Психология недоверия. Как не попасться на крючок мошенников - Мария Конникова

Тем временем картины находили покупателей, а галерея Knoedler получала солидную прибыль от успешных продаж. Джулиан Вайсман, один из сотрудников Knoedler, заработал столько, что в 1997 году решил открыть собственную галерею. Ему, без ведома Фридман и галереи Knoedler, Розалес также поставляла картины из своей коллекции.

Галерея Knoedler заработала более 63,7 миллиона долларов, галерея Вайсмана – более 17 миллионов долларов. Пропорционально росли и проценты Розалес. Только в период между 2006 и 2008 годами Розалес получила от продажи драгоценной коллекции около 14 миллионов долларов. Всего за 1994–2008 год она продала 63 картины: 40 через Knoedler, 23 – через галерею Вайсмана. При этом Розалес утверждала, что оставляет себе лишь комиссионные, а основные деньги уходят клиенту.

Фридман не оставляла попыток получить дополнительную информацию, но каждый раз заходила в тупик. Может ли она поехать в Мексику, чтобы встретиться с мистером Икс? Она купила своему помощнику билет и посадила его на самолет. Розалес была потрясена. Неужели Фридман так предаст ее доверие? Нет, встреча невозможна.

В 2009 году, сразу после того как Розалес получила вид на жительство в США, фонд Dedalus Foundation, посвященный творчеству Роберта Мазервелла, опубликовал доклад о картинах Мазервелла, которые продавала Розалес. Поначалу эксперты объявили картины подлинными. Однако их становилось все больше, и эксперты начали высказывать сомнения. В докладе без обиняков говорилось, что фонд отказывается ручаться за подлинность этих полотен. По их мнению, это не Роберт Мазервелл.

В том же году ФБР начало собственное расследование по делу о художественных подделках. Расследование шло медленно, но, когда в 2012 году полномочия передали Эрику Джонку, специальному агенту следственного управления Федеральной налоговой службы, он быстро и эффективно докопался до корня проблемы.

В конце концов Розалес предъявили обвинение в уклонении от уплаты налогов, присоединив ее имя к длинному списку преступников, среди которых был даже Аль Капоне (в свое время ему тоже было предъявлено подобное обвинение). Сначала Розалес обвинили в сокрытии доходов предприятия Glafira Rosales Fine Arts LLC. Кроме того, она отказалась предоставить информацию об иностранном банковском счете в Caja Madrid – официальное требование в Соединенных Штатах, если на счету находится более 10 000 долларов. Большая часть выручки от продаж уходила непосредственно за границу и не декларировалась. За 2006–2008 год, заработав 14,74 миллиона долларов, она утаила от налоговой службы по крайней мере 12,5 миллиона. Розалес была арестована.

Посыпались судебные иски. Пьер Лагранж, который еще в 2007 году купил в галерее Knoedler картину Поллока за 17 миллионов долларов, теперь требовал возврата денег. По его словам, криминалисты, исследовавшие картину, объявили ее подделкой. Фридман была уволена. Галерея Knoedler закрылась. Но Энн Фридман не собиралась сдаваться. Это было настоящее искусство. «Я была уверена, что в один прекрасный день меня оправдают. А они все останутся в дураках, – сказала она мне. – Я всем сердцем верила в эти картины».

Но тут разорвалась еще одна бомба. Глафира Розалес призналась. Да, она действительно продавала поддельные картины под видом настоящих. Ее соучастниками были братья Бергантиньос и пожилой китайский иммигрант из Квинса, художник Пэй Шэнь Цянь. Это он создал все до единого шедевры абстрактного экспрессионизма. Все они оказались вопиющими подделками.

Как позже призналась Розалес, все это время она осознавала, что совершает мошенничество. Она «прекрасно понимала, что работы поддельные и не принадлежат кисти тех художников, которым она их приписывала».

Как получилось, что уважаемые специалисты в области искусства так долго верили в мошенничество такого масштаба? Почему никто не обратил внимания на поток поддельных картин, одна за другой появлявшихся в авторитетных коллекциях?

Добавка – та часть аферы, где жертву снова убеждают в правильности происходящего и просят вложить в мошенническую схему еще больше времени и ресурсов. Взятка – этап, когда мошенник наконец осуществляет свой план и обдирает жертву как липку. Глафира Розалес поставляла Энн Фридман все новые и новые картины, так и не дав никаких объяснений по поводу их сомнительного происхождения, несмотря на то что Фридман считала это проблемой (добавка), и продавала их через галерею, получая все больше и больше денег. При этом сама она планировала вскоре тихо исчезнуть со сцены, оставив Фридман и галерею Knoedler разбираться с претензиями. (Взятка в этом случае прошла не по плану, Розалес слишком задержалась и не смогла аккуратно уйти, хотя, если бы сделала это несколькими годами раньше, ей это вполне удалось бы.) Казалось бы, заставить людей дать еще больше, когда они уже дали более чем достаточно и ничего не получили взамен, заставить их сделать еще больше, чем они уже сделали, – непростая задача. Однако Фридман продолжала продавать картины, хотя не получила информации, которую неоднократно просила, и раз за разом закрывала глаза на тревожные сигналы. В конечном итоге задача мошенника оказывается намного проще, чем кажется. Когда жертва мошенника переходит на стадию добавки и готова идти ва-банк и повышать ставки, конец аферы – взятка – неизбежен. Как гласит пословица, коготок увяз – всей птичке пропасть.

Вечером 3 июня 1976 года работники плотины на реке Тетон в восточной части штата Айдахо, проводя профилактический осмотр, обратили внимание на две небольшие протечки: одну примерно в 400 метрах, другую – в 450 метрах вниз по течению на боковых крыльях плотины. Чистая вода била из трещин со скоростью 220 и 150 литров в минуту. Встревоженные работники отчитались о случившемся. Менеджеры пришли к выводу, что протечки не представляют серьезной опасности. Кроме того, по состоянию на девять часов вечера следующего дня ситуация не изменилась.

На следующий день рано утром, около семи, подрядчики из Gibbons and Reed, приехавшие для работы на плотине, заметили, что из одной опоры течет вода. В 07:45 на место прибыла группа геодезистов из Бюро мелиорации. В нижней части плотины обнаружилась еще одна течь. И еще одна немного выше. Они немедленно сообщили руководству. В 08:15 сообщение получили инженер-строитель Роберт «Робби» Робисон и полевой инженер Питер Эберли. К девяти часам они лично прибыли на плотину. Появилась еще одна течь в опоре, на этот раз со стороны каменной насыпи. Рабочим дали инструкции по отводу воды и устранению протечки.

В половине одиннадцатого обращенный вниз по течению фасад плотины потемнел: по нему медленно расползались влажные пятна. Затем раздался оглушительный звук, как при аварии или взрыве, «словно громкий рев», как рассказывал позднее Робисон. После этого послышался шум, напоминающий грохот водопад. Возник гигантский водопад. Вода хлынула, смывая искусственную насыпь. На место прорыва немедленно отправили два бульдозера, чтобы завалить камнями быстро увеличивающиеся отверстия. Робисон заглянул внутрь: в насыпи образовался туннель длиной 10–12 метров и диаметром почти 2 метра. «Вода была очень мутная, – вспоминает он. – Она била из отверстия в насыпи примерно в 4–6 метрах от опоры». Бульдозеры успели проработать около двадцати минут, потом почву размыло, они один за другим сорвались с обрыва и их унесло течением.

На поверхности воды начал формироваться водоворот. Как в замедленной съемке в фильме ужасов, воронка на глазах росла, закручиваясь все быстрее. Ее пытались завалить камнями, но ничего не помогало. Затем начали появляться карстовые воронки, грунт проседал. Насыпь обрушилась. В 11:57, за три минуты до полудня, плотину окончательно прорвало. С момента утренней утечки до финала катастрофы прошло пять часов.

Прорыв плотины на реке Тетон стал одной из самых дорогостоящих катастроф в истории страны. Строительство плотины обошлось в 85,6 миллиона долларов. Нанесенный за пять часов ущерб составил половину этой суммы – около 40 миллионов долларов. Но на этом разрушения не закончились. Около 800 квадратных километров по течению рек Тетон и Снейк в направлении водохранилища Американ Фоллс оказались затоплены. Одиннадцать человек погибли и двадцать пять тысяч лишились крова. Только в городах Роксбург и Шугар-сити в потоке, сила которого равнялась силе реки Миссисипи на пике половодья, погибло от 16 до 20 тысяч голов скота. Более 100 000 гектаров земли стали непригодными для использования: вода стояла на полях, не собираясь отступать. К 16 марта 1977 года требования о возмещении ущерба превысили четверть миллиарда долларов. Согласно ожиданиям, общая сумма претензий должна была вырасти до 400 миллионов долларов, не считая затрат на ремонт самой плотины. В итоге пострадавшим было выплачено около 300 миллионов долларов компенсации, а общая стоимость ущерба, по некоторым оценкам, составила 2 миллиарда долларов. Другими словами, стоимость прорыва в 23 раза превысила стоимость самого проекта.