Иллюзии «Скорпионов» - Роберт Ладлэм

— А где остальные? Их было двое, и одна из них Кровавая девочка!

— Ты говоришь...

— Я знаю! Где они?

— Там больше никого нет, только водитель... убитый выстрелом в голову... Я еще раз тебя спрашиваю, Тай: тебе известно, кто такой ван Ностранд? Полиция уже направилась в его дом!

— Они найдут в библиотеке его окоченевший труп. До свидания, Генри. — Хоторн положил трубку и откинулся на сиденье. Руки и ноги болели, голова раскалывалась от тревожных мыслей и напряжения, — Забудем о втором лимузине, — сказал он, поднося руку к отяжелевшим векам, — с ним все кончено, шофер мертв.

— А Бажарат? — воскликнула Кэтрин, оборачиваясь. — Где она?

— Кто это может знать? В любом месте в радиусе ста миль, но мы не будем разыскивать ее ночью. Возможно, мы что-то выясним из журнала регистрации, и еще больше нам может дать информация из Шарлотты... А может, и то и другое вместе. Давайте найдем какое-нибудь место, где можно отдохнуть и поесть. Старый инструктор как-то сказал мне, что отдых и еда — это тоже оружие.

— Мы только что проскочили вполне симпатичное местечко, — сказал Пул. — Я не знаю, сможем ли мы отыскать что-нибудь еще. Мы тут все объехали, но это был единственный мотель, который я заметил. Кстати, мистер ван Ностранд должен был заказать нам с Кэти там номера, но, конечно, и не подумал сделать этого.

— "Шенандо Лодж", да? — спросила майор.

— Именно он, — ответил лейтенант.

— Разворачивайся, — приказал Тайрел.

Глава 20

Николо Монтави из Портичи быстрыми шагами ходил взад и вперед, дрожа от страха и усталости. Пот струился по его лицу, широко раскрытые глаза бегали по сторонам, выдавая его паническое состояние. Менее часа назад он совершил не только ужасное преступление, но и смертный грех в глазах Господа! Он помог отнять человеческую жизнь, нет, слава Богу, сам он никого не убил, но не помешал убийству в те короткие мгновения, когда увидел, как Кабрини вытащила из сумочки пистолет. В тот момент он еще был напуган ужасной стрельбой, сопровождавшей их бегство из этого громадного имения. Синьора приказала шоферу остановить лимузин, и все было кончено! Она вытащила пистолет и выстрелила шоферу в затылок с таким ледяным спокойствием, как будто муху прихлопнула. Именно так! Спустя несколько секунд она приказала портовому мальчишке отвести машину с дороги и столкнуть ее в овраг. Он не смог ослушаться, ведь у нее в руках был пистолет, а Николо сердцем чувствовал да и видел по ее глазам, что она убьет его, если он не подчинится.

Амайя Бажарат сидела на диване в маленьком номере «Шенандо Лодж», наблюдая за мечущимся в панике Николо.

— Может быть, хочешь еще что-нибудь сказать, дорогой? Пожалуйста, только говори потише.

— Ты бесноватая, совершенно сумасшедшая женщина! Убила этого человека без всякой причины, из-за тебя мы попадем в преисподнюю!

— Меня радует твое понимание того, что этот путь уготовлен нам обоим.

— Ты застрелила его точно так же, как и темнокожую служанку на острове, а он был всего лишь шофером! — воскликнул дрожащий, как в лихорадке, молодой итальянец. — Вся эта одежда, вранье, вообще весь этот спектакль, который мы разыгрывали перед важными людьми... Это в чем-то похоже на мою жизнь в порту, там тоже надо угождать тем, кто платит... Но убийство двух таких людей! Боже, простой шофер!

— Он не был простым шофером. Что ты нашел, когда я приказала тебе обыскать его карманы?

— Пистолет, — тихо, неохотно ответил Николо.

— Разве простые шоферы носят оружие?

— В Италии многие носят, чтобы защищать своих хозяев.

— Возможно, но не здесь, не в Соединенных Штатах. У них здесь есть такие законы, которых нет у нас.

— Я ничего не знаю о таких законах.

А я знаю и говорю тебе, что этот человек был преступником, тайным агентом, поклявшимся уничтожить наше великое дело.

— У тебя есть великое дело?

— Величайшее, Николо. Сейчас в мире нет таких великих дел, и сама церковь молча благословила нас отдать жизни раде него.

— Ватикан? Но у нас с тобой разная вера! У тебя вообще нет веры!

— В данном случае есть, даю тебе честное слово, и это все, что я могу сказать тебе. Так что видишь, твои опасения напрасны. Теперь ты понял?

— Нет, я ничего не понял, синьора.

— Тебе и не надо понимать, — резко осадила его Бажарат. — Думай о своем богатстве в Неаполе и о той благородной семье, которая примет тебя в Равелло как собственного сына. А пока будешь размышлять об этом, в спальню и распакуй вещи.

— Ты очень сложная женщина, — спокойно произнес Николо, глядя на Бажарат.

— Конечно. А теперь поторопись, мне надо еще сделать несколько звонков.

Молодой итальянец скрылся в спальне, а Бажарат потянулась к телефону, стоящему на соседнем столике. Она набрала номер их отеля в Вашингтоне и попросила к телефону портье. Назвав себя, Бажарат дала указания насчет оставшегося багажа и попросила продиктовать поступившие на ее имя сообщения, за что портье при отъезде были выплачены очень приличные чаевые.

— Благодарю вас за щедрость, мадам, — послышался слащавый голос на другом конце провода в Вашингтоне, — и будьте уверены, что ко всем вашим просьбам будет проявлено максимальное внимание. Очень жаль, что вы так быстро уехали, но надеюсь снова увидеть вас, когда вы вернетесь в столицу.

— Продиктуйте, пожалуйста, какие были сообщения.

Их было пять, и наиболее важное из них от сенатора Несбита. Несколько других — более или менее полезные, но не жизненно важные, а последнее просто загадочное. Оно было от молодого рыжеволосого политического консультанта, с которым они познакомились в Палм-Бич. Это был тот самый внештатный сотрудник «Нью-Йорк Таймс», предупредивший ее об опасном в своем любопытстве репортере из «Майами геральд». Причем настолько опасном, что Бажарат пришлось быстро уничтожить его с помощью шипа своего смертоносного браслета. В первую очередь она позвонила сенатору.

— У меня есть для вас многообещающая новость, графиня. Мой коллега из сената любезно согласился устроить встречу с президентом через три дня. Мы, конечно, понимаем...

— Естественно, — оборвала его Бажарат. — Барон будет очень рад, и поверьте мне, сенатор, что вы не будете забыты.

— Очень любезно с вашей стороны. Ваш визит не внесут в распорядок дня президента и разрешат сделать всего одну фотографию, одобренную главой администрации Белого дома. Но вы должны будете подписать специальное обязательство, что это личная фотография, которая не попадет в средства массовой информации ни здесь, ни за границей. Вы поставите себя в очень затруднительное положение, если нарушите это обязательство.

— Безусловно, это будет только личная фотография, — согласилась Бажарат. — Считайте, что у вас есть слово одной из великих семей Италии.

— Это полностью всех устроит. — Голос Несбита повеселел, и он даже позволил себе хихикнуть. — Однако, если финансовые интересы барона будут благоприятны в политическом отношении, особенно в тех районах, где наблюдается спад в экономике, я гарантирую вам, что глава администрации повсюду распространит фотографию президента с сыном барона. Предвидя такой поворот событий, мы с моим коллегой из штата Мичиган пригласим своего фотографа, который снимет нас вместе с вашим племянником... без президента.

— Как интересно, — воскликнула Бажарат и тихонько засмеялась.

— Вы просто не знаете главу администрации, — сказал Несбит. — Если фотография является собственностью Овального кабинета, то к ней близко никого не подпустят... Куда я смогу позвонить вам? В отеле сказали, что они только принимают сообщения.

— Вы же видите, мы так много разъезжаем, — поспешно оборвала сенатора Бажарат, чтобы не касаться этого щекотливого вопроса. — Думаю, что в скором времени мы отправимся в Мичиган, но наша жизнь проходит в таком быстром ритме. У Данте Паоло энергии, как у шести молодых буйволов.

— Это, конечно, не мое дело, графиня, но я думаю, что вам было бы гораздо легче и даже полезнее, если бы вы имели свой офис и персонал... ну, по крайней мере, хотя бы секретаря, который бы знал, где вас можно найти.

Уверен, что среда многочисленных друзей барона десятки человек были бы рады оказать ему подобную услугу. И я, конечно, могу помочь вам и предложить собственный офис.

— Вы прямо читаете наши мысли, но, к сожалению, это невозможно. У моего брата совершенно другой подход к таким вещам, и он крайне щепетилен в вопросах конфиденциальности и порядочности, и, без сомнения, потому, что в мире финансов много непорядочных людей, Персонал и секретари имеются только в Равелло, и нигде больше. Мы звоним туда каждый день, иногда по два-три раза, ж он доверяет только своим людям, которых знает уже много лет.

— Он очень осторожный человек, — сказал сенатор, — и, черт возьми, так и надо. «Уотергейт» и «Иран-контрас» всех нас этому научили. Надеюсь, что ваш телефон не прослушивается.