Враги - Полина Люро

стоило только представить, что Рюк сейчас уйдёт, бросив меня здесь одного, как сильнейшее отчаяние заставляло бедные ноги, спотыкаясь, снова нести тело вперёд…

Находясь в практически полуобморочном состоянии, я, честно говоря, даже не заметил, когда проводник остановил это сумасшедшее движение, обняв попутчика за плечи и тут же подхватив на руки его обмякшее тело. Сквозь баюкающую пелену сна мне мерещился его успокаивающий шёпот:

― Прости, Терри, но так было нужно ― я всё время чувствовал, что кто-то идёт по нашим следам. Молодец, вот уж не ожидал, что ты настолько хорошо справишься ― теперь расслабься и поспи, а Чемурюк покараулит…

Думаю, упади в ту ночь Луна на Землю, даже этот грохот не разбудил бы уставшего разведчика. Но, к сожалению, слишком короткого отдыха было недостаточно, чтобы восстановить потраченные силы, и когда Рюк толкнул в плечо, пытаясь разбудить, я недовольно застонал:

― Делай что хочешь ― не пошевелюсь, пока не высплюсь…

― Серьёзно, что хочу? Интересное предложение… ― незнакомый голос засмеялся, и на этот раз удар был такой силы, что показалось ― на меня обрушилась гора. Неудивительно, что сонные глаза сразу же распахнулись, и в них отразились не только танцующее пламя ночного костра, но смешанная с гневом боль:

― Да как ты посмел… ― договорить я так и не успел, потому что удар повторился, и вместе со стоном на горящие возмущением щёки хлынули слёзы.

Обычно звонкий голос Рюка на этот раз прозвучал в голове непривычно хрипло и с явным усилием:

― Тише, Терри, тише… Ни в коем случае не сопротивляйся, терпи и молчи, иначе будет ещё хуже ― прошу, собери волю в кулак. Не дай вырваться твоей силе, этого он и добивается…

Кажется, правая ключица была сломана… Почему-то не в силах пошевелить и левой рукой, я заморгал, стараясь прогнать постыдную влагу с глаз, и, пусть не сразу, но мне это удалось. Представшая картина была более чем безрадостной: у костра, опустив голову на грудь, на коленях стоял Рюк. Его руки плетьми повисли вдоль тела, у шеи поигрывал, вздрагивая, узкий серебристый клинок, уже прочертивший несколько кровавых дорожек на коже рядом с кадыком.

Высокий человек с длинными светлыми волосами, струившимися по груди и спине волнистыми прядями, наклонив голову и не глядя в мою сторону, нарочито «заботливым» голосом произнёс:

― Ну что, детка, проснулся? Как рука, наверное, болит?

Меня переполняла злость на это чудовище в изящном, облегающем тело кожаном костюме, сшитом по последней столичной моде. Выглядывавшая из-под воротника белоснежная рубашка прекрасно гармонировала с чёрным глянцем сюртука и сиянием начищенных лаковых сапог.

Если бы у этого типа была коса, я принял его за Избранного, принадлежащего к Императорской семье ― только они имели право носить белый цвет. Но распущенные волосы для Высокородного ― недопустимая вольность, да и встретить принца в этой глуши… конечно, невозможно. Так кто же он такой?

Голос Рюка оторвал меня от размышлений:

― Быстро отвечай, не провоцируй его!

И я покорно кивнул:

― Больно, ты же сломал кость…

«Придурок в чёрном», как я окрестил его за глаза, неприятно засмеялся:

― Правильно, и за честность, пожалуй, подлечу твои бедные косточки…

Боль тут же прошла, но порадоваться такому «везенью» не пришлось, потому что мерзавец продолжил:

― Но за то, что ты, глупый ребёнок, посмел обратиться ко мне без должного уважения, придётся наказать…

Кость снова хрустнула, и в глазах потемнело, Рюк же продолжил хрипеть в голове:

― Молчи, сдерживай себя, никакой ругани ― немедленно извинись… Терри, ты обещал беспрекословно слушаться ― этому психу нельзя возражать…

Даже боль не помешала бы Терри-Ворону высказать негодяю, что я о нём думаю, но данное Рюку слово удержало от этого, и, более того, презрительно скривившиеся губы «выплюнули» ироничное:

― Простите…

Мучитель наконец-то поднял голову, с интересом рассматривая свою «добычу»:

― Громче, повтори громче!

Я рявкнул так, что заболело в груди:

― Прости, говорю, чтоб тебя… и твою… и всех вас по очереди…

Рюк в голове застонал, а «придурок» захлопал в ладоши:

― Отлично, просто превосходно! Выбирай, что мне сначала отрубить твоему другу-оборотню ― палец или сразу руку?

Я только открыл рот, чтобы просить его о прощении, но тот уже пнул Рюка ногой и, когда он упал, несколько раз медленно провёл мечом по его спине. Так, чтобы «упрямец» видел, как змеится кровь по старой рубашке, а лезвие вспарывает белоснежную кожу проводника, обнажая мышцы…

Голос оборотня продолжал стонать в голове:

― Спокойней, Терри ― мне не больно, ну, почти. Если не хочешь навсегда покончить с Чемурюком, извинись так, чтобы он поверил, что ты сдался…

И я упал на колени, но головы не опустил, стараясь не слушать собственный жалкий, полный отчаяния крик:

― Остановись… тесь! Пощадите его, я всё понял и больше не совершу ошибку! ― никто ещё так не унижал Терри-Ворона, но жизнь Рюка была дороже этих пустых слов, что произнесли дрожащие губы гордого Избранного.

Незнакомец перестал смеяться и, протянув руку, мгновенно залечил раны проводника, казалось, тут же забыв о его существовании. Теперь всё его внимание было приковано ко мне: он подошёл совсем близко, и, глядя в эти карие с золотыми искрами глаза, я шептал, забыв о только что данном обещании и снова переходя на «ты»:

― Не может быть, это же не ты, Ле… Ты не такой…

Слёзы заливали лицо, а «двойник» Лиса присел на корточки, осторожно вытирая их холодной ладонью:

― Уверен в этом, Терри? А какой я по-твоему? Добрый, внимательный, благородный? Глупыш… такой наивный ребёнок ― в этом мире никому нельзя верить, слышишь, никому. И бескорыстной дружбы тоже не бывает ― каждый ищет свою выгоду. Ты просто был мне нужен, дурачок…

Встав, он безжалостно ударил блестящим сапогом по сломанной ключице, заставив пленника снова стонать, сгибаясь от боли. Рюк в голове надрывался:

― Не верь ему, это не Леам, очнись, Ворон…

Я продолжал невнятно «мычать», кое-как подбирая для него слова:

― Да знаю, сам же сказал ― «он» должен поверить, что я сломался ― надеюсь, получилось…

Хлёсткая пощёчина сбила с ног. Теперь настоящий враг ― а в этом я не сомневался ― сбросил личину «дружелюбия»: его глаза налились тьмой, а лицо перекосило от гнева:

― Маленький паршивец, решил поиграть со мной? Думаешь, не вижу и не слышу, как вы переговариваетесь с этой мерзкой псиной? ― он с размаха пнул «жертву» ногой в живот, внезапно успокоившись, и