Видящая истину - Деннард Сьюзан

Все ее надежды на свободу Сотни островов сгорели дотла. Никакой защиты. Уютной хижины в раю не существует. План дяди Эрона не осуществился…

Но Ноэль будет жить. Ее рана была исцелена, и она будет жить. А это стоит кандалов, не так ли?

Сафи смотрела на свою сестру по Нити, бежавшую за Мериком по палубе и просившую помиловать ее. Лицо Ноэль оставалось бесстрастным, даже когда от нее отшатывались моряки. Мерик проигнорировал ее и поднялся на квартердек. Он занял свое место у руля и приказал снова бить в барабан магической колотушкой, чтобы поднять ветер.

И Ноэль сдалась. Остановилась на полпути, на трапе, и повернулась, чтобы встретиться глазами с Сафи. Она выглядела еще более беспомощной, чем когда умирала. Более потерянной и одинокой, чем когда-либо Сафи.

Чувство вины, камнем лежавшее у Сафи на душе, становилось все тяжелее. Оно так разрослось, что трудно было дышать.

Она обещала Ноэль дом, но Нубревена им не станет. Она обещала Мерику, что будет вести себя подобающе, но этого не делала.

Она была не лучше, чем дядя Эрон. Она давала обещания, когда это было необходимо, но никогда не следовала им.

Начался дождь. Нежный шорох на коже, который должен был успокаивать… но вместо этого разъедал, словно кислота. Сафи погружалась в себя. Мир пульсировал в ней. Она не могла пошевелить ногами. Она оказалась в ловушке здесь, внутри себя. Навсегда она останется этим человеком. Застрянет в этом теле и этом разуме. Ее связали собственные ошибки и невыполненные обещания.

Вот почему они все тебя бросили. Твои родители. Твой дядя. Хабим и Мустеф. Мерик…

Мерик, Мерик, Мерик. Его имя стучало в ушах Сафи. Ревело в ее крови во время дождя. В такт барабану. Он только хотел восстановить свой дом – дом, про который Сафи так глупо верила, что это рай.

Ноэль стояла на палубе напротив Сафи, ее бледное лицо сморщилось. Единственный человек, который не покинул Сафи… Единственное, что осталось от ее прежней жизни. Но сколько времени у нее есть до того, как Ноэль тоже сдастся?

Ноэль подошла к Сафи и упала на колени.

– Он не слушает меня.

– Тебе нужно время, чтобы поправиться, – сказала Иврена. – Иди в каюту.

Сафи вздрогнула. Ее цепи зазвенели. Она почти забыла, что монахиня прикована рядом с ней. Она так беспокоилась о своей собственной шкуре, что забыла обо всем остальном.

Как и всегда.

Это была эгоистичная жадность Сафи – из-за нее за голову Ноэль назначили цену. Она заставила Ноэль вернуться в свой старый дом… а все потому, что сама не захотела оставаться в своем старом доме.

Потом, когда Сафи сражалась за Ноэль, делала все, чтобы попытаться все исправить и спасти свою вторую половинку от ран, которые сама же и нанесла, Сафи в конечном итоге причиняла вред кому-то другому. Многим. Свет в конце тоннеля привел ее по кривой дорожке на дно. Теперь Мерик, Куллен и весь экипаж расплачивались за это. Тут Сафи вспомнились слова дяди Эрона, сказанные в Веньязе.

«Когда куранты пробьют полночь, ты можешь возвращаться к своему эгоистичному, безразличному существованию, которое тебе всегда нравилось».

Она сделала именно это, разве нет? В полночь она сбросила с себя роль доньи и вернулась к импульсивному, безразличному существованию.

Но… Сафи отказывалась принять это. Она отказывалась быть той, кем дядя Эрон другие ее считали. Она застряла в этом теле, в этом сознании, но это не значило, что она не могла вырваться наружу. Это не значило, что она не могла измениться.

Она встретилась взглядом с глазами Ноэль, такими яркими в сумерках.

– Иди в каюту, – сказала она. – Ты должна спрятаться от дождя.

– Но ты… – Ноэль шагнула ближе, ее мокрые от дождя руки покрывали мурашки. – Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

– Пожалуйста, Ноэль. Если ты не выздоровеешь, то все это будет напрасно. – Сафи надтреснуто засмеялась. – Я буду в порядке. Это ничто по сравнению с боевыми тренировками Хабима.

Ноэль не улыбнулась, на что так надеялась Сафи, но кивнула и неловко прижалась к ее ногам.

– Я проверю, все ли с вами в порядке, когда куранты пробьют в следующий раз. Она посмотрела на Иврену и подняла запястье с Камнем боли. – Хочешь забрать его обратно?

Иврена слегка покачала головой.

– Он будет нужен тебе, чтобы заснуть.

– Спасибо.

Ноэль взглянула на Мерика и дернула носом, прежде чем еще раз взглянуть на Сафи, пристально вглядеться в ее глаза.

– Он простит тебя, – просто сказала она. – Он всегда тебя простит.

Затем Ноэль прижала руки к груди и пошла прочь, оставляя Сафи с набирающим силу потоком ее магии. И хотя та шептала, слегка подталкивала ее, а потом взревела, что эти слова каким-то непонятным образом оказались правдой, это не был ответ на вопрос, который пульсировал в груди Сафи.

«А будешь ли ты всегда прощать меня, Ноэль»?

Глава 27

С тех пор как они подняли паруса в Веньязе, прошло шесть часов, и луна сменила солнце, а Эдуана продолжало тошнить. Единственным утешением было то, что его недомогание породило слухи среди моряков, боявшихся Инан.

В щель под дверью каюты Эдуана проникал желтый луч света, а вместе с ним – вонь жареного сала и ночной шепот бездельников в главном трюме.

– Ведуны пустоты не могут пересекать воду, – сказал один матрос другому. – Это для них мучительно.

– Точно! – ответил голос постарше. – В Книге Инан сказано: «Пусть ни одно существо из плоти демона не выживет в волнах или течениях». Если они слишком много плавают по воде, их души уходят обратно в Пустоту.

– Я надеюсь, что и этого поглотит Пустота, – пробормотал первый, а остальные откликнулись, затянув хором «Молитву к Инан».

Уголки губ Эдуана приподнялись, а затем он снова согнулся над ведром с блевотиной. Пусть они распространяют этот слух в каждом порту, в каком побывают. Это было бы только на пользу Эдуану.

Он вытер рот, несмотря на то что уже нечем было блевать, и уже в сотый раз с момента посадки взглянул на сундучок рядом со своей кроватью. Железо поглощало свет единственной свечи. Ему в радость быть демоном, и он с удовольствием проблюет весь путь в Пустоту и назад за кругленькую сумму в серебряных талерах.

До сих пор это была самая легкая работа Эдуана, и если его магия не ошиблась, она такой же и останется. Все, что он должен был сделать, – это сказать капитану четыре раза, чтобы держал курс на юго-запад, откуда шел еле уловимый запах крови Сафии.

– Корабли впереди! – Матрос пнул жестяную дверцу каюты Эдуана. – Марстокийские галеоны, корпусом вверх! И нубревенский военный корабль тоже!

Эдуан выпрямился. Каюта завертелась, он высунулся в единственное окно, за которым была полная темнота.

Эдуан вдохнул полной грудью. Да… запах доньи был там, оттенок гор и лугов, но он был перебит запахом волн и ветра. Донья еще во многих лье впереди. Намного дальше, чем какой-то нубревенский военный корабль, который заметили дозорные.

Капитан судна взревел:

– Стой! – Это означало, что судно будет остановлено. Эдуан не мог этого допустить. Он не мог рисковать тем, что упустит донью в нубревенских протоках. Или хуже того, в столице. Хотя желудок Эдуана протестовал, он побежал к двери… потом через трюм… и наконец – вверх по лестнице к освещенной палубе.

Там он быстро понял, что им не избежать изменения в маршруте.

Три марстокийских галеона несло по волнам. Их мачты были разрушены, а один сильно ушел носом вниз – казалось, что он в любой момент может пойти ко дну. Луна была полностью скрыта облаками, на чужеземных палубах мельтешили золотистые фонари, люди суетились.

К тому времени Эдуан достиг носового кубрика корабля. Принц Леопольд был уже там, осматривая разрушенные галеоны сквозь поблескивающую подзорную трубу.

– Мы не должны останавливаться! – с надрывом прорычал Эдуан, он едва мог перекричать гул ветра и стон корабля.

– Но все же придется, – ответил Леопольд, опуская трубу. – Императрица Ванесса из Марстока находится на этом корабле. – Он указал пальцем на ближайший галеон. – И требует встречи.