В Шторме - Pax Blank

В этом не было ничего нового - сколько раз Мара наблюдала, как далеко заходили чрезмерно рьяные родители, подталкивая своих детей к вопиющим крайностям в усилии заработать для них высокое положение при дворе Императора. Но такое было презренно даже по их стандартам.

Как далеко находится “слишком далеко”? Если Вейдер хотел всех эти «подарки судьбы» для своего сына, значит, он должен чувствовать что-то к нему. Если бы он только увидел его… В груди мгновенно вспыхнула искра надежды.

- Вы должны увидеть его, - очень спокойно произнесла она.

И снова Темный Лорд колебался в течение долгого времени, и потом:

- В этом нет необходимости.

«Трус…», - подумала Мара, разочаровываясь так же сильно от собственной немощи и бесхребетности, словно это она была Вейдером.

- Я надеюсь, вы понимаете, насколько высока будет эта цена - для вашего сына и вас самих. Или вы серьезно полагаете, что останетесь в фаворе?

Вейдер взглянул на нее и вновь, нанося удар, Мара почувствовала, как на ее губах появилась жестокая незваная улыбка:

- Вы - устаревшая модель, Лорд Вейдер. Мода вчерашнего дня. Необязательная. Ваш сын может прийти к трону, но вы никогда не увидите этого.

Высокие двухстворчатые двери распахнулись, и длинный алый строй императорской гвардии выровнялся в главном холле. Кордо, помощник Императора, жестом пригласил Вейдера войти. Мара поклонилась с ложной любезностью:

- Император принимает вас…, пока.

Для нее не стало неожиданностью, что в течение часа Лорд Вейдер ушел со своим флотом во Внешнее Кольцо, сразу же после аудиенции у Императора.

Он не пытался увидеть своего сына.

.

.

.

Хан сидел в тесном, маленьком фрахтовике на пути к флоту Альянса, предаваясь горестным мыслям о потерянном «Сокола» и строя планы, как его вернуть.

Корабль был его первой настоящей любовью - и пусть Хан не был первым у корабля, он находился с ним дольше всех, и был чертовски уверен, что вложил в него самую большую сумму кредитов.

И все инструменты остались на борту… Он вздохнул, закатывая глаза. Боукастеры Чуи в «Соколе», оба. Вуки убьет его. Лицо Хана дернулось очередной раз - от понимания, что и снайперская винтовка там же, и его микробластер.

- Парень… - громко простонал он.

Пилот-иридонианка, сидящая рядом, оглянулась, вопросительно подняв брови.

- А-а, я только сейчас понял, что все мои вещи остались на «Соколе» - моем корабле. Империя прибрала его себе.

Женщина тряхнула в утешение склоненной набок головой.

- Скажи своей пташке “прощай”, приятель.

Она была молода, возможно, того же возраста, что Люк и Лея, по прикидкам Хана, с оливковой кожей и темными глазами, волосы забраны на затылке в хвост, а многочисленные тупые рожки напоминали пока что маленькие шишечки.

Хан взглянул на звездное пространство перед собой - чувствуя некую странность в том, что не он вычисляет сейчас следующий прыжок и что сидит он в чужом фрахтовике.

- Нет, моя пташка - домашняя птичка, я верну его. Тем более мой второй пилот убьет меня, если я этого не сделаю.

- Я уверена, что ты можешь постоять за себя, - усмехнулась девушка.

- Он - вуки, - многозначительно отозвался Хан.

- О! – девушка продолжала улыбаться, и словно слова Хана лишь подтвердили ее догадки, добавила: - Тогда я полагаю, что ты и есть Хан Соло, верно?

При их встрече в посадочном доке Хан представился ей только по имени, иридонианка сделала то же самое - Астридж.

Едва они оставили атмосферу, Астридж связала Хана с «Домом-Один» по безопасному каналу - пояснив, что это входит в ее инструкции, как и распоряжение оставить его одного на время разговора.

Он проговорил с Леей всего ничего, минуту - и та показалась ему напряженной – но главное, они говорили, чертовски здорово было видеть ее снова, пусть даже такой. Затем она улыбнулась, и они перешли на шутки:

“Ты похудел”.

“Да, тюремные повара старались. Хотя ты выглядишь прекрасно”.

“Я? Ты - старый льстец”.

“Чуи в порядке?”

“В полном. Он тут на днях помогал двум техникам - или терроризировал их - смотря, чью версию слушать”.

Странно, она ни разу не упомянула Люка - не спросила, где он и видел ли его Хан; ничего. Затем, в конце разговора, она попросила, чтобы он не говорил о Люке ни с кем… ни о чем, что касается его. Попросила довольно настойчиво. Он задался вопросом, что, черт возьми, происходит, но согласился, ответив ей: “Хорошо”. Возможно, у них был в разработке какой-то план, чтобы вывести его. Да, точно: у них уже было что-то на уме, почему она и попросила не упоминать малыша.

Хан сломал голову, пытаясь придумать, как неупоминание Люка поможет освободить его, но на ум ничего не шло. Но это не имело значения – главным было то, что в ближайшем будущем он услышит нечто обнадеживающее и оптимистичное.

Поэтому сейчас он пристально взглянул на Астридж и с легкой усмешкой ответил:

- Да, я – Соло. Моя репутация бежит впереди меня.

- Похоже на то, - весело фыркнула она, и потом ее лицо стало серьезным: - Я сожалею о Скайуокере.

Хан посмотрел в сторону, не зная, что ответить, когда его только что попросили ничего не говорить.

Очевидно, не все получили таковой приказ, потому что девушка на этом не остановилась:

- Мой брат летал с ним несколько раз, он рассказывал, что Скайуокер был выдающимся пилотом и выдающимся командиром. Прирожденным. Что он всегда шел на шаг впереди и всегда искал другой угол зрения. Он был быстрым прежде всего вот здесь, да? – она постучала себя по лбу, иронично взглянув на Хана. – Именно от этого все зависит. Мой брат летает на В-винге - тяжелом бомбардировщике, знаешь такие?

Это был вопрос, и Хан кивнул:

- Да. Хорошие корабли.

B-винги были большими, тяжелыми истребителями, напичканными мощными вооружением и щитами; они предназначались для уничтожения довольно крупных кораблей, включая фрахтовики и малые фрегаты. Когда Хан пришел пилотом в имперский флот, оптимистично рассматривая сей поступок, как путь добродетели, все пилоты, управляющие тогда шаттлами, фрахтовиками и корветами, были напуганы новыми тяжелыми истребителями Восстания. Впрочем, СИДы вскоре нашли их слабые места: В-винги были быстрее и маневреннее, чем их намеченные жертвы, но слишком медленные, чтобы противостать СИД-истребителям - это была цена за возможность нести тяжелое вооружение, способное разрушить корпус корвета.

Девушка-пилот кивнула, явно гордясь братом:

- Он летает на них уже три года. А я жду перевода в Золотое Крыло.

Хан легко поддержал разговор:

- На A-4 или С-3?

- С-3. Мне нравится компания во время полета.

Хан снова кивнул, радуясь, что они ушли от темы Люка.

- А мне нравятся корабли побольше, чтобы было много пространства вокруг. Нравится думать, что при случае до меня доберутся не сразу.

Она небрежно пожала плечами, такая же уверенная в своей неуязвимости, как все летчики-истребители. Эта уверенность была необходима, если вы хотели летать в маленькой железной коробке, позволяя при этом стрелять в вас.

- Чесси - мой брат – рассказывал о поминальной службе после Хота. Многие сильно горевали по коммандеру Скайуокеру. Я сама никогда не встречала его, но… хотела бы этого, хотя бы раз. Просто, чтобы иметь возможность сказать, что я знала его, понимаешь? Парня, который разрушил «Звезду Смерти».

Сконфуженный ее словами, звучащими, как панегирик, Хан резко повернулся к ней, но Астридж этого не заметила - навигационный компьютер выдал сообщение об окончании расчетов.

- Прыжок, - объявила она, потянув рычаг и выводя корабль на сверхсветовую скорость.

.

.

.

К моменту их прибытия на «Дом Один» Хан буквально горел от желания узнать, что, черт возьми, происходит. Но как только он ступил на трап корабля и увидел Лею, Чуи и Ландо, все остальное было временно забыто.

Он сделал три больших шага и сгреб принцессу в объятиях, захватывая ее рубиновые губы в долгом поцелуе. Хан обещал себе сделать это сразу, как только увидит ее, полагая, что так сломает любой лед между ними - иначе потребовались бы дни, прежде чем Лея позволила бы ему вновь быть рядом с ней.

Какое-то время принцесса отвечала на поцелуй, подчинившись нетерпению Хана, но затем оттолкнула его, взволнованная и смущенная; большие карие глаза с опаской взглянули на переполненную палубу.

- Не волнуйся так, золотко, я поцелую следом вуки, - заверяюще усмехнулся Хан и повернулся к Чуи, оставляя однако руку на ее изящной спине.

- Чуи! Черт возьми, это ты, большой коврик?

Обхватив руками голову от радости, вуки завыл в приветствии.