Черный обходчик - Василий Анатольевич Криптонов

я делала этот шаг. Снова и снова раскаивалась. Как будто пыталась пройти по канату, натянутому над пропастью. Но только на дне пропасти меня ждала не смерть. Меня ждал Ангел. И снова и снова давал мне шанс. До тех пор, пока я не сумела избежать страшной ошибки… Вот так я это поняла. И твёрдо знала, что никогда больше так не поступлю. И Ангел меня пощадил. — Зоя убрала ладонь.

— Ты изменилась, — повторил я.

— Ты тоже. — Зоя улыбнулась. — Я ведь у тебя уже не вызываю прежних чувств, верно?

— Знаешь, впервые вижу девушку, которая этому радуется…

— Да ты ведь и сам радуешься. — Зоя смотрела на меня, по-прежнему улыбаясь. — То, что тогда произошло… Ты ведь уже понял, что, если бы не воздействие Маэстро, я бы тебе не уступила? Хотя у тебя, скорее всего, и желания не возникло бы. Ложь порождает ложь. Порок порождает порок. А искреннее раскаяние… — Она развела руками. — Я ответила на твой вопрос?

— Да, — задумчиво проговорил я. — Наверное, ответила. Спасибо.

* * *

В отель я возвращался в той же задумчивости. Пересел с маршрутки на маршрутку. В момент, когда размышлял, хватит ли наглости у пожирателей атаковать меня прямо в салоне, когда буду подъезжать к отелю, зазвонил телефон.

Неизвестный номер.

— Алло. — Я приготовился выслушать зачитываемое ботом приветствие и тут же отправить номер в чёрный список.

— Вы там с этой узкоглазой совсем охренели, что ли? — огорошил меня вопросом Николай-младший.

— Во-первых, когда звонишь, надо здороваться. Во-вторых, за «узкоглазую» я тебе при встрече самому разрез глаз поправлю. Выбирай выражения, когда говоришь об уважаемом человеке. В-третьих, какого хрена ты вообще лезешь в мои разговоры⁈ — Со злости я невольно повысил голос. Сидящий рядом со мной сухопарый старичок опасливо отодвинулся. Я встал — благо, маршрутка подходила к остановке. — Ну⁈

— Не ори, — буркнул Николай. — Никуда я не лезу. Просто со скуки решил глянуть.

— А других реалити-шоу не нашлось? Давно ты мои разговоры прослушиваешь⁈ — Я выскочил из маршрутки.

— Да можно подумать, ты дофига звонишь! Тоже мне, шоу… И ничего я не прослушиваю, сказал же. У меня тут не ФСБ. То, что твоя азиатская подруга на кой-то хер разговор с тобой записала, и он у неё в облаке болтается — это уже к ней вопрос, на кой. Я просто предупредить хочу, что точно так же, как я посмотрел и послушал, кто угодно может посмотреть и послушать. У неё там ни пароля нормального, ни защиты — ни фига нет! Любой малолетка палочкой от чупа-чупса вскроет и посмотрит… Слушай! А правда, что ли, что пожирателя вознести можно?

Я выругался и сбросил звонок. Написал по-английски Минджи:

«Зачем ты сохранила в облаке запись нашего разговора? Её очень легко увидеть и прослушать!»

Ответ поступил быстро.

«О… Я об этом не подумала, прости. Все мои разговоры записываются и сохраняются. Я — публичный человек, и однажды со мной произошла очень неприятная история. Теперь я записываю всё».

«Ну так озаботься тогда нормальной защитой данных!»

«Всё важное хранится там, куда простым хакерам не добраться. Я просто не подумала, что наш разговор нужно отправить в это хранилище».

«По-хорошему, его бы вовсе удалить».

«Да, безусловно. Сейчас удалю. Просто это очень странно. Я до сих пор не думала, что кто-то из мира видящих может вообще смотреть в эту сторону. Что случилось, Тимур?»

«Да в общем-то ничего особенного. Мы всего лишь забыли, что прогресс не стоит на месте. И то, что никогда не пришло бы в голову людям, родившимся даже 50 лет назад, для нынешнего поколения — нечто само собой разумеющееся. Лично мне очень бы не хотелось, чтобы какой-нибудь альтернативно одаренный подросток раскопал и выложил в сеть то, как мы разговариваем о вонгви».

«Конечно. Я понимаю. Но мы не так часто общаемся между собой. И нигде не храним информацию, которая касается работы! Она живёт только в нашей памяти».

«А вот это, кстати, не самое надежное место. К примеру, убьют меня сегодня — а я тот символ, который ты мне отправила, даже показать никому не успел. Так и умрёт ценная информация вместе со мной. И хрен кто тогда вознесёт перековавшегося пожирателя».

«Тимур! Ты что, в опасности⁈»

«Да нет, не беспокойся. Всё штатно. — Я посмотрел вдаль. От отеля навстречу мне летели пожиратели. — Это я так, мысли вслух. Что неплохо было бы нам почаще делиться опытом. И против создания архива я бы тоже не возражал».

«Точно всё в порядке?»

Блин, вот женщины — есть женщины. Когда был маленьким, мама мои плохие оценки по голосу угадывала.

«Точно. Рад был пообщаться, пока».

Я сунул телефон в карман. Он тут же зазвонил. Наверное, опять Николай — уже пытался прорваться, пока я переписывался с Минджи. Но вот уж кто сейчас однозначно может подождать, так это юный хакер.

Заканчивая переписку с Минджи, я призывал пустышек. Прибыли они практически одновременно с тем, как на меня набросились пожиратели. К отелю я прорывался, окруженный метелящей друг друга толпой.

Когда до дверей отеля оставалось сотни две метров, попробовал перенестись туда. Но не рассчитал, а может, сил не хватило. Материализовался в десятке шагов от парковки. Первое, что пришлось сделать — отшвырнуть от себя пожирателя. После чего я бросился бежать.

Перед глазами мелькнули двери отеля. Из них выскочили Ван и Денис. Следом — Изольда. Я утроил усилия. Буквально вывалился из оцепления под ноги ребятам. Денис схватил меня за шиворот, швырнул себе за спину, сам взмахнул саблей.

— Идём! — подхватила меня Изольда.

Я сделал пару шагов. Обернулся. Ребята отступали, вырубая нападающих пожирателей. Но те уже унялись.

— Вот примерно так было в девяностых, — прокомментировала Изольда. — Только везде. Они оккупировали все наши места.

— Как хорошо, что я не застал этой великолепной эпохи…

* * *

— Из отеля больше никто не выходит, — объявила Мстислава, когда мы все собрались в кафетерии. — Пока не вознесёте эту тварь. Можете хоть все вместе к нему отправляться.

Настроение старушки явно не улучшилось после инцидента на парковке.

— Ван, как там с ним? — спросил я.

— Никак, — был краток Ван.

— Почему никак?

Посопев, китаец вновь разблокировал ненадолго речевой аппарат с русской локализацией.

— Его не пускает вся прожитая жизнь.