Потрясающий мужчина - Ева Геллер

Я пошла с ней в комнату 16, расположенную за лифтом, — одноместный номер, метра два в ширину и четыре — в длину. Кроме кровати, здесь оказалось целых три шкафа: один из дешевой фанеры, второй какого-то неопределенного темно-коричневого цвета и, наконец, серый и узкий одностворчатый конторский шкаф. И еще в эту теснотищу был втиснут стол с тремя разными стульями.

Госпожа Хеддерих распахнула дверь на балкон и показала на двухэтажный флигель:

— Вот здесь живем с мужем. Совсем рядом. Иначе мы не смогли бы так много работать. Наш зять тоже иногда помогает по выходным. А сейчас мне надо идти, муж ждет. Все остальное есть в вашем плане на день. — Она прогромыхала вниз на лифте.

Я почти закончила пылесосить шестнадцатую комнату, когда явился Руфус с подносом, на котором стояли кофейник с кофе, пирог со штрейзелем и тарелочка с ключом.

— Чтобы ты не умерла с голоду в свой первый рабочий день.

— Спасибо, очень мило. А что это за ключ?

— Это общий ключ от всех комнат. Но, пожалуйста, прежде чем открыть дверь, всегда сначала стучи.

— Разумеется.

— Извини! Ты-то, конечно, это знаешь. Но у нас бывали и такие горничные, что пылесосили в то время, как жильцы спали. — Он вздохнул. — А ключ, пожалуйста, когда уходишь, отдавай всегда мне. Ради Бога, не потеряй.

— Ну разумеется.

Он выудил из своих грязно-коричневых джинсов какую-то записку.

— В девятнадцатый номер скоро въедут постояльцы. Пойдем проверим, все ли там в порядке.

Мы поднялись этажом выше.

— Обрати внимание, комнаты у нас пронумерованы насквозь. 1, 9 и 18 — первые комнаты второго, третьего и четвертого этажей.

Девятнадцатая была среднего размера комнатой, выходящей на улицу. Довольно просторная, у левой и правой стены по кровати. Я не стала спрашивать Руфуса, почему здесь все кровати стоят на таком расстоянии друг от друга. В конце концов, это отель, а не публичный дом.

— Ну как тебе комната? — с интересом спросил он.

— Очень милая, — сказала я, избегая смотреть на обои с невзрачным рисунком и грязно-зеленый ковер поверх линолеума. Я задержала взгляд на свежезастеленной кровати и повторила. — Очень милая. Но окна можно было бы помыть, а скатерть постирать, а… — мне удалось вовремя остановиться.

Руфус ошарашенно посмотрел на запыленные окна.

— Да, это разумно. Я рад, что ты так много замечаешь. — Он включил ночник у одной кровати.

«Что это он делает», — испуганно подумала я.

Но Руфус выключил этот ночник и включил второй. Тот не горел.

— Кошмар какой-то, — Руфус вывернул лампочку. — Эта госпожа Шейк, которую наняла хозяйка, либо болеет, либо ничего не делает. А Хеддерих не может все делать одна. Она в принципе отвечает только за завтрак и за первый этаж. — Руфус вышел и вернулся с новой лампочкой. Ввернув ее, он выдвинул ящик тумбочки. — А где же Библия? — спросил он, глядя в ящик. — Скорей всего стащили.

— Это христианский отель?

— Нет, но в каждой комнате традиционно есть Библия. Я не верующий, но нахожу это в порядке вещей. Бывают такие ситуации в жизни, когда поможет скорее Библия, чем журнал с картинками.

— Да, — сказала я. — Я повсюду просмотрю и внесу в список, где чего не хватает. И проверю все лампочки.

— Отлично! Мы благодарны тебе за каждый час, который ты тут проработаешь, — Руфус с признательностью посмотрел на мой белоснежный свитер.

«До чего хорошо, когда тебе благодарны за уборку, да еще платят за это», — подумала я.

— Я могу приходить каждый день на восемь часов, — сказала я. — Но ты ведь знаешь — только на несколько недель. Может, уже с первого марта я начну работу у моего дядюшки. Так что ваша проблема с уборщицей решена лишь временно.

Он улыбнулся мне во весь рот, и его нелепые усы полезли вверх:

— Я великий мастер откладывать проблемы.

— А что думает по этому поводу твоя хозяйка?

— Она вообще уходит от всех проблем, перевешивая их на меня. Все довольно просто.

Я засмеялась. В хорошенькую же компанию я попала!

— Я буду работать до пяти, — объявила я. После этого у меня останется время купить продукты к ужину. И я возвращалась бы домой в одно время с Бенедиктом. Нора может думать, что я целый день убиваю на покупки.

— Отлично! — воскликнул Руфус. — Если у тебя появятся вопросы, ты в любое время можешь застать меня внизу. Набери по внутреннему телефону 91. Если меня там нет, набери 92. Я живу в мансардной квартире на последнем этаже.

— Ты здесь живешь? — удивилась я.

— Во-первых, это очень удобно, во-вторых, иначе я бы слишком мало зарабатывал. А так я не плачу за квартиру, зато, правда, постоянно вкалываю на отель.

Госпожа Хеддерих то же самое говорила.

— Так оно и есть. Спустишься в полпервого к обеду?

— Здесь еще и кормят?

— Конечно. Не бойся, я не сам готовлю. Либо госпожа Хеддерих готовит заодно и для нас, либо я приношу что-нибудь из пиццерии напротив.

— А зачем ты вообще ходишь на кулинарные курсы?

— Чтобы не зависеть от Хеддерих и от пиццерии. К тому же я подумал: «Если уж работаешь в отеле, надо уметь готовить». А потом мой друг Михаэль захотел, чтобы я пошел с ним и он бы не скучал у плиты.

Ага! Эти двое тоже «голубые»?

— А хочет ли Михаэль вообще учиться готовить? Он ведь почти все время торчит на школьном дворе.

Усики Руфуса опять полезли вверх:

— Михаэль ходит на курсы по причинам, которые я не имею права выдавать. Ладно, до половины первого.

Итак, еще одна «голубая» пара. Тане это вовсе не понравится. Впрочем, то, что Руфус голубой, меня нисколько не удивляет. При его внешности ему ничего другого не остается.

Следующей по плану шла комната 14. Одноместная, такая же крошечная, как и 12-я. Здесь, стало быть, жил постоянный жилец. Возле кровати стояла коробка с арахисом, солеными крендельками и фисташками, на подоконнике — четыре бутылки безалкогольного пива. Постель, очевидно, была застелена чистым бельем в пятницу, грязным было только зеркало над раковиной.

После 14-й я решила с помощью общего ключа получить представление о своей рабочей территории и посмотреть комнаты, которые еще не видела. В 15-й стояли две кровати — естественно, на расстоянии друг от друга. 17-я была самой большой. Там стояли три кровати, по одной у каждой стены. Два больших шкафа, а под одним из окон — невысокий полуантичный шкафчик, имевший такой вид, будто он сохранился от первоначальной обстановки гостиницы начала века. Шкафчик был даже симпатичный, но здесь он проигрывал. Еще здесь стоял овальный, довольно хороший стол вишневого дерева, а вокруг него — обтянутые клеенкой кухонные стулья.