Жизнеописание Петра Степановича К. - Анатолий Вишневский

– Алкоголизм – серьезная болезнь, сейчас многие ею страдают. Казалось бы, сколько лет уже войны нет, и жизнь становится лучше, а пьют! В войну столько не пили. Острых алкоголиков отправляют на принудительное лечение, но не всем помогает. Иногда продержится какое-то время, а потом снова начинает пить. Если ваш сын приедет в Задонецк, покажите его мне, но обещать ничего нельзя.

Если приедет! А как его заставишь приехать, если он и видеться ни с кем не хочет? Она хоть каждый день варила бы ему борщ, да видно ему сейчас не до борща!

Извелись они тогда очень сильно. Особенно Любовь Петровна не находила себе места, два раза ездила в Харьков, разговаривала с ним подолгу, а возвращалась просто убитая. Никакого просвета!

XV

Средний сын Петра Степановича иногда приезжал в Харьков по служебным делам, останавливался у старшего брата, но обычно видался и с младшим. Он тоже решил с ним поговорить – Любовь Петровна просила, да он и сам хотел… Договорились встретиться в саду Шевченко, младший брат пришел прямо с работы, в руках у него был старый чемоданчик – он с ним столько лет ходил на тренировки. Они сидели на скамейке, уже стемнело, сильно пахли какие-то цветы. Может, сирень цвела?

– Ты стишки-то еще пописываешь? – спросил средний брат, чтобы с чего-то начать.

– Мне сейчас не до стихов. Ты же видишь, как жизнь меня прижала…

Да, все ополчились против него, он об этом долго рассказывал, с подробностями, вспоминал разные случаи, видно в голове он все свои обиды не раз прокручивал. И на жену, за которой вечно увивались ее баскетболисты, а что там между ними было, где-нибудь на сборах… «Не хочу грешить, но… Что-то я не видел, чтобы она кого-нибудь отшила». И на ее еврейскую маму: «Тебя никогда нет дома! ребенок тебя никогда не видит!». А как иначе, если у него и работа, и тренировки, и соревнования? И на Петра Степановича «с его прямоугольными правилами». А знает ли брат, как его засудили на первенстве Украины? Все ребята сказали, что он отлично выступал, а ему даже бронзы не досталось! Была упомянута и «эта идиотская мужская школа»…

– Что же тогда говорить об армии или тюрьме? – подумал средний брат, который побывал и там, и там и кое-что об этом знал. Но развивать эту тему не стал, а сказал совсем другое.

– Помнишь, я как-то приезжал на побывку из армии. Днем сидел дома без дела и решил пойти тебя встретить после уроков. А может, мне просто захотелось побыть возле школы, где учился до войны. Я подошел и увидел, как ты дрался с каким-то парнем, дрался серьезно, не по-детски, – с трудом вас растащил. Он был старше тебя, но драку затеял ты, чем-то он тебя обидел… Где же сейчас твои кулаки, братишка? Все тебя обижают, бедненького, все виноваты… Может, оно и так, а кого в жизни не обижали? Жизнь и отбирает – кто слабак, а кто – нет. Не думал я, что ты в слабаках окажешься!

– Быстро ты меня в слабаки записал? Потому что я пью? Да я в любой момент могу бросить.

– Почему же не бросаешь?

Братья сидели рядом, так даже проще было разговаривать – не глядя друг на друга, взгляды их иногда только встречались. Сейчас средний брат повернулся к младшему, но тот молча смотрел вдаль, как будто рассматривал громаду Госпрома, хорошо видного с их скамейки, часть окон в нем светилась. Обращенная к среднему брату щека младшего была подперта языком изнутри – средний брат знал эту его привычку. Еще в школьные годы, если ему не давалась какая-нибудь задачка по алгебре с тригонометрией или что-нибудь в этом роде и он внутренне сосредотачивался, точно также упирался языком в щеку. Или когда Любовь Петровна его отчитывала, как он считал, несправедливо. Но что означало это сейчас? Он думал о чем-то? Или просто отмалчивался?

– Мы столько времени не виделись, а ты меня даже про мою жизнь не спросил, – средний брат решил зайти с другой стороны. – Наверно, она сильно легче твоей.

Но это был ошибочный ход. Он только подбросил дров в огонь.

– Я слабак, а ты сильный. Но посмотри, как ты живешь! Вспомни всю свою жизнь, жизнь отца, жизнь нашего старшего брата. Кто-то же должен напиться за всех вас! – он засмеялся, ему понравился этот неожиданный довод. – Я в дерьме, но, видно, каждый должен побывать в своем дерьме.

Он вдруг прижался лицом к плечу среднего брата.

– Ты не обижайся! Как там Оксана, как дочки? Давай пройдемся, хочется подвигаться немного.

Они пересекли сад и вышли к памятнику Шевченко. Младший брат сказал:

– Ты посиди здесь, я заскочу в Гастроном напротив, у меня дома есть нечего.

– Пойдем вместе.

– Нет-нет, я один, так быстрее будет!

Младший брат перебежал через Сумскую, лавируя между машинами, и скрылся в магазине. Вернулся буквально через несколько минут, что у него лежало в чемоданчике, средний брат видеть не мог, но догадался.

– Потеряли мы братишку! – сказал он Оксане, вернувшись домой.

А дело-то оказалось не таким безнадежным.

У старшего сына Петра Степановича был давний знакомый, еще со студенческих лет, Даниил, странноватый немного. Учился в мединституте, чему его там учили мы, не будучи медиками, представляем довольно смутно, но знаем что он увлекался восточными методами врачевания. Чуть его тронь – сразу начинал травить про всякий оккультизм, про лечение наложением рук, гипнозом и прочие чудеса. Его пытались звать Данила, а он обязательно поправит: Даниил. Ну, за глаза все равно звали Данилой, даже еще с каким-то садистским сладострастием, как бы насмехаясь заодно над всеми его странностями.

Теперь он уже, конечно, был врач, говорили, неплохой, а все равно старший сын Петра Степановича считал его немного шарлатаном. Во время редких случайных встреч он довольно терпеливо выслушивал разглагольствования Даниила о трех стихиях, знаках Зодиака и прочем, иронические реплики допускал, но мягкие, все-таки чем-то Даниил ему нравился, наверно, своим идиотским энтузиазмом. А в общем – поговорили и разошлись, какой смысл спорить? Но во время последней встречи, дело было во время первомайской демонстрации, когда они стояли на дальних подступах к площади Дзержинского, – самое подходящее время для трепа, он вдруг возьми и скажи, тоже, скорее, в виде иронической реплики:

– Ты, Даниил (чуть не сказал Данила), рассказываешь про всякие чудеса, а у меня вот братец спивается. Ты можешь его вылечить?

– Заранее сказать не могу, надо сперва на него посмотреть, понять его карму. Давно это у него?

При слове «карма» старший сын Петра Степановича внутренне поморщился, но стерпел. Слово за слово, договорились свести Даниила с младшим братом. Лучше, сказал Даниил, чтобы это был не визит к врачу, а как бы случайная встреча, ее и подстроили хитроумно на следующей неделе. К концу рабочего дня подъехали в Гастроном на Пушкинской, где работал грузчиком младший брат, как бы ненароком наткнулись на него, купив предварительно бутылку водки, и потом все вместе поехали к старшему брату.