Опасный винтаж - Рина Осинкина

Егор дернулся к своей машине. Колян спросил, куда это он ломанулся.

Егор сказал, что на Луневское шоссе. Выходит, он разговор тоже слышал.

Колька раздраженно выругался, а потом недовольно пробухтел:

– Да погоди ты, Росомаха, не дергайся. Я с тобой. Сюда мы попозжей зарулим, раз такое дело. Сейчас только Мареку позвоню, пусть попробует их отследить по мобильникам. Не везде же у них там сеть не ловится. Под мостом небось ехали, охламоны.

На лицо лилась тепловатая жидкость. Алина закашлялась и открыла глаза, особенно не рассчитывая что-либо разглядеть в непроглядной темноте каземата.

Но каземата не было. Был шум проезжающих машин, пыль, вонь от выхлопных газов, серо-желтые ранние сентябрьские сумерки. Спине больно, шее очень больно. В голове пульсирующая боль.

Алина потянулась рукой к горлу. Ремня она не нащупала. Просто было больно. Без всякого ремня. И почему-то горели щеки.

Все вокруг было расплывчатым и неясным.

«Эк меня», – вяло удивилась Алина.

В следующую секунду она вдруг увидела стремительно надвигающуюся на нее широкую и тоже неясную, размытую пятерню и сразу сообразила, отчего так горели щеки. Сейчас последует очередная оплеуха. Не в силах уклониться, она вновь сильно зажмурилась. И тут же услышала злобный рык:

– Ты что, Миха, охренел лупить ее? Она же глаза открыла! Задира, кончай придуриваться, я все видел!

Алина приоткрыла один глаз, второй. Две темные рожи на фоне закатного неба. Но она уже поняла, кто навис над ней, поливает теплой минералкой и лупит по щекам, чтобы скорее очнулась.

– Привет, братики, – просипела она, изобразив, что бодрится.

Потом на носу у нее оказались очки, которые водрузил Толян по возможности аккуратно, и Алина поняла, что зрение не задето.

Вот они, Толян и Миха. Сидят перед ней на корточках и всматриваются тревожно в ее лицо. Было видно, что они испугались. Алине хотелось думать, что не только взбучки от грозного шефа, но и за нее, Алину, тоже испугались.

«Только какое мне дело?» – привычно подумала она, но тут же удивилась, поймав себя на мысли, что для нее это важно.

Алина пошевелила плечами, устраиваясь поудобнее. Хотя к чему устраиваться, если пора вставать?

Она сидела на асфальте, прислоненная к заднему колесу папкиной «Тойоты». А напротив, в позе вареной сардельки, возле колеса другой машины полулежала снулая «генеральша». Странно, что она до сих пор не в себе. Может, хитрит, притворяется? Эта может.

Из приоткрытой дверцы ее серебристой «Хонды» слышались поскуливания Додика. Додик был избит и туго спеленут. Кажется, остатками изоленты, Алине с ее места было не очень хорошо видно.

– А давно я так? – спросила она Толяна и отчего-то застеснялась.

– Да нет, не переживай, Леонидовна, ты быстро очухалась, – заторопился успокоить ее Миха. – Мы вовремя подоспели. Сначала решили, что в аварию ты попала на своем джипешнике, смотрим – тачки ваши у обочины раскорячились, дверцы настежь, тетка эта валяется, ты возле нее дрыгаешься, ну, думаем, всё, кранты нашей подопечной. А когда подскочили, сразу просекли фишку, к тебе метнулись на подмогу. Но, хочу сказать, повезло тебе конкретно. Этот козел какой-то обкуренный был, на педаль надавить как следует не мог, мимо мазал. Если бы разок не промазал, то сейчас бы мы с тобой не калякали.

Алине стало смешно, оттого что ее Миха назвал «Леонидовна», и она хихикнула. Потом еще и погромче, потом закатилась смехом, повизгивая и икая, и никак не могла остановиться.

Миха посмотрел на Толяна, Толян на Миху, а потом точным движением отвесил ей еще одного «леща».

Алина затихла. Потом злобно прошипела:

– А если я тебе тоже вмажу, остолоп хренов?

Толян приподнялся с корточек, отряхиваясь, и сказал Михе:

– Нормулек. Вот теперь очухалась.

Дальше события понеслись как высокоскоростной поезд «Сапсан». Сначала Алине позвонила Машка Путято и спросила, чего Алине так сильно от нее, Машки, было надо, что она звонила ей аж восемь раз. Алина рассказала коротенько, Марьяна выкрикнула в трубку, что она сейчас, и действительно довольно скоро примчалась, сопровождаемая спецфургоном и еще одним автомобилем с парнями в сером камуфляже на борту.

Парни в камуфляже разобрались с преступной двоицей, загрузив их в спецфургон, и отбыли в качестве сопровождения. Во время перемещения из одного транспортного средства в другое Додик озирался дико и недоуменно, видимо, не до конца пришел в себя после инъекции, которой непонятно зачем угостила его вся такая внезапная ценительница кузнецовского фарфора. Сама же «генеральша», влекомая работниками полиции, грязно ругалась и плевалась натурально слюной, стараясь кому-нибудь попасть хотя бы на одежду.

Однако до приезда Марьяны произошло еще одно событие.

К месту катаклизма, вздыбливая пыль на виражах, подкатили на своих крутых тачках Николай Викторович и Егор Константинович, заставив братьев Коробковых издать носовой стон и затейливо вполголоса выругаться.

Словно в финальной сцене американского кассового боевика, из двух подъехавших авто стремительно и с шумом вывалились насупленные мужчины, по одному из каждого, и с грозным и угрюмым видом решительно вторглись в еще дымящийся эпицентр.

– Что это? – пролаял Росомахин, ткнув пальцем в широкий багровый рубец на шее у Алины.

– Травма, – поспешно ответила Алина, несколько оробевшая от его напора.

Тут уж пришлось объясняться Толяну и Михе. Показания они давали неохотно, по ходу сбивались и путались. Подключилась Алина и облагородила их версию, обратив особое внимание следствия на тот факт, что сегодня в течение дня она передвигалась на другой машине, и тем не менее братья Коробковы ее удержали в зоне своего внимания, а потом пришли ей на помощь, что, безусловно, говорит об их завидном профессионализме. И, что тоже безусловно важно, они повязали вора. Того самого вора, который выкрал антикварный письменный набор у бывшей школьной учительницы Дорошиной Нины Михайловны.

Колян сосредоточенно слушал, стараясь как-то скомпоновать в уме нарисованную соучастниками картину. Получалось сложно и не везде логично, но раз все живы и здоровы и вороватый Додик, зашнурованный, словно рыбный рулет, лежит тючком на заднем сиденье «Хонды», значит, с подробностями можно и подождать. Кстати, на фоторобот похож здорово, мерзавец.

– А эту фрау вы зачем так уконтрапупили? – кивнул Ревякин в сторону томной Дины Олеговны, которая в себя, конечно же, пришла, но сидела пока молча, притворяясь слабой и несчастной, хотя на самом деле исподволь оценивающе рассматривала спины и профили роящихся мужчин.

– А эту фрау Леонидовна еще до нашего появления так отделала. Не знаю зачем. Наверное, женские разборки какие-нибудь, – родил догадку Миха.

Алине пришлось объясняться, хоть этого очень не хотелось. И всеобщего внимания она сейчас совершенно не жаждала. Самочувствие было весьма пакостным,