Враги - Полина Люро

это напугало куда сильнее его недавней вспышки ярости, ― кстати, нехорошо собаке разгуливать без ошейника, верно, детка?

Я с ужасом смотрел, как вокруг шеи Рюка появилась цепь, с внутренней стороны «украшенная» острыми, похожими на лезвия шипами, уже оставившими тонкие кровоточащие порезы на коже. Другой конец цепи был намотан на запястье мучителя, любовавшегося, как при малейшем движении «ошейника» Рюк обливается кровью…

Я не мог на это смотреть без содрогания, но на этот раз не стал умолять, а, собравшись с мужеством, сказал так спокойно, насколько только мог:

― Довольно этих жестоких игр. Перейдём к делу: что Вы хотите?

Враг усмехнулся:

― Смотрите-ка, а малыш, оказывается, умеет не только слёзы проливать, но и пытается вести переговоры. Интересно… Не пойму, что же всё-таки Леам в тебе нашёл? ― он бросил цепь на землю, подойдя вплотную, ― скучаешь по нему, а, Терри-желторотый Воронёнок? Вижу, вижу… Ну не переживай, доберёмся до места, я тебя приласкаю не хуже него, поверь…

Тело вдруг сковало незнакомое заклинание, и человек с лицом Леама, взяв за подбородок, нежно коснулся губами щеки, пощекотав кожу языком. Его пальцы скользнули за воротник рубашки и, осторожно разгладив его, аккуратно заправили выбившуюся из косы прядь волос за ухо. От его шёпота я замер, покрывшись мурашками:

― Вечно ты ходишь растрёпанный, малыш…

Темнота в глазах сменилась странной грустью, а исходивший от белоснежной кожи запах лесных цветов напомнил о нашей встрече с Лисом год назад. На несколько мгновений даже показалось, что передо мной не жестокий незнакомец, а друг, отчаянно пытавшийся что-то вспомнить… И, засомневавшись, я чуть было не окликнул его:

― Это ты, Ле? ― но околдованные губы не двигались, а холодный голос повернувшегося к Рюку мерзавца быстро привёл пленника в чувство:

― Эй, собачонка, вставай и прихвати цепь ― сам себя поведёшь… Попытаешься дёрнуться ― лезвия тут же сбросят твою голову к ногам этого чувствительного дурачка… Всё, никаких разговоров друг с другом; путь неблизкий, обещаю ― первому из вас, кто попробует заговорить, неважно ― мысленно или вслух ― отрежу язык. Без шуток…

Он щёлкнул пальцами, и появившийся из темноты человек в тёмном плаще подвёл коня. Вскочив в седло, блондин знакомым жестом откинул волосы на спину, ущипнув себя за мочку уха, и я еле сдержался, чтобы не охнуть. Заметивший это очередной похититель усмехнулся, поманив пальцем:

― Иди рядом со стременем, как положено хорошему слуге. Говорить буду я, а ты, Ворон, слушай ― и, возможно, получишь ответы на некоторые из интересующих тебя вопросов. Кивни, если понял ― вот молодец… Пленник должен быть послушным, малыш, если, конечно, не дурак и хочет выжить. Привыкай к мысли, Избранный, что больше не свободен и теперь принадлежишь мне…

Прочитав ответ в горящих гневом глазах пленника, он довольно продолжил:

― Наверное, хочешь знать имя своего Хозяина, да? А зачем оно тебе? Зови просто ― Господин. И нет, мне нет дела до той «особенной силы», за которой все охотятся. Я и сам неплохой маг ― скоро в этом убедишься, а что касается нашего сходства с Леамом… ― он засмеялся, и кулаки непроизвольно сжались, а из прокушенной губы на подбородок потекла солёная струйка.

Незнакомец неожиданно наклонился и, вцепившись в косу, оттянул голову назад, приставив кинжал к горлу:

― Правда интересно? Как ни странно, мы с твоим дружком не близнецы и даже не родственники. Видишь ли, учёные люди считают ― у каждого в этом мире есть двойник, и у тебя, наверняка, тоже. Всё, любопытный, пока хватит, ― он отпустил косу, убирая кинжал, ― пора взбодриться, не считаешь? Думаю, лёгкая пробежка не повредит. Не отставай, а то «собачке» не поздоровится, ― и он «ласково» улыбнулся, пришпорив коня.

Это ещё больше взбесило и без того еле сдерживающегося Ворона, но не потому, что ненормальный «придурок в чёрном» снова задал работу так и не успевшим отдохнуть ногам. Нет. С ума сводило то, что и улыбка, и само это смотревшее с высока прекрасное лицо принадлежали совсем другому, дорогому мне человеку…

P.S. Продолжение после новогодних каникул.

Глава 21. В плену

Попытка бегства из плена закончилась для Терри неудачно, но это стало лишь началом череды ужасных «открытий»…

Пробежка по лесной тропе на измученных, не желавших двигаться ногах вслед за неспешно едущим на белом жеребце так и не представившимся похитителем, к счастью, оказалась недолгой. Я слышал, как шумно дышал сзади, гремя волочащейся по земле, видимо, очень тяжёлой цепью, Рюк. Сердце разрывалось от жалости к нему, но остановиться, облегчив его страдания магией, или хотя бы просто утешить ― так и не решился. Ведь от сумасшедшего «придурка в чёрном», чей облик в точности до малейших деталей повторял не только лицо, фигуру, но и голос, и даже манеру движения Леама, можно было ждать любой пакости…

Глупо притворяться, что меня поддерживала злость на незнакомца, и, «сурово сжав губы, Терри-Ворон мужественно преодолевал все трудности, планируя жестокую месть негодяю»… Полная чушь. Было очень больно ― сломанная кость не переставала ныть, тело уже онемело от усталости, а в тяжёлой, плохо соображавшей голове крутилась только одна мысль ― скорее бы привал, чтобы можно было упасть на эту влажную, приятно холодившую разгорячённую кожу траву и, закрыв глаза, хоть ненадолго забыться сном…

Словно прочитав эти мысли ― а, возможно, так оно и было, похититель остановил коня, и окружившие его слуги быстро начали строить шалаши и разводить костры. Один из них подошёл, первым делом залечив кость, закинул руку пленника себе на шею и, бросив на землю толстое одеяло, усадил возле огня.

Меня не надо было уговаривать или что-то объяснять дважды ― молча повалившись на грубую, словно сплетённую из стеблей колючек и цепляющих кожу щепок ткань, я тут же закрыл глаза. Рядом тяжело вздыхал Рюк, и его «особенный запах», многократно усилившись, вызывал тошноту в проголодавшемся желудке. Кто-то, тронув за плечо, помог сесть, сунув в руку деревянную ложку и глиняную миску с пахнувшим травами горячим варевом.

Разлепив веки, я тупо уставился на дымящуюся кашу и, подавляя рвотные позывы, быстро всё съел. Рядом стучал ложкой голодный Рюк, и, чувствуя, как в животе разливается блаженное тепло, благородный Избранный, словно старая собака, без сил упал на свою «подстилку». Мысли лениво уплывали куда-то в сторону:

― Не встану, пусть хоть убьёт ― больше не могу…

Тепло костра убаюкивало, и тело наконец-то расслабилось, приготовившись хотя бы на