Поединок страсти - Александра Торн

Довольно взрослой, и я не знала, нужно ли вмешиваться в ее жизнь.

— Конечно, — согласился Байрон. — Но что же тогда заставило тебя взяться за поиски?

— Десять лет назад одна из моих моделей сказала мне, что беременна, и я устроила ей аборт через знакомую медицинскую службу. Мне не хотелось, чтобы она страдала потом, как я. После этого случая я почему-то решила разыскать свою девочку.

— Мимс, любовь моя, — Байрон обнял ее за плечи, — ты не виновата в том, что случилось с тобою в шестнадцать лет. Но решать судьбу той девушки ты, была не вправе. — Он посмотрел ей в глаза. — Сколько моделей работало у тебя все эти годы?

— Я даже не знаю… Сотни… — удивилась Мимс.

— И для каждой ты сделала больше, чем карьеру, не так ли?

— Они так молоды и так скучают по дому. — Мимс улыбнулась. Первые дни самостоятельной жизни ее девочек были всегда удивительно трогательными. Как много пижам покупала она для своих тоскующих по дому моделей, сколько разговоров переговорила, успокаивая и ободряя их. — Я старалась стать для них матерью…

— Моя милая, милая Мимс! Тебе не приходило в голову, что вместо того, чтобы пойти учиться дальше, ты занялась работой с моделями, думая о своей дочери? Ты хотела подарить свое нерастраченное тепло другим девушкам, похожим на нее!

Внезапно Мимс почувствовала облегчение.

— Знаешь, я никогда не думала об этом.

— Но ведь это так?

— Да, наверное.

— Знаешь, я приехал в Техас, надеясь навсегда распрощаться с прошлым. Возможно, вдвоем нам будет легче.

Мимс глубоко вздохнула.

— Да, конечно. Но это нелегко…

Глава 22

Пережив трудную зиму, весной Команчо, впрочем, как и все другие, вздохнул с облегчением. Стараниями Байрона новые обитатели ранчо жили в довольстве. Кэйт успешно продолжала строительство. Да и дела самого Команчо шли в гору намного быстрее, чем он мог ожидать. Но все это было чепухой, по сравнению с их любовью, крепнущей день ото дня.

Команчо с нежностью посмотрел на Кэйт. Прошло уже больше семи месяцев с той ночи, когда она впервые перешагнула порог его дома, семь месяцев со дня смерти Траубла. Несомненно, срок более чем достаточный для того, чтобы их страсть поостыла. Однако каждый час, проведенный с Кэйт, не успокаивал, а лишь все больше и больше заставлял Команчо желать ее.

— Ты не представляешь, как я счастлив! — сказал он, — и как я тебя люблю!

Кэйт радостно улыбнулась.

Он благодарил Господа за то, что теперь она улыбалась ему не с обложки журнала.

— Наверное, представляю, но не буду возражать, если ты захочешь говорить мне об этом снова и снова!

— Как я тебя люблю. Как? — Команчо притворно задумался:

— Я люблю тебя больше, чем рисовый пирог Дельты, больше, чем холодное пиво после долгой езды по жаре, больше чем… — он захохотал в полный голос.

— И это все?!

— Конечно нет, о прекраснейшая из прекраснейших! Я люблю тебя больше, чем свою лошадь! — Кэйт хотела было возмутиться, но Команчо крепко прижал ее к себе. — Я люблю тебя больше жизни.

— Ну, это совсем другое дело, — сказала она ласково.

— Каждый раз, когда я думаю о прошлом, мне кажется, что настоящее просто сон или сказка. Кэйт, я не хочу больше разлучаться с тобой.

— Вот и замечательно!

— Когда ты собираешься сказать о нас отцу?

Кэйт сразу посерьезнела.

— Думаю, надо подождать, — она тяжело вздохнула.

— Долго?

— По крайней мере, до открытия Аутбэка.

Команчо боялся, что Хэнк не доживет до этого времени. Казалось, Хэнку стало лучше в апреле, но первая летняя жара окончательно подорвала его силы.

— Конечно, я могу подождать, — немного помолчав, согласился он.

— Лучше всего мне было бы сейчас встать и пойти домой.

— Не уходи пока. Поспи еще немного.

— Ну, хорошо, как скажешь, — пробормотала Кэйт, перекатываясь на свою подушку и поворачиваясь к нему спиной.

Она окончательно проснулась часа два спустя. Ходики, щелкавшие на ночном столике, показывали половину пятого. Ее «внутренние» часы, четко отмерявшие время с момента получения займа, говорили, что сроки поджимают. Первая часть ссуды должна быть выплачена уже в этом месяце.

Осторожно, стараясь не разбудить Команчо, Кэйт поднялась с постели, быстро оделась и прямиком направилась к главному зданию. Чем ближе день открытия, тем больше беспокоилась она о погоде, о транспорте, о тысяче других вещей.

Благодаря рекламной кампании, блестяще организованной Мимс, пригласительные билеты уже были разосланы друзьям и знакомым, представителям прессы и деловым людям. Кэйт радовалась такому успеху. На своем опыте она хорошо знала, что редко когда за пять дней до открытия нет билетов. Однако прогнозировать блестящее будущее Аутбэка рановато: вопрос значимости сафари-ранчо пока еще висел в воздухе.

«Все упирается в деньги, — тяжело вздохнув, подумала Кэйт». Сбережения Команчо и ее личные деньги пошли на строительство Аутбэка. И теперь у обоих не было и цента за душой. О какой свадьбе тут говорить? Кэйт усмехнулась. Команчо все-таки неисправимый фантазер. Но в одном он прав: глупо откладывать разговор с отцом.

Она сняла туфли и на цыпочках прошла по коридору мимо двери в комнату Байрона. Скоро Дельта примется за утреннюю уборку. Поднявшись в свою комнату, Кэйт решила принять душ. Стоя под прохладной струей воды, она составляла план действий на день. Ее мозг работал, как перегруженный компьютер; шериф и его сопровождающие будут в половине восьмого, в десять у нее встреча с организаторами шведского стола, потом снова разговор с шерифом…

Кэйт чувствовала жуткую усталость. Но усталость — пустяк, главное — они кажется избавились от «злого гения». Шериф Шумакер уверен, что вредил им какой-то ненормальный поклонник Кэйт.

«Господи, пусть Герман окажется прав», — подумала она, выходя из ванной.

Итак, как считала Кэйт и как было на самом деле, организационные проблемы остались далеко позади. Теперь Аутбэку предстояло выдержать еще одно стихийное бедствие — наплыв прессы и телевидения.

«Да благословит Господь Мимс, Дельту, Байрона и Бобби Рай», — молилась про себя Кэйт, спускаясь на кухню. Они сделали все, что было в их силах. В список благодетелей она мысленно записала и сенатора Моргана. Нельзя забывать, что именно он, и никто другой, помог ей с финансовой поддержкой. Одного этого достаточно, чтобы испытывать к сенатору чувство благодарности. Но ему, видимо, не нужна благодарность, — Морган всем сердцем болеет за Аутбэк. Иначе зачем бы он вызвался пригласить на открытие президента?..

Президент пришелся бы как нельзя кстати, размышляла Кэйт. Правда, в глубине души она знала, что какие-нибудь важные дела вынудят главу государства прислать вместо себя вице-президента с супругой. Однако это тоже неплохо, — вице-президент — компетентный и уважаемый политик, спасибо и ему, подытожила свои рассуждения на эту тему Кэйт.