Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

недвижность и движенье, —

Но толка нет от мыслей и наук.

Когда повсюду — им опроверженье.

С друзьями детства перетерлась нить.

Нить Ариадны оказалась схемой.

Я бился над словами «быть, не быть».

Как над неразрешимою дилеммой.

Но вечно, вечно плещет море бед, —

В него мы стрелы мечем — в сито просо.

Отсеивая призрачный ответ

От вычурного этого вопроса.

Зов предков слыша сквозь затихший гул,

Пошел на зов, — сомненья крались с тылу.

Груз тяжких дум наверх меня тянул,

А крылья плоти вниз влекли, в могилу.

В непрочный сплав меня спаяли дни —

Едва застыв, он начал расползаться.

Я пролил кровь как все — и, как они,

Я не сумел от мести отказаться.

А мой подъем пред смертью — есть провал.

Офелия! Я тленья не приемлю.

Но я себя убийством уравнял

С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.

Я Гамлет, я насилье презирал,

Я наплевал на датскую корону, —

Но в их глазах — за трон я глотку рвал

И убивал соперника по трону.

Но гениальный всплеск похож на бред,

В рожденье смерть проглядывает косо.

А мы всё ставим каверзный ответ

И не находим нужного вопроса.

1972

Я к вам пишу

Спасибо вам, мои корреспонденты —

Все те, кому ответить я не смог, —

Рабочие, узбеки и студенты —

Все, кто писал мне письма, — дай вам Бог!

Дай Бог вам жизни две

И друга одного,

И света в голове,

И доброго всего!

Найдя стократно вытертые ленты.

Вы хрип мой разбирали по слогам.

Так дай же Бог, мои корреспонденты,

И сил в руках, да и удачи вам!

Вот пишут — голос мой не одинаков:

То хриплый, то надрывный, то глухой.

И просит население бараков:

«Володя, ты не пой за упокой!»

Но что поделать, если я не звонок, —

Звенят другие — я хриплю слова.

Обилие некачественных пленок

Вредит мне даже больше, чем молва.

Вот спрашивают: «Попадал ли в плен ты?»

Нет, не бывал — не воевал ни дня!

Спасибо вам, мои корреспонденты,

Что вы неверно поняли меня!

Друзья мои — жаль, что не боевые —

От моря, от станка и от сохи, —

Спасибо вам за присланные — злые

И даже неудачные стихи.

Вот я читаю: «Вышел ты из моды.

Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!

Как глупо, что не месяцы, а годы

Тебя превозносили до небес!»

Еще письмо: «Вы умерли от водки!»

Да, правда, умер — но потом воскрес.

«А каковы доходы ваши все-таки?

За песню трешник — вы же просто крез!»

За письма высочайшего пошиба:

Идите, мол, на Темзу и на Нил, —

Спасибо, люди добрые, спасибо, —

Что не жалели ночи и чернил!

Но только я уже бывал на Темзе,

Собакою на Сене восседал.

Я не грублю, но отвечаю тем же, —

А писем до конца не дочитал.

И ваши похвалы и комплименты,

Авансы мне — не отфутболю я:

От ваших строк, мои корреспонденты,

Прямеет путь и сохнет колея.

Сержанты, моряки, интеллигенты, —

Простите, что не каждому ответ:

Я вам пишу, мои корреспонденты.

Ночами песни — вот уж десять лет!

1973

* * *

Жил-был один чудак, —

Он как-то раз, весной.

Сказал чуть-чуть не так —

И стал невыездной.

А может, что-то спел не то

По молодости лет,

А может, выпил два по сто

С кем выпивать не след.

Он письма отправлял —

Простым и заказным,

И не подозревал.

Что стал невыездным.

Да и не собирался он

На выезд никуда —

К друзьям лишь ездил на поклон

В другие города.

На сплетни он махнул

Свободною рукой, —

Сидел и в ус не дул

Чудак невыездной.

С ним вежливы, на «вы» везде,

Без спущенных забрал,

Подписку о невыезде

Никто с него не брал.

Он в карточной игре

Не гнался за игрой —

Всегда без козырей

И вечно «без одной».

И жил он по пословице:

Хоть эта мысль не та—

Все скоро обеззлобится

И встанет на места.

И он пером скрипел —

То злее, то добрей, —

Писал себе и пел

Про всяческих зверей:

Что, мол, сбежал гиппопотам

С Египта в Сомали —

Хотел обосноваться там,

Да высох на мели.

Но строки те прочлись

Кому-то поутру —

И, видимо, пришлись

С утра не по нутру.

Должно быть, между строк прочли.

Что бегемот — не тот.

Что Сомали — не Сомали,

Что всё наоборот.

Прочли, от сих до всех

Разрыв и перерыв,

Закрыли это в сейф,

И все — на перерыв.

Чудак пил кофе натощак —

Такой же заводной, —

Но для кого-то был чудак

Уже невыездной.

…Пришла пора — а