Опасный винтаж - Рина Осинкина

а с появлением на сцене новых участников она тем более пришла в смятение. Так как предположила, что выглядит сейчас еще хуже, чем себя чувствует.

Поэтому заговорила сдержанно и скупо, отражая только суть. А суть была в том, что эта толстозадая «медичка» ни с того ни с сего полезла на Алину и попыталась тоже поставить ей укольчик. Вон шприц валяется. Надо, кстати, подобрать и положить в пакет, не трогая руками, как на лекциях учили.

Иными словами, Алина просто защищалась, и в результате ее самозащиты благородная дама схлопотала небольшое сотрясение мозга, но Алине ее не было жаль. А связала ее Алина затем, чтобы не смылась до того, как полиция подоспеет. Очень уж хотелось ее полиции сдать.

И тогда Егор Росомахин спросил ее с тихим бешенством в голосе:

– А какого… то есть я хотел спросить, зачем вас вообще понесло в эту погоню, а, уважаемая Ангелина Анатольевна?

Алина, конечно, должна была найти достойный ответ на хамский тон и тупую остроту. Должна, но не нашла, да и если бы нашла, то сейчас грубить бы ему не стала. Этот мужчина, о котором она в последнее время так часто думала и даже, кажется, немного грустила, примчался к ней на помощь. И взбешен оттого, что сильно испугался за нее. Если это не ее домыслы, конечно. Если только не домыслы.

И она сказала безо всякого пафоса:

– Видите ли, Егор… Я решила, что эта женщина в опасности. Она подобрала такого попутчика, от которого можно было ждать чего угодно. Я поехала следом, чтобы предотвратить несчастье.

– Я не понял, Алина. Зная, что с ней в машине простой жулик, клоун какой-то, вы решили, что над ней нависла серьезная опасность?

– Ну какой же он простой жулик, ё-моё? – вмешался Толян. – Он же ее, Алину Леонидовну то есть, чуть не прикончил в подвале!

Егор в растерянности посмотрел на Николая, Николай на Толяна, все вместе на Алину.

– В том-то и дело, что этот клоун еще и убийца, – отведя в сторону взгляд, сказала Алина. – У меня с ним уже был сегодня… инцидент. Вот. Ну, не важно. Короче, я поехала следом, чтобы эту мадам предупредить. А заодно и его самого поймать. С ее помощью и при возможности.

– Ну да, – оживился Миха, – мы же так и хотели с самого начала, то есть этого шакала поймать. Чтобы он вашу вещь отдал, Николай Викторович.

Алина нехотя произнесла:

– Извините, ребята, я вас немного обманула. Нет у него чернильницы. Точно нет.

Коробковы возмущенно засопели, а Ревякин спросил мрачно:

– И откуда же такая уверенность, милая барышня?

– Он мне много чего разболтал. В подвале. Думал, что я не выберусь, вот его и потянуло на откровения. Короче, даже он сам не знает, где этот набор. Его компаньон знал, да умер. Мне очень жаль.

– Что это за история с подвалом? – сдавленно спросил Егор Толяна.

– Ничего особенного, все обошлось, – опередив старшего Коробкова, звонко проговорила Алина. – Мне помогли, я выбралась.

– Ты дура?! – вдруг сорвался на крик Егор. – Едва унесла ноги от этого маньяка и тут же рванула его ловить? Чтобы ему еще один шанс предоставить?! Или это такая неимоверная жажда славы?

И тут Ревякин хлопнул его по плечу и изрек оптимистично:

– Да не пузырись ты так, Росомаха! Все путем, все живы! Это у нее, видно, комплекс такой. Извини, кодекс, я хотел сказать, кодекс, конечно. Ее собственный. Как и у тебя, старичок. Долг чести и все такое. Я прав, Алина Леонидовна?

Недовольная Алина не успела ничего сказать в ответ. Подкатила Марьяна Путято со свитой. Она энергично выбралась из автомобиля, хлопнула за собой дверь и зычно проорала:

– Здорово, Росомаха! Ну, ты как тут, жива?

– Вниманию всех сотрудников, находящихся на производственных участках! – внезапно ожили динамики внутреннего оповещения и голосом руководителя безопасности Петраса Берзина загрохотали по всем этажам. – А также отдела комплектации и всех вспомогательных служб. А также всех сотрудников корпорации. В прошлую пятницу комиссией в составе начальника цеха Шведова, начальника комплектации Водорезова и руководителя безопасности Берзина была проведена внеплановая встречная проверка на предмет соответствия изготовленных приборов ламп бегущей волны, то есть ЛБВ, их должному количеству. В результате проверки было выявлено несоответствие в количестве одного экземпляра вышеназванного прибора. Также проверка однозначно показала, что наличие преступного умысла отсутствует. Однако в наличии имеются халатность и несоблюдение норм. В связи с этим начальникам сборочного участка и участка вакуумной откачки объявляется устный выговор. Пока еще устный, до прецедента. Начальнику отдела комплектации объявлена благодарность за проявленную бдительность. Однако прибор пока не найден, и это позор. Слышишь, Шведов? Позор. Тем не менее есть и хорошая новость. По уточненным данным, прибор ЛБВ в количестве одного экземпляра, не обнаруженный во время встречной проверки, находится на территории участков. Не надо ничего шарить, ничего не трогайте, работайте спокойно. Он подаст звуковой сигнал в связи с тем, что скоро сядут аккумуляторы. Это информация от Дмитрия Андреевича Никина. Он разработчик и за слова отвечает. Поэтому ко всем настоятельная просьба! Как только кто услышит нетипичный гудок, ничего не предпринимать, а звонить мне на мобильный. Или Шведову. Кто ближе будет, тот и подойдет. Еще раз, ничего не трогать! Будем акт составлять, чтобы все по правилам было. Дмитрий Андреевич подсчитал резервы аккумулятора и с уверенностью назвал время, когда загудит. Сегодня загудит, коллеги. Главное, чтобы до партнеров этот скандал не дошел. Если кто партнерам насвистит, лично тому…

Передача прервалась.

– Кто слова писал? – спросила Алина.

– А зачем было писать? – обиделась за Берзина Надежда Михайловна. – Петрас – мужик с головой. Или у вас к стилю претензии?

Алина кашлянула.

– Нет, нет, отнюдь. Даже скорее наоборот. И что, как вы думаете, нам теперь дальше делать?

В целях конспирации они курили у Алины в кабинете, хотя это было и не по правилам. Но очень хотелось обсудить, а обсуждать в курилке сегодня было неконспиративно.

Киреева сияла глазами, дрыгала ногой в лакированной лодочке, резко стряхивала пепел мимо блюдца, назначенного нынче пепельницей. Посматривала на Алину со странным многосоставным чувством, в котором симпатия смешивалась с завистью, а зависть с осуждением. Надо же, как всегда безупречна. Даже тонкий шифоновый шарф, плотно обхватывающий шею, был продуманно уместен. Другая наденет так шарфик, вот хоть бы Катька или Лера Бурова, все тупыми остротами изойдут, а к этой без претензий. Умеет же, штучка гламурная. И как всегда безмятежно холодна, с ироничной полуулыбочкой в уголках губ.

Надежда Михайловна не знала, что сегодня дело было