О чем мечтает герцог - Дженна Питерсен

– Кого ещё, ради всего святого, хотела бы я видеть рядом с собой? Только тебя и, возможно, Люсинду, хотя я сомневаюсь, что она приедет, поскольку всё ещё в трауре.

Саймон нахмурился.

– Люсинда?

– Люсинда Стоунуорт, – объяснила Лилиан. – Её муж умер год назад, и она всё ещё безутешна.

Саймон кивнул.

– Да, припоминаю. Теперь титул носит его брат, а ведь первоначально с этим было связано какое-то нарушение закона.

Лилиан кивнула.

На мгновенье за столом воцарилась тишина, а потом Саймон откашлялся.

– Но это заставляет задуматься, не так ли?

– О чем? – спросила девушка.

– О мимолетности жизни. Несчастный случай может изменить всё, ложь может изменить жизнь, а затем раскрытая тайна может изменить ход всех событий. Если мы не воспользуемся моментом, он может быть упущен.

Лилиан пристально посмотрела на него, полна сочувствия к нему. Девушка понимала, что они говорят уже не о трагедии друга, а о его собственной трагедии. Неудивительно, что Саймон думал об этом. Ведь он всё ещё переваривал то, что всплыло наружу. Наверное, ему понадобится не один год, чтобы снова найти своё место в этом мире.

И она будет рядом с ним, чтобы помочь. Эта мысль, как ни странно, в какой-то степени утешала её. Если она не смогла уничтожить его отца, то, по крайней мере, могла бы помочь устранить часть вреда, причиненного этим человеком.

– Лилиан, почему бы нам завтра с первыми лучами солнца не отправиться в Лондон? – спросил Саймон.

Лилиан моргнула.

– Завтра? Но это же так скоро.

– А зачем ждать? – спросил он, беря её руки в свои так, словно в комнате кроме них никого не было. – Разве мы не видели, к чему может привести упущенный момент? С хорошими дорогами поездка займет лишь два дня. Если повезет, мы смогли бы обвенчаться ещё до воскресного ленча. Моя мать, возможно, не захочет присутствовать, но у нас есть Габби в качестве свидетельницы, и я уверен, что Рис и Энн приедут, даже несмотря на то, что у них меньше, чем через неделю, должна состояться собственная свадьба. Что ты думаешь?

Лилиан моргнула. Он был так серьезен, так стремился начать всё сначала. И девушка поняла почему. Когда Саймон женится на ней – это будет шаг в будущее. Будущее, где не будет лжи.

Или, по крайней мере, того, чего бы он не знал.

– Да, Саймон, – проговорила она мягко, – если ты хочешь отправиться завтра, я буду счастлива поехать с тобой.

Он рассмеялся и вскочил на ноги.

– Я немедленно отдам распоряжения.

Он поспешно вышел из комнаты, и Лилиан почувствовала взгляд Габби ещё до того, как посмотрела на неё. Она взглянула на подругу прежде, чем сделать большой глоток вина.

– Что происходит? – слишком громко для маленькой комнаты спросила тетя Изабел.

– Завтра мы собираемся домой, – сказала Габби громко. – Его милость отдает распоряжения.

– Завтра? – сердито воскликнула тетя Изабел. – Я должна сказать Мэгги.

Она бросила свою салфетку и вышла из комнаты, чтобы разыскать служанку. Как только они остались одни, внимание Габби снова сосредоточилось на Лилиан.

– Он любит тебя, – сказала её подруга.

Поперхнувшись вином, Лилиан посмотрела на Габи.

– Любит? – повторила она, как только снова смогла дышать нормально.

Габби кивнула.

– Я не знаю, что произошло между вами в эти несколько последних дней, и я не буду спрашивать об этом, потому что сомневаюсь, что хочу быть втянута во всё это, но что-то изменилось.

Лилиан нахмурилась. Трудно было отрицать это. Всё, что они увидели, сказали и раскрыли… всё это связало её с Саймоном.

– Ты собираешься рассказать ему правду? – мягко спросила её подруга.

Лилиан положила руки на стол и опустила голову, опершись на них.

– Да, – прошептала девушка приглушенным голосом. – Я должна, знаю. Но я боюсь его реакции, Габби. На самом деле я боюсь потерять его навсегда.

По взаимному согласию этим вечером все домочадцы раньше, чем обычно легли спать, готовясь к предстоящей завтрашней поездке в Лондон, но Лилиан не пошла в свою комнату. Вместо этого Саймон взял её руку и проводил девушку в свою спальню, и она даже не предприняла попытки сопротивляться. После этого дня, после всего, что произошло, она хотела остаться с ним наедине так же сильно, как и он.

Однако когда дверь позади них закрылась, её охватило чувство робости. Ведь раньше, когда они бывали вместе, ими управляло чувство крайней необходимости, их обуревала неконтролируемая страсть. Сегодня вечером, стоя под его пристальным взглядом посреди его спальни, она не знала, как и начать.

– Саймон, что я могу сделать для тебя? – наконец спросила девушка, неуклюже сжимая перед собой руки. – Тебе что-нибудь нужно?

Он слегка улыбнулся и шагнул вперед. Её сердце подпрыгнуло, когда он сделал это, тело напряглось в ожидании его прикосновений.

– Нужно, – прошептал он, остановившись в нескольких дюймах от неё, и пока не сделал ни одной попытки коснуться её. – Нужно. Существует много того, в чём я нуждаюсь в данный момент и буду нуждаться потом, но, думаю, в одном я нуждаюсь больше всего.

Она склонила голову.

– И это?

Его пальцы нежно очертили её подбородок, и его улыбка смягчилась.

– Ты, Лилиан. Ты нужна мне, чтобы прогнать всю мерзость. Заставить меня забыть всё, кроме твоего вкуса. Я нуждаюсь в тебе.

Она задержала дыхание, застигнутая врасплох глубоким смыслом его слов. Хотеть её – это одно, мужчина мог хотеть любую женщину, если его плотское желание было достаточно сильным.

Потребность была чем-то совершенно особенным. Потребность подразумевала более глубокую связь, зависимость, порождённую чувствами. И она удостоилась чести быть той, к кому он обратился за утешением в трудный момент.

И в минуты неопределенности. Но Лилиан была полна решимости утешить его самым лучшим из известных ей способом. Поэтому она потянулась к нему и медленно расстегнула тяжелый камзол. Саймон не сделал попытки помочь ей, только наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как её пальцы исчезли под шерстяной тканью и плавно двинулись вдоль тёплых плеч, снимая камзол, который грудой свалился на пол за его спиной. И тут же девушка занялась его шейным платком, который был завязан замысловатым узлом, но приложив немного усилий, она всё-таки с ним справилась. Затем начала расстегивать его рубашку пуговицу за пуговицей. А потом вытащила её из-за пояса панталон и раздвинула ткань, которая повисла по сторонам, в то время как сама уставилась на широкую обнаженную грудь.

– Ты… – прошептала она.

Он изогнул бровь, когда она умолкла.

– Я?… – поддразнил он.

Она с улыбкой посмотрела на него. В нём появилась какая-то легкость, как будто сейчас он действительно мог позабыть о своих неприятностях. И если это был подарок, который она смогла ему преподнести, что ж, в таком случае она была счастлива это сделать.