Наемники Судьбы - Юлия Федотова

Как назло, именно на этот день перенесли Большой смотр учеников (обычно ведь он бывает в ноябре!), и принцу досталось по полной программе! Его избивали кулаками, кололи копьями, молотили тупыми мечами, заставляли бегать наперегонки и стрелять из лука.

Провал был настолько оглушительным, что над наставником даже издеваться, вопреки обычаю, не стали. Только смотрели с недоумением и состраданием.

– И нечего так смотреть! – полушутя оправдывался Хельги. – Видели бы вы моего ученика вначале! Он даже ходить не умел. Зато настоящий принц. Наследник Ольдонского престола! У кого из вас есть такой ученик?

Таковых больше не нашлось. Зато отыскались трое-четверо желающих перекупить его у Хельги. Они быстро сообразили: лишись Ольдон теперешнего правителя – и на престол взойдет фактически не горе-ученик, а сам наставник.

Но Хельги Эдуарда не продал. И вовсе не из интереса к Ольдонскому престолу, а из принципа.

– Ну как? – ехидно осведомилась Энка, разглядывая помятого, с фонарем под глазом принца. – Опозорились?

Они с Меридит не нашли в себе душевных сил идти на площадь.

– И ничего подобного! – с торжеством ответил Хельги. – Мне за него давали три тысячи золотом с учетом девальвации. Вот!

Но принц понимал: опозорен! Опозорен навеки! Он был не просто плох, он был хуже всех. Такого удара по самолюбию он вынести не мог. Превосходство всех других его спутников Эдуарда никогда не уязвляло: Рагнар вон какой здоровый, настоящий великан, остальные нелюди, у них и силы нечеловеческие от природы. Но на кансалонском состязании его обставляли самые обыкновенные люди, даже тринадцатилетний мальчишка, ученик десятника-лучника, бегал быстрее.

Меридит стало жаль горемыку.

– Ладно, не реви! Это Хельги виноват, он тебя совсем не обучал, паразит.

Как ни хотелось принцу покривить душой, он все же он признался сам себе: всякий раз, когда наставник пытался заставить его хоть немного поупражняться в военном деле, у него то голова болела, то нога волочилась, то рука отказывала. Хельги безнадежно вздыхал и отставал. И вот вам результат!

Но ничего! Они еще не знают, что такое королевская кровь! Они еще узнают!

Как только череда облав стала менее интенсивной, путники выбрались из города прежним манером. На выходе юный добросовестный стражник проявил-таки бдительность, откинул накидку с лица одной из женщин покидающего город гарема. Он действовал наугад и, к счастью, напал на Ильзу.

Та не растерялась, подняла страшенный визг, разразилась слезами и истеричными воплями: «О, убейте меня, убейте! Лучше умереть, чем сносить поругания! Позор мне, позор! Горе, горе!!!»

У стража пропала всякая охота продолжать досмотр. Он был просто счастлив, когда дикую бабу уволокли прочь. А Ильза еще долго потом краснела и таяла от похвал.

Дальнейший путь компании лежал в Трегерат. Не потому, что они стремились туда специально, просто через него проходила кратчайшая дорога в Срединные Земли.

Невеселой была эта дорога. Зарядили холодные осенние дожди, дули степные ветра. Идти приходилось опять по ночам, дни они проводили как обычно – прятались в кустах. Растения еще не успели сбросить листву и служили неплохим укрытием от посторонних глаз, но не от дождя.

И на всем протяжении разбухшей, унылой дороги – такой прямой, будто ее прокладывали по линейке, – встречались им зловещие символы времени – колья с головами тех, кто тоже шел в Трегерат. Энка вглядывалась в изуродованные мукой лица, страшась встретить знакомые. Но наемников среди них не было, только самая безобидная, мелкая нелюдь.

Однажды они увидели облаву. Четыре степняка гнали пред собой волосатого гурра. Несчастный верещал, ноги его скользили и разъезжались на мокрой глине, спину рассекали кровавые полосы от ударов хлыстом. Надежды на спасение у пленника не было, он просто бежал, как загнанный зверь.

Сильфида выхватила лук и с яростным наслаждением уложила на месте всех четверых всадников. Волосатый гурр, еще не веря в спасение, помчался на запад, в горы. Энка вспорола убитым животы поперек. Так кочевники казнили убийц и похитителей людей. Трупы с этим знаком по законам степи даже не предавали огню, их бросали на съедение падальщикам, а родичи казненных становились изгоями.

Потом путникам еще несколько раз попадались патрули, рыскавшие в поисках жертв. Довольно большие отряды. Прятаться за последние месяцы компания научилась в совершенстве, и замечены они были лишь однажды, когда простуженный Орвуд некстати чихнул.

Бой вышел тяжелым и долгим. Двоим степнякам едва не удалось бежать, Хельги настиг их стрелами буквально в последний момент. Меридит после долго ворчала, что сражаться надо аккуратнее – свидетели нужны им как гангрена в ухе. Именно этим недугом маялась сейчас диса. Конечно, никакая у нее была не гангрена, а самый банальный чирей, вскочивший от холода и грязи, но слово «гангрена» звучало благороднее.

Аолен пытался ей помочь – безрезультатно! Раны заживлять эльф навострился профессионально, но пустяковый гнойник не давался ни в какую! Он зрел, зрел и прорвался сам, под стенами Трегерата. Энка почему-то решила, что это символично.

– И что, по-твоему, должен символизировать мой чирей? – усмехалась диса.

– Не суть! Что-нибудь да символизирует.

– Ирракшана не спит! – первое, что они услышали при входе в город.

Городские стены и ворота охранялись как в военное время, но группу нелюдей пропустили сразу, лишь предупредив об Ирракшане.

– А мы знаем! – брякнула Ильза. – Нам в Кансалоне сказали.

– Вы идете из Кансалона?! – Стражник, пожилой кудиан, воззрился на них как на выходцев с того света. Он встревожился.

– Мы состоим в гильдии Белых Щитов, – пояснил Хельги, не вдаваясь в детали.

Кудиан кивнул. Он счел объяснение достаточным. Если кому из нелюдей и удавалось по пути из Кансалона в Трегерат сохранить головы, это бывали наемники из Гильдии.

Аолен ожидал увидеть в Трегерате аналог Кансалона: торговый город южного типа с плосковерхими домами из желтого песчаника, широкими улицами, высокими башнями и минаретами, увенчанными округлыми куполами.

Ничего подобного. Архитектурой Трегерат больше всего напоминал гигантский морской форт, приземистый, толстостенный, угрюмый и серый. Окна узкие, как бойницы; под ногами хрустит каменная крошка.

Обстановка там тоже была как в военном лагере: в одном месте куют мечи, в другом – муштруют новобранцев, у стен горками навалены ядра катапульт, стоят наготове чаны со смолой, рядом кучи дров. В окнах многих жилых домов видны установленные самострелы. Город готовился к войне.