Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

папу римского подкинули —

Из наших, из поляков, из славян.

Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.

Когда б ты знала, жизнь мою губя,

Что я бы мог бы выйти в папы римские, —

А в мамы взять — естественно, тебя!

Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, —

Я б засосал стакан — и в Ватикан!

При власти, при деньгах ли, при короне ли —

Судьба людей швыряет как котят.

Но как мы место шаха проворонили?!

Нам этого потомки не простят!

Шах расписался в полном неумении —

Вот тут его возьми и замени!

Где взять? У нас любой второй в Туркмении —

Аятолла и даже Хомейни.

Всю жизнь мою в ворота бью рогами,

как баран,—

А мне бы взять Коран — и в Тегеран!

В Америке ли, в Азии, в Европе ли —

Тот нездоров, а этот вдруг умрет…

Вот место Голды Меир мы прохлопали,—

А там — на четверть бывший наш народ.

Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли

Таланты — все при шпаге, при плаще, —

Руслан Халилов, мой сосед по камере, —

Там Мао делать нечего вообще!

1979

I. Москва — Одесса

В который раз лечу Москва — Одесса, —

Опять не выпускают самолет.

А вот прошла вся в синем стюардесса

как принцесса —

Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском — ни туч, ни облаков,

И хоть сейчас лети до Ашхабада,

Открыты Киев, Харьков, Кишинев,

И Львов открыт, — но мне туда не надо!

Сказали мне: «Сегодня не надейся —

Не стоит уповать на небеса!»

И вот опять дают задержку рейса на Одессу

Теперь — обледенела полоса.

А в Ленинграде — с крыши потекло, —

И что мне не лететь до Ленинграда?!

В Тбилиси — там все ясно, там тепло.

Там чай растет — но мне туда не надо!

Я слышу: ростовчане вылетают, —

А мне в Одессу надо позарез!

Но надо мне туда, куда меня не принимают, —

И потому откладывают рейс.

Мне надо — где сугробы намело,

Где завтра ожидают снегопада!..

А где-нибудь все ясно и светло —

Там хорошо — но мне туда не надо!

Отсюда не пускают, а туда не принимают, —

Несправедливо — грустно мне, — но вот

Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,

Доступная, как весь гражданский флот.

Открыли самый дальний закуток,

В который не заманят и награды,

Открыт закрытый порт Владивосток,

Париж открыт — но мне туда не надо!

Взлетим мы, распогодится — теперь запреты

снимут!

Напрягся лайнер, слышен визг турбин…

А я уже не верю ни во что — меня не примут, —

Опять найдется множество причин.

Мне надо — где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада!..

Открыли Лондон, Дели, Магадан —

Открыто все — но мне туда не надо!

Я прав, хоть плачь, хоть смейся, — но опять

задержка рейса —

И нас обратно к прошлому ведет

Вся стройная, как «Ту», та стюардесса

мисс Одесса, —

Похожая на весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми —

И граждане покорно засыпают…

Мне это надоело, черт возьми, —

И я лечу туда, где принимают!

1968

II. Через десять лет

Еще бы — не бояться мне полетов,

Когда начальник мой, Е. Б. Изотов,

Жалея вроде, колет как игла:

«Эх, — говорит, — бедняга!

У них и то в Чикаго

Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул: всё же люди — братья,

И мы вдвоем и не под кумачом, —

Но знает, черт, и так для предприятья

Я — хоть куда, хоть как и хоть на чем!

Мне не страшно: я навеселе, —

Чтоб по трапу пройти не моргнув.

Тренируюсь, уже на земле

Туго-натуго пояс стянув.

Но, слава богу, я не вылетаю —

В аэропорте время коротаю

Еще с одним таким же — побратим, —

Мы пьем седьмую за день

За то, что все мы сядем,

И может быть — туда, куда летим.

Пусть в ресторане не дают навынос,

Там радио молчит — там благодать, —

Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на

Вильнюс!..

Спокойно продолжайте выпивать!»

Мне летать — острый нож и петля:

Ни поесть, ни распить, ни курнуть,

И еще — безопасности для —

Должен я сам себя пристегнуть!

У автомата — в нем ума палата —

Стою я, улыбаюсь глуповато:

Такое мне ответил автомат!..

Невероятно — в Ейске —

Почти по-европейски:

Свобода слова, — если это мат.

Мой умный друг к полудню стал ломаться —

Уже наряд милиции зовут:

Он гнул винты у «Ила-18»

И требовал немедля парашют.

Я приятеля стал вразумлять:

«Пепла, Пашенька, Пепла, Пашут!

Если нам по чуть-чуть добавлять.

Тебе на кой тебе шут пареппют!..»

Он пояснил — такие врать не стешут:

Летел он раз, ремнями не затянут.

Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов:

И тут нашел лазейку —

Распрешил телогрейку