Опасный винтаж - Рина Осинкина

не в Алининой раздражающей привычке иметь безупречный вид, а в обычной усталости, если таковую в данном случае уместно назвать обычной. Алина так была вымотана экстримом, свалившимся на нее буквально позавчера, что сил для охотничьего азарта у нее не осталось. Сил не было, зато присутствовало некое отупение. Что делать, нервная система желала восстановиться. Кроме того, после ее собственных, так сказать, личных приключений вряд ли что-то могло ее взволновать или удивить здесь, на работе.

И последнее, и основное. Много чего плохого вместил в себя позавчерашний день. Но не одно только это. К счастью, не только это. Напоследок он сделал ей подарок.

Путято увезла задержанных, Ревякин Колька отпустил на волю Миху и Толяна, сам же с нарочито незаинтересованным видом топтался возле «Лексуса». А Егор взял Алину за руку, отвел подальше от любопытных ревякинских ушей и ухмыляющейся рожи, развернул лицом к себе и тихо проговорил:

– Прости, что накричал на тебя. Я очень испугался.

Потом после паузы сказал еще:

– Я знаю, что в тот раз сильно тебя обидел. Я бы многое отдал, чтобы вернуться в тот день. Дай мне шанс, и я все объясню и исправлю. А потом решай. Я соглашусь. Только давай поговорим. Давай встретимся еще раз и поговорим.

От звука его голоса сердце Алины забилось часто, а от сказанных слов глаза так засияли, что, не желая себя выдать, она опустила голову долу.

И сказала тихонько:

– Я подумаю.

Не могла же она с ходу соглашаться на новое свидание. Ей надо в себя прийти, отдохнуть. Отдых был, конечно, ни при чем, но собраться с мыслями перед таким важным разговором все-таки не помешает. Хотя бы для того, чтобы вспомнить, за что она обиделась на него в прошлый раз, и решить, имеет ли это значение сегодня.

С утра она успела побывать у Путято на Петровке, где ее показания были аккуратно запротоколированы, а потом, вот так же, как сейчас, за сигареткой, Марьяна кое-что рассказала по секрету. На первом же допросе, который был проведен по горячим следам, подследственные рассказали много друг о друге интересного и кое-что о себе. Картина вырисовалась такая…

– А что мы с вами можем? – вторглась в ее мысли Киреева. – Только ждать и надеяться, что операция пройдет успешно. Во-первых, хочется этого подлеца поймать. Или подлячку. Лампу нужно вернуть – это два. И потом ведь это все-таки наша была идея, с поимкой-то. Если окажется, что весь этот переполох пройдет впустую, то как-то, знаете, я буду чувствовать себя неуютно. Вы в буфет пойдете? Давайте по пироженцу тяпнем, а? По эклерчику. В качестве успокоительного.

И они спустились на первый этаж. А спустившись, с буфетом решили повременить, раз уж все равно на первом оказались. Можно же в цех к девчонкам-сборщицам заглянуть, узнать, как там у них дела. Хоть Алина с ними не очень… Зато Надежда Михайловна в контакте.

Они с некоторым усилием открыли массивную дверь, ведущую из длинного коридора первого этажа на территорию производственных участков, а точнее, в шлюз-предбанник, с трех сторон отгороженный от цехового пространства толстыми стеклянными переборками. В предбаннике располагался пост охраны, обозначенный письменным столом, креслом на колесиках и сидящим в нем дежурным.

Однако кроме охранника Сережи в «аквариуме» как-то некстати обнаружилось много народа. Здесь были начальники Берзин и Шведов, а также два наладчика с участка вакуумной откачки – тощенький мальчик Антон и плотный коренастый тридцатисемилетний Леня по прозвищу Кучер. Здесь был главный комплектовщик Водорезов.

И Леня метелил Водорезова.

Берзин посмотрел на часы. С момента трансляции прошло чуть меньше получаса. По его прикидкам, вряд ли сволочь будет драть когти сразу же. Опять же, подготовиться должен, в себя прийти, создать идею, каким образом лучше вынести предмет.

Если, конечно, он его уже не вынес. Еще тогда, в пятницу или раньше. Это был самый большой для Берзина вопрос. И для Шведова. Но выхода у них другого не было. Если вынес, значит, вынес, тут уж ничего не поделаешь.

До обеда движение из цеха и обратно, как правило, было не сильно оживленное, это только в половине первого, наскоро перекусив салатиком, женщины выплывут на променад по асфальту, а мужики – кто за сигаретами, а кто в соседний «Макдоналдс». Но лучше не расслабляться и внимательно, очень внимательно осматривать всякую фигуру, особенно если она, в смысле фигура, наплевав на правила распорядка, решит выскочить на перекур в рабочем халате или спецовке.

В этом случае предполагалось тихо, не привлекая внимания остального персонала, проводить нарушителя под локоток в подсобку, отведенную сегодня для личного досмотра. В подсобке вежливо предложить снять несанкционированную вещь и передать с целью осмотра ему, Петрасу Ольгертовичу. Если итог процедуры будет нулевым, то сделать выговор, предупредить о неразглашении и отпустить.

Берзин ненавязчиво челночил между бытовкой и постом охраны, предлагая охраннику Сереже то ознакомиться с новой инструкцией, то расписаться в ней. То заимствуя зажигалку. То реквизируя «Тещин язык».

По проходу между рядами сборочных столов спокойно передвигался Анатолий Шведов, скользя рассеянным взглядом по макушкам сосредоточенных сборщиц и всматриваясь в деловитую толкотню наладчиков возле вакуумной камеры на периферии.

Из своего закутка выдвинулся начальник отдела комплектации и так же неторопливо направился в сторону поста. В руке он держал легкий пластиковый пакет, на плечах имел свою обычную серенькую курточку-неснимайку. Так ее прозвали языкастые девки-сборщицы, которые недолюбливали всех, кто не с ними. Ничего плохого Водорезов им с роду не сделал, а вот поди ж ты, насмехались.

Дисциплинированный Аркадий Яковлевич подошел к столу охраны, поставил на него свой пакет. Произнес степенно:

– Это вот баночка с травяным сбором, мне его Лушин покойный принес. Жена приболела, знаете ли, с желудком у нее что-то. Так я сейчас домой метнусь ненадолго, травку эту ей доставлю, а к концу обеда уже на месте буду. Ну, об этом Анатолий Валентинович в курсе.

Он вытащил из пакета жестяную яркую баночку граммов на двести чая, а пакет вывернул наружу, демонстрируя полную его пустоту. Аккуратно открыл круглую крышечку, предложил Сереже заглянуть внутрь.

Охранник Сережа благосклонно кивнул. После чего Водорезов хлопнул себя по лбу и произнес с явственной досадой:

– Куртку свою забыл оставить в кабинете! Хотя ладно, я ее в раздевалке брошу, все равно в пиджак буду переодеваться. Но ее ведь надо осмотреть, правильно, Сергей?

С этими словами Аркадий Яковлевич курточку снял и передал для осмотра охраннику. Тот со снисходительной улыбкой похлопал ладонью по вытянутому тряпичному тючку и вернул обратно Аркадию Яковлевичу.

Однако Водорезов замешкался