Камни вместо сердец - К. Сэнсом

– Итак, до вашей охоты осталось всего четыре дня? – спросил я.

– Да. – Из псарни донесся собачий лай: псы услышали шаги егеря, и он устало улыбнулся. – Время кормить. Они всегда слышат меня.

– Должно быть, сейчас у вас много дел.

– Ага. С собаками много возни – их надо накормить, причесать, выгулять два раза в день. A в парке работы еще больше, там нужно закончить все приготовления к охоте. Мастер Хоббей хочет, чтобы все было в порядке.

– Итак, кое-кто из деревенских все-таки соглашается поработать на него, – понял я.

Эйвери с сухой улыбкой пожал плечами.

– А велик ли парк? – продолжил я беседу.

– По миле в каждую сторону. Здесь охотились на оленей еще при монахинях. Они сдавали парк местным дворянам. Но за последние несколько лет он пришел в запустение.

– Интересно, почему мастер Хоббей не пользовался им прежде?

– А вот об этом, сэр, знает только он сам. – В голосе Эйвери прозвучала осторожная нотка. Что ж, подумал я, семейка дала и ему наставления держаться со мной настороже.

– Вы правы, прошу прощения, – пошел я на попятный. – Но скажите мне, что произойдет в день охоты?

– Гостей и членов семейства расставят по намеченному маршруту и погонят на них оленя. Я вчера видел этого рогача – великолепный зверь!

– И тому, кто завалит его, достанется каменное сердце?

– Именно так.

– А не случится ли так, что удача опять придет к мастеру Хью?

– Может случиться и так… Или она посетит одного из гостей. Я не знаю, есть ли среди них хорошие стрелки. А может быть, успех придет и к мастеру Дэвиду: он отличный стрелок, хотя никак не может усвоить того, что на охоте нужно сидеть в засаде тихо и скрытно.

– А зачем вы с ног до головы в зеленом? Чтобы сливаться с лесом?

– Да. Все охотники будут в зеленом или коричневом.

– Так, значит, мастер Эйвери, вы путешествуете по стране, организовывая охоты?

– Теперь да. Раньше я ведал монастырским охотничьим парком. Однако восемь лет назад его ликвидировали, а землю распродали по участкам.

– Где же это?

– Приорство Льюис в Сассексе.

– В самом деле? Льюис? Инженеры, разрушившие Льюис по распоряжению лорда Кромвеля, сразу после этого также снесли и здание монастыря, с которым я был связан.

Эйвери печально покачал головой:

– Я видел, как рухнул Льюис – с великим грохотом и в облаке пыли. Жуткое зрелище! А вы видели, как рушили ваш монастырь?

– Нет. Я не стал дожидаться этого, – вздохнул я, вспоминая те давние события.

С некоторой нерешительностью егерь проговорил:

– Буду рад оставить это поместье после охоты. Нелады с деревней, да еще члены семейства шипят вокруг, словно гадюки… Вы здесь защищаете интересы мастера Хью?

– Да, я здесь именно за этим.

– Среди них он лучший. Отличный парень, – заявил мой собеседник. Но потом, быть может, решив, что он наговорил слишком много, Эйвери торопливо поклонился и отправился к своим собакам.

В задумчивости я направился мимо служб к обители Барака.

– Мастер Шардлейк! – услышал я чей-то голос и повернулся на внезапный зов. В двери прачечной появился Фальстоу.

– Вы напугали меня, мастер дворецкий! – укоризненно покачал я головой.

Амброуз наделил меня своей обычной почтительной улыбкой:

– Простите. Я увидел вас сквозь открытую дверь. Вы только что вернулись?

– Да.

– Нуждаетесь в чем-нибудь?

– Только в омовении и отдыхе.

– Я распоряжусь, чтобы в вашу комнату принесли горячую воду. Вам пришли новые письма, они сейчас у Барака.

– Благодарю вас. Все ли в доме здоровы?

– Да. Вчерашний день пошел тихо. – Фальстоу с вопросительным выражением посмотрел на меня. – Успешно ли сложилось ваше дело в Сассексе, сэр?

– Успешно, но со сложностями.

– Если вам это удобно, завтра мы рано утром выезжаем в Портсмут.

– Вы тоже едете?

– Да. Как и мастер Хью с мастером Дэвидом. Они решили посмотреть на флот. – Управляющий улыбнулся. – Мальчишки всегда остаются мальчишками.

– Ну, теперь они почти взрослые люди…

Амброуз погладил свою аккуратную светлую бороду:

– И в самом деле.

– Ну, а теперь, прежде чем я отправлюсь в дом, мне нужно поговорить со своим клерком, прочесть полученные письма.

Фальстоу посмотрел на рядок бывших служб:

– Думаю, что Барак находится в своей комнате.

Я улыбнулся:

– Похоже, мастер дворецкий, что вы знаете, где находятся все обитатели этого дома.

– Такова моя работа, сэр, – отозвался Амброуз и, поклонившись, оставил меня.

Я постучал в дверь комнаты Джека. Он открыл без промедления:

– Хорошо, что ты вернулся.

– А чего это ты сидишь взаперти в такой превосходный день? – посмотрел я на него с любопытством.

– Я устал от этой докучливой задницы, то есть управляющего и его подручных, которые следят за каждым моим шагом. Боже, сколько на тебе пыли!

– Позволь-ка мне сесть. – Я опустился на соломенный тюфяк. На нем лежали два адресованных мне письма, одно от Уорнера, другое от Гая. – Что слышно от Тамасин?

– Она написала мне в день нашего приезда сюда. – Прислонившись к двери, мой клерк достал письмо из-за пазухи. – Гай говорит, что у нее все в порядке. Она по-прежнему считает, что родит девочку. Мне не хватает ее.

– Понимаю. Но на следующей неделе мы будем дома.

– Молю Бога об этом.

– Как тут вели себя Хоббеи?

– Я не видел ни хозяина, ни Абигайль. Мне позволено есть на кухне, но в дом меня не пускают. Сегодня утром мальчишки опять практиковались в стрельбе. Мы с Фиверйиром присоединились к ним. Но тут из дома выскочил Дирик и прогнал нас: дескать, Фиверйир ему нужен, а нам незачем докучать молодым джентльменам. – Джек нахмурился. – Так и хотелось дать ему сапогом в задницу и пинать до самого дома!

– Не тебе одному. Но он будет только рад, если я потеряю самообладание.

– А мне жаль малыша Сэма. Стрелок из него такой же, как из Ламкина. Дэвид смеется над ним, но Хью относится к нему спокойно. Наверное, рад возможности поговорить с кем-нибудь кроме Дэвида.

– Судя по всему, мало кто прежде доброжелательно относился к Фиверйиру…

– У меня есть кое-какие новости из деревни.

– Рассказывай.

– Вчера вечером я сходил туда – выскользнул через задние ворота. У деревенских есть таверна, и я спросил мастера Эттиса. Его привели, и мы выпили, а потом пошли в его дом. Кстати, лучший в деревне. Он возглавляет партию борцов за общинные земли. Я сказал ему, что ты работаешь в Суде по ходатайствам.

– Но он будет молчать об этом?

– Да. Я помог ему составить прошение в суд и сказал, что, вернувшись в Лондон, ты сможешь взяться за это дело. Если он поможет нам с информацией.

– Как он отреагировал?

– Обещал перерезать мне глотку, если я обману его. Блефовал, однако: после он сказал мне, что у них в доме есть осведомитель, который подтвердил, что мы здесь по делам Хью.

Я уже собирался вскрыть письмо Уорнера, но немедленно поднял голову:

– Кто же это?

Барак улыбнулся:

– Старая Урсула, которая работала на монахинь. Люди Эттиса вне себя от ярости. Хоббей явным образом пытается не просто отобрать половину их леса, полагаясь на собственное толкование старой грамоты, но также хочет согнать отсюда людей. Фальстоу предлагал хорошую цену беднейшим домохозяевам с тем, чтобы они убирались отсюда. A кое-кому из местных дали работу по подготовке этой охоты.

– Разделяй и властвуй. А как настроены остальные хойлендцы? Готовы они довести дело до суда?

– На мой взгляд, готовы. Большинство поддерживает Эттиса. Они понимают, что, если у них отнимут общинные земли, деревня умрет. Эттис сказал, что Хоббей сделал ошибку, пригрозив послать лесорубов в деревенский лес. Он приставил им нож к горлу. Кстати, Эттис считает, что решение это было принято самим Хоббеем. Фальстоу действует более тонко. Эттис утверждает, что ситуацией управляет именно он.

– Интересно. А что Эттис говорит о семействе Хоббеев?

– Ничего нового. Дэвид – избалованный дурак. Старший Хоббей иногда вместе с сыном проезжает по деревне, и его сынок поднимает страшную вонь, если какой-нибудь замшелый старый хрыч не успеет вовремя снять перед ним шапку. Хью, как и Абигайль, у них не бывают. Эттис говорит, что Хью иногда ходит по дорогам в одиночестве, однако, заметив деревенского жителя, отворачивается и проходит мимо, что-то бормоча себе под нос.

– Слишком стесняется своего лица, я бы сказал.

– Некоторые из деревенских женщин называют Абигайль ведьмой, а Ламкина – ее прислужником. Даже слуги боятся ее: они никогда не могут понять заранее, когда она начнет вопить и визжать на них. К тому же, похоже, что местное общество вовсе не пренебрегает Хоббеем, потому что он купил приорство. Просто сама семейка поставила себя в изоляцию. Они никуда не ездят, кроме самого Хоббея, который иногда предпринимает поездки в Портсмут или Лондон.