно.

Как-то у них на стадионе проходили большие всесоюзные соревнования по волейболу, ему не понравилось: слабо играли и вообще был какой-то базар. Он разозлился и написал об этом заметку в «Советский спорт». Написал раздраженно, зло и в то же время с юморком. Послал в газету, ни на что не рассчитывая. А потом пробегает «Советский спорт», проходя мимо газетной витрины на стадионе, а там на второй странице… Он почему-то считал, что ему должны что-то ответить, вступить с ним в переписку. А так – несерьезно даже. Он позвонил старшему брату, говорит: посмотри сегодняшний «Советский спорт» на второй странице… Потом побежал в киоск «Союзпечати», купил пять экземпляров газеты и один послал отцу: «Дорогие папа и мама Люба, посмотрите эту газету на второй странице. Может быть, вам будет приятно…», и так далее.

Петру Степановичу как агроному тоже иногда случалось печататься в газетах, но только местных. К нему обращались. Ерунда, конечно, но Люба очень гордилась. А тут – центральная, «Советский спорт», надо же! Любовь Петровна перечитала заметку несколько раз, показала газету всем знакомым, подержала ее несколько дней на столике возле швейной машины, но, опасаясь за сохранность, отдала Петру Степановичу: