Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

class="v">И приземлился в клумбу от цветов…

Мы от его рассказа обалдели!

А здесь всё переносят — и не зря —

Все рейсы за последние недели

На завтра — тридцать третье декабря.

Я напрасно верчусь на пупе,

Я напрасно волнуюсь вообще:

Если в воздухе будет ЧП —

Приземлюсь на китайском плаще!

Но, смутно беспокойство ощущая.

Припоминаю: вышел без плаща я, —

Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!

Вот только две соседки —

С едой всучили сетки,

А сетки воздух будут пропускать…

Мой вылет объявили, что ли? Я бы

Не встал — теперь меня не подымай!

Я слышу: «Пассажиры на ноябрь!

Ваш вылет переносится на май!»

Зря я дергаюсь: Ейск не Бейрут, —

Пассажиры спокойней ягнят.

Террористов на рейс не берут,

Неполадки к весне устранят.

Считайте меня полным идиотом.

Но я б и там летал Аэрофлотом:

У них — гуд бай — ив небо, хошь

не хошь.

А здесь — сиди и грейся:

Всегда задержка рейса, —

Хоть день, а все же лишний проживешь!

Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!

Снуем теперь до ветру в темноту:

Удобства — во дворе, хотя — декабрь,

И Новый год — летит себе на «Ту».

Друг мой честью клянется спьяна.

Что он всех, если надо, сместит.

«Как же так. — говорит, — вся страна

Никогда никуда не летит!..»

…А в это время гдей-то в Красноярске,

На кафеле рассевшись по-татарски,

О промедленье вовсе не скорбя,

Проводит сутки третьи

С шампанским в туалете

Сам Новый год — и пьет сам за себя!

Помешивая воблою в бокале.

Чтоб вышел газ — от газа он блюет, —

Сидит себе на аэровокзале

И ждет, когда наступит новый год.

Но в Хабаровске рейс отменен —

Там надежно засел самолет, —

Потому-то и новых времен

В нашем городе не настает!

1979

Грусть моя, тоска моя

Вариации на цыганские темы

Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка, —

Чувствую — дышу и хорошею…

Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,

Изловчась, мне прыгнула на шею.

Я ее и знать не знал, меняя города, —

А она мне шепчет: «Как ждала я!..»

Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?

Сам связался с нею, не желая.

Одному идти — куда ни шло, еще могу, —

Сам себе судья, хозяин-барин.

Впрягся сам я вместо коренного под дугу, —

С виду прост, а изнутри — коварен.

Я не клевещу, подобно вредному клещу

Впился сам в себя, трясу за плечи.

Сам себя бичую я и сам себя хлещу, —

Так что — никаких противоречий.

Одари, судьба, или за деньги отоварь! —

Буду дань платить тебе до гроба.

Грусть моя, тоска моя — чахоточная тварь, —

До чего ж живучая хвороба!

Поутру не пикнет — как бичами ни бичуй,

Ночью — бац! — со мной на боковую.

С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй, —

Гадом буду, я не приревную!

1980

* * *

Люди говорили морю: «До свиданья»,

Чтоб приехать вновь они могли —

В воду медь бросали, загадав желанья, —

Я ж бросал тяжелые рубли.

Может, это глупо, может быть — не нужно, —

Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.

Ну а вдруг найдет их совершенно чуждый

По мировоззренью человек!

Он нырнет, отыщет, радоваться будет.

Удивляться первых пять минут, —

После злиться будет: «Вот ведь, — скажет, — люди!

Видно, денег куры не клюют».

Будет долго мыслить головою бычей:

«Пятаки — понятно — это медь.

Ишь — рубли кидают, — завели обычай!

Вот бы, гаду, в рожу посмотреть!»

Что ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся!

Только не дождешься, чтоб сказал —

Что я здесь оставил, как хочу вернуться,

И тем боле — что я загадал!

<1962 или 1963>

* * *

Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место, —

В приметы я не верю — приметы ни при чем:

Ведь я всего до Минска, майор — всего до Бреста, —

Толкуем мы с майором, и каждый — о своем.

Я ему про свои неполадки.

Но ему незнакома печаль:

Материально — он в полном порядке,

А морально… Плевать на мораль!

Майор неразговорчив — кончал войну солдатом, —

Но я ему от сердца — и потеплел майор.

Но через час мы оба пошли ругаться матом,

И получился очень конкретный разговор.

Майор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает,

Что снова под Берлином еще на целый год:

Ему без этих немцев своих забот хватает, —

Хотя бы воевали, а то — наоборот…

Майор сентиментален — не выдержали нервы:

Жена ведь провожала, — я с нею говорил.

Майор сказал мне после: «Сейчас не сорок первый,

А я — поверишь, парень! — как снова пережил».

1966