Дипломат - Джеймс Олдридж.

– Сколько в вас добродетели, – сказала она. – Но чем же я все-таки провинилась?

– Если вы сами не понимаете, объяснять не стоит.

– Не глупите и не будьте ребенком. – Кэтрин была возмущена: так вести себя мог только тупой педант, деревенский простачок или себялюбивый дурень. Ей хотелось ударить его за эту душевную ограниченность и близорукость.

– И это действительно ничего для вас не значит? – спросил он с горечью.

– Что?

– Непременно нужны слова?

– Зачем вы все так осложняете, Мак-Грегор?

Он стал надевать ботинки и низко наклонился, пряча от нее лицо. Эта смесь обиды и возмущения оказалась свыше его сил. Он перестал сдерживаться, и слова хлынули: – Я пошел бы на любую жертву, на любое безрассудство, настолько я был уверен и в вас и в себе. Вы даже никогда не узнаете, чего я едва не сделал над собой. Да вам и не понять, потому что вы слишком верны своим привычкам и своей извращенной морали. Я был так уверен, а вы, вы никогда еще не были так холодно небрежны, как сегодня. Вероятно, я кажусь глупым, но уж лучше быть дураком, чем быть таким, как вы, Кэти.

У нее искривились губы. – О, боже! Вы действительно глупы!

– Да, да. Я сам это знаю.

– Ничего вы не знаете. Вы даже не понимаете, почему вы глупы.

Он встал. Пиджак у него был мокрый, на серых брюках темнело большое влажное пятно. Волосы растрепались, галстук съехал на сторону. По щекам стекали капли, руки посинели. Тонкий нос побелел от злости, губы были крепко сжаты. Он положил коньки на скамейку и стал приводить себя в порядок. И тут его снова одолел гнев.

– Я думал, вы чувствуете то же, что и я, – сказал он. – А вы вообще не способны чувствовать. В вас все фальшиво. Зачем вы именно меня выбрали себе для забавы? Почему не взяли кого-нибудь из таких, как вы? Эссекса, например? Почему меня? Или, по-вашему, со мной можно не считаться? – Он резко повернулся и прямо по льду пошел к дверце в боковой сетке.

– Ох, какой же вы глупый! Какой глупый! – со злостью выкрикнула она ему вслед.

Мак-Грегор не оглянулся и не увидел, как Кэтрин закрыла глаза, чтобы сдержать подступавшие слезы. Она плакала, потому что не знала, прав он или неправ. И сама говорила себе, что, наверно, он прав. Зачем ей это нужно было? Почему она не родилась такой же естественной и прямодушной, как этот человек? Что заставило ее взять и исковеркать то, что какое-то мгновение казалось самым драгоценным на свете? Неужели быть естественной так трудно? Как же ты не понимаешь, что я совсем не хотела, чтобы так вышло! Ты слишком недогадлив. О, Мак-Грегор, Мак-Грегор, все равно я тебя не стою! Хорошо бы выплакаться по-настоящему.

Кэтрин быстро заскользила по льду, чтобы разрядить это мучительное чувство. Надо было отвести душу, успокоиться, перестать копаться в себе, в своих поступках. Если она не успокоится, она сейчас заревет, как маленькая.

Мак-Грегор свернул к дому по занесенной снегом дорожке и вдруг увидел, что Кэтрин с увлечением носится по льду. Это было последней каплей, переполнившей чашу. Так легко отнестись к этому! Уж лучше б она расхохоталась ему прямо в лицо. Кончено, отныне Кэтрин Клайв для него больше не существует. Он во-время спасся, он ведь чуть не погубил себя. Но удастся ли когда-нибудь вернуть себе душевный покой, в этом он сомневался, потому что даже в самых глубинах его существа, где он пытался найти этот покой, чувствовалась свежая рана. Он знал, что злость уляжется, но своего позора он Кэтрин не простит никогда.

– Кэти для того заманила вас на каток, чтобы посмотреть, как вы будете шлепаться? – Якобы сочувствуя Мак-Грегору, Эссекс в то же время не мог скрыть своего искреннего удовольствия.

Мак-Грегор сел за письменный стол и ничего не ответил.

– Мы с Дрейком наблюдали весь спектакль из окна. Из-за чего это она обозлилась, Мак-Грегор? – спросил Эссекс; но понимать это нужно было так: если подобная ссора могла произойти, значит между вами уже возникла какая-то интимность. Что же это за интимность, как далеко она зашла и что случилось теперь? Очевидно, Кэти прогнала вас и посмеялась над вами; не нахальство ли с вашей стороны воображать, что вы можете совладать с такой женщиной; уж предоставьте это другим, более достойным!

Мак-Грегор сидел, точно палку проглотив; он сейчас презирал Эссекса.

– Ну ладно, пока забудьте обо всем этом, – сказал Эссекс. – Мы ждем гостя из американского посольства. Если предложение о комиссии будет принято, нам понадобится их помощь. Вы с этим курчавым не познакомились вчера на приеме?

Мак-Грегор отрицательно покачал головой.

Эссекс поглядел на его точно окостеневшую спину и пожалел, что подшучивал над ним. Но что все-таки произошло между ним и Кэти? Зачем вообще Кэти тратит время на Мак-Грегора? Вероятно, ему пришлось нелегко. Надо дать бедняге время успокоиться, великодушно подумал Эссекс и завел разговор, не требовавший особого внимания собеседника.

– Мне не очень хотелось бы привлекать к этому делу американцев, – сказал Эссекс, как бы размышляя вслух. – У них сейчас тенденция прибирать к рукам все, что можно, и я опасаюсь, как бы в награду за свое содействие они не пожелали отхватить изрядный кусок в нашей сфере влияния на Среднем Востоке. Их интерес к этому уголку мира все растет, и я уж не знаю, что опаснее – игнорировать их или сотрудничать с ними. Мы только держимся за свое, а эти янки готовы хватать что ни попало. Мы обороняемся, они наступают. К сожалению, у них доллары, а у нас – только наш политический опыт и уменье. Даже туда, где мы всегда имели прочную экономическую базу, как в Иране, например, даже туда они уже протягивают свою лапу. Это наш, английский, капитал там вложен, а кто сейчас им распоряжается? Милспо и разные подозрительные финансовые эксперты из Милуоки. Другие эксперты, из Чикаго, заправляют полицией и жандармерией, да и армией тоже. Чтобы справиться с жалкой горсточкой крестьян, понадобилось импортировать чикагского специалиста по гангстерам! Неужели местных блюстителей порядка недостаточно? А теперь янки уже прибирают к рукам больницы и городское благоустройство и даже дворец. Казалось бы, как может американский желудок переварить монарха? А вот у нас на глазах наши заокеанские друзья проглатывают королей и феодалов, а потом изрыгают демократию и американский образ жизни. Я признаю: англичане подчас склонны к лицемерию, но, по сравнению с американскими фарисеями, мы же честнейшая нация в мире. Беда, однако, в том, что они теперь желают ощипать и нас, и, кажется, вопрос будет стоять так: или согласиться на это, или потерять все. Что до меня, Мак-Грегор, то в случае нужды я предпочитаю целовать доллар, но не обниматься с фанатиками, которые задумали перевернуть вверх дном весь мир.

Эссекс намеревался продолжать, но тут в комнату вошла мисс Уильямс.

– Ну, что такое? – Усердие мисс Уильямс действовало Эссексу на нервы.

– Мистер Эдди приехал, – сказала она. – Он у сэра Френсиса.

– Ну и пусть сидит у сэра Френсиса и дожидается, – сказал Эссекс.

– Слушаю, сэр. – На мгновение мисс Уильямс ощутила внутренний протест против Эссекса, но только на мгновение.

– Мне этот самый Эдди не внушает ни малейшей симпатии, – сказал Эссекс Мак-Грегору. – Но, пожалуй, за него нужно взяться.

Мак-Грегор захватил несколько папок и пошел за Эссексом в кабинет Дрейка. Там он был представлен Ричмонду Эдди, и все четверо уселись вокруг стола.

– Скажите, мистер Эдди, – спросил Эссекс. – Вы не родственник знаменитого певца?

Долговязый американец покачал головой, оскалил белые зубы и сказал: – Нет.

– Всегда спрашиваю у американцев, не родня ли они какой-нибудь знаменитости, – сказал Эссекс. – Они очень любят состоять в родстве с мэром, с шефом полиции, с президентом или с какой-нибудь голливудской звездой. Конечно, я сам мог догадаться, что вы не родственник. Вы – брюнет и худощавый, и нос у вас итальянский.

На лице Ричмонда Эдди отразилась некоторая растерянность; теперь Эссекс мог начать разговор.

– Вы, я полагаю, осведомлены о наших переговорах с русскими? – спросил он.

– Мы получили сведения из Вашингтона, – ответил Эдди.

– Обе точки зрения вам известны?

– Да. Вы как будто ни до чего не договорились?

– Я бы этого не сказал. – Эссекс самодовольно засмеялся. – Наметилась перспектива создания комиссии по изучению положения в Азербайджане. Вам не кажется, что это существенный шаг вперед, мистер Эдди?

– Да, да, конечно. – Эдди пригладил волосы.

– Нас интересует ваше отношение к такой комиссии.

– Что же, мы, вероятно, поддержим, – сказал Эдди.

– Прекрасно. Значит, смысл того, что происходит в Иране, вам понятен?

– Безусловно. Но мы рассматриваем азербайджанские события как часть общей ситуации.

– Именно. Общей ситуации. – Эссекс кивнул.

– Да. Совершенно очевидно, что левые и коммунистические элементы, захватившие в Азербайджане власть, действуют под диктовку русских. Иранский посол в Соединенных Штатах, мистер Хуссейн Ала, уже заявил о том, что восстание было организовано Советским Союзом. Это совпадает с сообщениями, которые мы получили из Тегерана. Мы считаем, что чем скорей русские уйдут из Ирана, тем лучше. Мы уже направили русским ноту, в которой предложили, чтобы все войска были выведены к первому января. Русские ответили, что не видят оснований для вывода войск ранее намеченного срока.