Дай мне второй шанс (СИ) - Тата Сибирская

в свою машину, чтобы точно быть уверенным, со мной ничего не случится по дороге. Сейчас, кажется, все хлынуло двойной волной — и за прошлое, и за настоящее. Все, что так тщательно хоронила глубоко внутри себя.

И Саша… Он же здесь, где-то в этом городе. Возможно катается сейчас по улицам на машине, или как и я сидит в отеле или квартире, где он там остановился, а может быть отдыхает где-то с Давидом.

Губы дергаются в болезненной усмешке. Да нет, его дело завершено — его уже нет здесь. Он уехал и в очередной раз забрал с собой что-то важное, что позволяло сердцу не биться в агонии, как это происходит сейчас.

Провожу руками по щекам, смахивая дорожки слез. Вот поэтому я ненавижу “пустые” вечера, когда нечем заняться, именно из-за этого я старалась придумать тысячу и одно дело, лишь бы выветрить ненужные мысли из головы.

— Пора брать себя в руки, — ножки звонко царапают по полу, когда я резко встаю со стула.

Завтра будет новый день, снова навалятся дела и заботы, и будет не до переживаний, главное сейчас уснуть. Но сколько ни думаю, хоть убей, никак не могу вспомнить, куда я дела снотворное. Оно всегда лежало в тумбочке у кровати, а не с остальными лекарствами. Когда собиралась, убрала и его, только куда, не помню.

Очень надеюсь, что убрала таблетки в чемодан с необходимым минимумом вещей, который собрала с собой в дорогу и уже собираюсь потрошить его, когда звонит телефон.

— Да Вась, привет.

— Привет Юленок. Какие планы на вечер? — бодро проговорит друг.

— Собираюсь спать, — про то, что надо сначала найти снотворное, говорить не собираюсь. В прошлый раз, когда он узнал, что пью их, думала прибьет.

— Отлично! — радостно восклицает. — Одевайся и выходи.

Как между собой связан “сон” и “одевайся, выходи”, не понимаю.

— Куда и зачем? — вздыхаю. — Я спать хочу, Вась. Давай не сегодня, а?

— Юль Андреевна, совесть имей. — возмущается в ответ. — Когда мы в следующий раз встретимся? Ты завтра сваливаешь и я, наконец, еду к Лиле. К тому-же я здесь застрял больше чем нужно из-за тебя, так что ты мне должна.

Тут он прав. Он приехал по делам, но, когда началась вся эта ерунда, остался. Помогал, поддерживал, не знаю, что бы я без него делала.

— Ладно, ты прав. — сдаюсь. — Но куда ты хочешь, пойти? Может дома посидим, закажем чего-нибудь?

— То-то же, — усмехается, — но дома сидеть не будем. Моя душа требует праздника, а твоей просто нужно развеяться. Поэтому жду тебя внизу. Выходи. И оденься теплее.

И пока я не успеваю возмутиться и сказать, что мне нужно вообще-то собраться, отключается.

Зараза. Знает же, что я не из тех, кто считает будто порядочная женщина должна опаздывать, как минимум на полчаса. Неловко себя чувствую, когда меня ждут.

Но минут на пятнадцать все же приходится задержаться — большую часть этого время пытаюсь замаскировать покрасневшие от слез глаза.

— Наряжаться точно не буду, — говорю своему отражению в зеркале, залезая в джинсы и толстовку.

— Скажешь, куда едем? — спрашиваю, уже сидя в машине.

— Неа, сюрприз, — Вася говорит вроде и весело, но взгляд серьезный.

По тому, как он недовольно поджимает губы, понимаю, что даже под тонной макияжа, спрятаться не получилось. Он будто видит меня насквозь.

Молча заводит машину и выруливает из двора.

— Я по дресс-коду то пройду в то место, куда ты меня ведешь? — пытаюсь хоть немного разрядить обстановку.

— Пройдешь, — усмехается, но в подробности не вдается.

Через минут двадцать, к моему удивлению, мы останавливаемся на набережной и Вася, схватив меня за руку, едва ли не вприпрыжку тащит меня к реке.

Там нас ждал теплоход.

— Ты серьезно? — в шоке смотрю на друга.

— Последняя ночная навигация в этом году. Такое нельзя пропускать, — на буксире затаскивает на борт, где уже столпились люди и теплоход практически сразу отплывает, будто ждал только нас.

— Сверху вид будет лучше, — шепчет Вася, когда я останавливаюсь на краю палубы.

Смотрела на воду сияющую в лучах прожекторов теплохода.

— А нам туда можно? — поворачиваюсь к мужчине.

— А то, — усмехается, — идем.

Мы поднимаемся на верхнюю палубу. Вася, не давая осмотреться, провожает меня к одному из крайних столиков, которыми заставлена вся площадка.

Верхний свет отключен. Деревянные столешницы столов украшают полукруглый светильник. Его тусклый свет позволяет рассмотреть человека, сидящего напротив, но не отвлекает от видов города.

— Я схожу за пледами и вернусь, — Вася усаживает меня за столик и отправляется в сторону лестницы на нижнюю палубу, а я снова поворачиваюсь в сторону воды.

Мне никогда не доводилось видеть городские высотки с борта теплохода.

Огни из окон домов, фонарей, фар автомобилей сияют в водной глади, словно огни стетоскопа. Город продолжает жить, пока кажется, что все вокруг меня замерло. Удивительное спокойствие. Сюда практически не долетают звуки городской суеты, звуки машин, они такие далекие, будто из другой реальности.

Большой город, словно парень-проказник, пытается своей яркостью привлечь спокойную и умиротворенную строптивицу реку. А она не поддается, продолжая свой размеренный бег.

Вася прав, вытащив меня сюда. Лучше места, для того, чтобы отдохнуть и отпустить все свои тревоги, просто не придумаешь.

На плечи опускается толстый плед. Хоть погода и радует теплом, от реки тянет прохладой. Хватаюсь за края мягкой ткани, с удовольствием укутываясь сильнее, и поворачиваюсь к Васе.

Вот только это совсем не он… На меня смотрят серьезные, но до боли знакомые и некогда родные глаза.

Глава 46

Он стоит рядом. Джинсы, толстовка с уже привычно собранными в гармошку рукавами, утепленный жилет, но главное не одежда, глаза — пронзительные, внимательные. Такой знакомый, близкий, родной. Тот, от кого сбивалось дыхание, а сердце заходилось в бешеном ритме.

Его руки покоятся на моих плечах, а дыхание щекочет волосы на затылке. Кажется, даже через слои одежды и толстый плед ощущаю жар его тела, когда он прижимается ко мне сзади. Знаю, что это невозможно, но я чувствую его и это намного головокружительней, чем просто видеть. Даже не подозревала, что можно настолько соскучиться по объятьям, пусть и таким, которые и объятиями то не назовешь, простоегоруки намоихплечах. И настолько сложно оказывается подавить в себе желание прижаться к нему теснее и попросить держать крепче. Телу нет никакого дела до того, что происходит на душе, оно отзывается на прикосновения, не слушая доводов разума и сердца.

Но память не дремлет и удары наносит исподтишка, как сейчас. Пока млею под его теплым взглядом,