Пацаны. Ковенант - Сергей Извольский

гудела от всего только что услышанного от Брагина, а у нее на первом плане совершенно не беспокоящий меня вопрос. Впрочем, ума не озвучивать это вслух хватало — представляю, как ее вывернет если я скажу, что «окучивание ее семейки» для меня сейчас относится к разряду третьестепенных дел.

— Да уж решу как-нибудь, Василиса Андреевна.

— Самостоятельно?

— Ну а что делать, — показательно вздохнул я.

— То есть даже не допускаешь мысли, чтобы подойти к единственно доступной прекрасной деве и предложить ей… Ладно, ладно, не смотри так. Предложить близкий контакт ковенанту с ковенантом. Нет желания?

— Нет.

— Правильно боишься, я же над тобой потом долго смеяться буду.

— Нет.

— Не боишься? А что тогда?

— Ты же сама сказала: не допускаю мысли.

— Ну да. Кто у нас ты, и кто я.

Все давящие мысли вдруг хоть и не исчезли, но отошли на второй план, стало легко и спокойно. Как будто защитная планка упала, реагируя на грядущий перегрев. Я успокоился, мысленно рукой махнув — все равно сразу полностью осмыслить причины, следствия и последствия не удастся, ну и зачем переживать по этому поводу?

— Хочешь историю жизненную расскажу? — отвлекаясь вообще от всего, спросил я у Василисы.

— Жги, — она взяла ручку и опять закусив кончик, снова откинулась на спинку кресла.

— Возвращается как-то простой работяга Коля с работы, уставший вусмерть. Ждет последний автобус на остановке, на улице снег, слякоть, холод. Вдруг рядом останавливается внедорожник AURUS, опускается окно, а там шикарная девушка, блондинка. Вам куда? — кричит. Коля озадаченный, говорит, что в Бирюлево живет. Блондинка такая, просящим голосом: Послушайте, у меня сегодня грустный день, позвольте я вас до дома довезу? С вас только свободные уши, мне надо душу излить, а некому. Ну Коля не против, садится в машину, слушает её жалобы на жизнь. Она в паузе спрашивает: не возражаете, если заедем за моей подругой? Заезжают за подругой, спускается не менее ослепительная дева, но брюнетка, усаживается рядом. Слово за слово, едут в гостиницу, доставка в окно только успевает завозить коньяки Икс-О, икру черную, устрицы-лангусты-лобстеры, фуа-гра, после все втроем в кровать, в общем ночь удалась. Через пару месяцев на гламурной тусовке встречаются брюнетка с блондинкой, и начинают жаловаться друг другу, как эта вся столичная богема им надоела. И тут блондинка спрашивает: Слушай, а может позвоним Коле из Бирюлево? Брюнетка: Коле⁉ Коле из Бирюлево⁉ А ты думаешь он нас вспомнит?

Василиса сидела некоторое время с каменным лицом, потом не выдержала, хмыкнула.

— Ты это к чему?

— Да так, просто вспомнилось.

— Какая мерзость этот ваш деревенский фольклор. Еще есть?

— Решил как-то у нас в деревне один барин жениться, только не знал, какую из трех нравящихся ему прелестниц выбрать. Думал-думал, а потом по совету гештальт-терапевта выдал каждой по три тысячи золотых рублей и сказал, что это с целью посмотреть, как они ими распорядятся. Первая вложилась во внешность по полной, процедуры-коррекция-омоложение — мол, смотри, какая я красавица, вторая дом облагородила и двор забацала с фонтанчиками и ландшафтным дизайном, а еще борщ сварила, показывая какая хозяюшка, третья вложилась в акции и неплохо капитальчик приумножила. Барин еще подумал-подумал и по итогу выбрал ту, у которой сиськи больше.

Василиса слушала меня с легкой полуулыбкой, которая сейчас постепенно исчезала. Лицо приняло каменное выражение, а мгновением позже Василиса вдруг рванула ящик стола, достала лист бумаги. Быстро написала на нем что-то, отбросила ручку — проскользившую по столу и улетевшую в угол. Порывисто поднялась и проходя мимо передала лист, хлопнув мне вместе с ним ладонью по груди. Глаза сощурены, взгляд злой. Хлопнула дверь и только тогда я посмотрел, что написано.

«ТЫ МУДАК!»

Надо же, как обошла цензуру. И как близко к сердцу приняла намек на свою небольшую грудь, хотя я вообще-то ничего такого в виду не имел, на самом деле.

Дали боги соратничков — вздохнул я.

Положил лист на стол, пошел улетевшую в угол ручку убирать. Как раз в этот момент зашел Атаманов, прошел в кабинет. Увидел лист, хмыкнул, но комментировать не стал.

— У группы будет новый куратор.

Ну, сюрпризом не стало, особенно на общем фоне событий.

Глава 19

Отдых в выходные отменили, домой никто не поехал. Со следующего дня тренировки возобновились своим чередом, постоянно дополняясь новой программой — доработанной на основании полученного в Мюррене опыта.

Анны с нами уже не было, речи о кандидатуре нового куратора пока не шло. Из больницы привезли Геру, покинула медотсек Алиса. Со мной разговоров избегали практически все — Ваня с Яриком как узнали о скрытых фактах моей биографии, так теперь боялись похоже; Ушан ходил задумчивый, Гера из больницы вернулся заметно молчаливым, едва не погибнув в сумраке заметно озадачился происходящим.

Алиса из-за порыва с поцелуем больше всех старалась не попадаться мне на глаза. Зато Василиса наоборот — постоянно маячила рядом. Превратилась практически в вариант Геры, когда он сразу после моего перевода в новую школу начал заходы с шуточками на грани. При смущенном молчании остальных Василиса не упускала возможности пошутить на самые разные темы по поводу метких стрелков и справедливых палачей. Меня правда такие шутки не смущали, но Василиса попыток пробить броню не оставляла.

Все же отношения у нас с ней отличные, как у волка с лисой.

Атаманов, видя такую атмосферу в коллективе и не сильно умея в психологию, тем более подростковую (сам мне мимоходом сказал об этом) начал гонять всех с удвоенной силой, чтобы сил на лишние мысли не было. Помогло — несколько рутинных дней сурка, размывшихся постоянной физической и умственной нагрузкой впечатления после недавних событий притупили, возвращая быт и тренировки в рабочую колею.

В обращении с огнестрелом мы уже подтягивались на уровень Василисы. Если брать общее по команде разрыв уже не был настолько стыдным. С холодным оружием спарринговали в основном с инструкторами — они нас серьезно превосходили и умело заставляли раз за разом выдавать лучшее на что способны, повышая личный максимум. На мечах я был заметно сильнее Геры, а вот с Ушаном — едва тот более-менее со щитом освоился, просто бесполезно пытаться что-то сделать без огнестрела. Его тупо не пробить пока не загонишь до усталости, причем граница утомления у толстого по мере тренировок все больше отодвигалась, а силы ему и так было не занимать.

Алису с