Жаркое лето 1953 года в Германии - Николай Платошкин

Всего по данным аппарата Верховного комиссара СССР в Германии в демонстрациях 17 июня в Берлине приняли участие 66 тысяч человек, в том числе 10 тысяч западноберлинцев[270].

В целом, после введения военного положения (манифестанты быстро убедились, что никакие американские танки на помощь им не спешат) на улицах Берлина стал постепенно восстанавливаться порядок. Начиная с 21.00, был введен комендантский час, и советские войска вместе с народной полицией приступили к патрулированию города. Вечером через КПП народной полиции западные берлинцы стали возвращаться домой. В 23.0 °Cеменов сообщил в Москву, что всем немцам запрещено пересекать границу секторов в Берлине. Позднее Семенов и Соколовский доложили, что волнения в Берлине прекратились и «на улицах спокойно».

Но в тот страшный день 17 июня волнения и акции протеста охватили не только Берлин. Между тем партийные органы и территориальные подразделения МГБ к утру 17 июня практически не имели никаких указаний относительно характера их действий в случае массовых беспорядков. В целом следует отметить, что народная полиция ГДР в округах была вооружена еще хуже, чем в Берлине. Автоматов не было вообще, старые карабины были в таком состоянии, что зачастую годились только для учебных целей. К пистолетам имелось в наличии по два — четыре патрона. Не хватало даже дубинок. Полиция не проводила абсолютно никаких учений по борьбе с массовыми беспорядками и, естественно, не имела никакого спецоборудования (щитов, водометов и т. д.). Не было даже касок. Вооружение территориальных подразделений МГБ было еще хуже (только пистолеты).

Ранним утром 17 июня все окружные и районные управления и отделы народной полиции получили из Берлина приказ находиться в состоянии повышенной готовности и собрать личный состав на работе. Так как планы на случай чрезвычайных ситуаций были устаревшими и не задействованными на практике, сбор сил занял гораздо больше времени, чем предполагалось. Однако случаев увильнуть от исполнения обязанностей не наблюдалось. Наоборот, в некоторых райотделах полицейские-женщины требовали, чтобы им разрешили участие в патрульной службе в очагах беспорядков наравне с мужчинами. В некоторых округах для полицейских были организованы ночлег, горячее питание и даже просмотр кинофильмов «по теме» (например, советского фильма с Сергеем Гурзо «В мирные дни», где советские моряки вели успешную борьбу с происками западных разведок). Позднее в отчетах все окружные управления народной полиции сообщали о высоком морально-политическом духе своих сотрудников, и это было абсолютной правдой.

Однако следует подчеркнуть, что подразделения МВД и МГБ на местах получили из Берлина лишь очень расплывчатую информации о происходивших там 16 июня событиях. В некоторых случаях более конкретными сведениями делились «советские друзья». Например, начальник окружного управления МГБ в Дрездене подполковник Харниш только в 21.30 16 июня получил из окружкома СЕПГ сообщение, что в Берлине сложилось «опасное» положение и готовятся акции по свержению правительства. Харниш попытался подробнее выяснить обстановку по телефону в МГБ, но не очень преуспел в этом, так как в центральном аппарате тоже мало что знали. Только в полночь «советские друзья» сообщили, что «ввиду активизации вражеской деятельности» необходимо принять меры безопасности и проинформировать районные отделы МГБ»[271].

После предупреждения аппарата МВД СССР Харниш дал райотделам МГБ следующее указание: «Передать всем организациям указания относительно усилившейся деятельности врага в форме слухов и провокаций. Этим явлениям необходимо противостоять. Явных агентов и саботажников задерживать. В особых случаях советоваться с окружным управлением»[272].

17 июня утром ЦК СЕПГ составил анализ положения в стране, в котором, в частности, отмечалось: «Вчера было значительное количество забастовок и угроз забастовок на предприятиях почти всех округов… Наряду с дальнейшим распространением уже упомянутых слухов противник в нарастающем объеме переходит к угрозам, провокациям и физическим нападениям. Его основная цель состоит, по-видимому, в том, чтобы, опираясь на недовольство на ряде предприятий, с помощью провокационных лозунгов добиться раскола между партией, правительством, трудящимися массами и внести в массы лозунг свержения правительства и немедленного проведения новых выборов»[273].

В целом анализ был абсолютно верным. Проблема была лишь в том, что территориальных управления МГБ (как и народная полиция) не имели четких планов действий на случай массовых беспорядков, так как они считались маловероятными. В 5 часов утра 17 июня окружное управление МГБ Дрездена проинформировало районные отделы, что следует ожидать массовых появлений на предприятиях провокаторов из Западного Берлина, которые попытаются организовать акции протеста против повышения норм выработки. Рекомендовалось наладить тесный контакт с партийными организациями и арестовывать установленных провокаторов.

17 июня во всех северных округах ГДР (Росток, Шверин, Нойбранденбург) демонстраций и крупных забастовок практически не было. Например, в 20.30 17 июня шверинский окружком СЕПГ сообщал в ЦК, что трудящиеся в городе и на селе работают нормально и партия полностью держит ситуацию под контролем. Попытки организовать на некоторых предприятиях забастовки удалось быстро предотвратить усилиями агитаторов и народной полиции, которая тоже действовала методом убеждения. Тем не менее, скорее на всякий случай, в округе было объявлено военное положение.

В Нойбранденбурге состоялась только одна демонстрация в небольшом местечке Тетеров (в северо-восточной Германии вообще сохранилось много городов и деревень со славянскими названиями; например, Шверин был когда-то «Зверином», что говорило о богатых дичью местных лесах). Около 500 человек собрались там перед зданием тюрьмы и в агрессивной форме требовали освобождения всех заключенных. Народная полиция своевременно подтянула резервы, но толпу было решено не разгонять, а попытаться уговорить разойтись с помощью агитаторов. После совещания с представителем Верховного комиссара СССР было решено отпустить троих заключенных, освобождение которых и так предусматривалось после объявления политики «нового курса». Однако толпа требовала выпустить всех узников, и ее все же пришлось разогнать предупредительными выстрелами, в том числе и подошедшего подразделения советских войск. Тем же вечером были быстро арестованы 22 зачинщика, которых установили в ходе демонстрации переодетые в штатское сотрудники криминальной полиции.

В округе Росток вплоть до 17 июня вообще не было даже признаков готовящихся забастовок и других акций протеста. В целом спокойно было и 17 июня. Самым крупным событием было прекращение на несколько часов работы коллективом завода по производству дизельных моторов в столице округа (в акции участвовали более двух тысяч человек). Политических требований практически не было, и рабочие протестовали только против повышения норм. При этом делегация стачечников подчеркнула, что рабочие не против добровольного повышения норм. Было созвано собрание трудового коллектива, на котором были достигнуты договоренности с дирекцией, после чего работа на заводе возобновилась. В округе было все же объявлено военное положение, что явилось для рабочих народной верфи в городе Штральзунд предлогом для прекращения работы. 300 человек пытались выйти за пределы верфи, чтобы организовать демонстрацию, но советские войска воспрепятствовали этому путем выстрелов в воздух. В Висмаре рабочие также заявили, что не хотят работать под угрозой советских штыков. Однако при этом они подчеркнули, что их акция никак не связана с событиями в Берлине. Всего по итогам июньских событий в округе Росток был арестован 81 человек. Уголовное дело было заведено против 38 человек, из которых треть составляла молодежь, двое раньше состояли в НСДАП и еще двое служили в войсках СС. Примечательно, что семеро арестованных ранее были исключены из СЕПГ.

Так же как и на севере тихо было 17 июня и в промышленном южном городе Карл-Маркс-Штадт (до мая 1953 года Хемниц). Там находилось режимное советское урановое предприятие «Висмут», с которым были связаны многие заводы-смежники. Некоторые исследователи считают именно фактор «Висмута» ключевым: люди, мол, не решились бросить открытый вызов оккупационным властям. Ниже будет показано, что это было не совсем так. Полиция в округе оперативно развернула силы и даже организовала пункты наблюдения за воздушным пространством, чтобы не допустить приземления вражеских агентов-парашютистов. Все магазины были взяты под усиленную охрану, чтобы предотвратить возможные трудности со снабжением в результате панических закупок продовольствия. Когда до полиции дошли слухи, что на некоторых предприятиях начало забастовки будет возвещено сиренами, сотрудники МВД и МГБ быстро сняли со всех заводских сирен округа предохранители. Партийные агитаторы к округе в отличие от некоторых других районов страны провели на предприятиях большую и результативную работу. Тем не менее, военное положение было объявлено и в этом округе (отменено 24 июня). Народная полиция (всего в округе было 2969 ее сотрудников, которым помогали 300 добровольцев из населения) арестовала только пять человек. Еще несколько лиц были задержаны органами МГБ и советскими войсками.