Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тося потуже натянула платок на голове и прижала ладони к ушам, чтобы посторонние люди пустыми своими разговорами не мешали ей заниматься. Глаз от карты она не отрывала, боясь и на секунду оставить Тихий океан без присмотра.
– Девчата, – напряженным голосом попросил Илья, – пошли бы вы погуляли, мне надо с Тосей покалякать.
– Новое дело! – осуждающе сказала Катя и пристально посмотрела на Тосю, ожидая от нее знака, уходить им или не надо.
Тося слегка раздвинула пальцы, прижатые к ушам, и еще ниже склонилась над картой. Захватив книгу, Вера вышла в коридор, а Катя приостановилась на пороге и громко объявила:
– Тось, мы тут поблизости будем. В случае чего…
Илья нетерпеливо глянул на нее – и Катю точно ветром сдуло.
Тося уткнулась в карту и стала водить по ней пальцем, прокладывая новые океанские маршруты. Илья подошел к столу, постоял, разглядывая платок на Тосиной голове, и осторожно потянул к себе учебник географии. Тося вцепилась в книгу за другой конец и не пускала.
– Порвешь… – прошептала она, всматриваясь в мелкую крупу Океании.
Илья потянул сильнее – и Тося, боясь за сохранность учебного имущества, выпустила книгу. Лишенная спасительного занятия, она медленно подняла голову. Не теряя даром времени, Илья запустил руку в карман, замялся вдруг и попросил:
– Закрой глаза.
– Вот еще!
– Закрой, не бойся.
– Никто тебя тут не боится…
Тося заинтересованно зажмурилась, на всякий случай оборонительно выставив локоть вперед, как учила когда-то опытная Анфиса. Илья живо вытащил из кармана маленькую коробочку, вынул из нее часики и положил их на Новую Зеландию. Тося открыла глаза:
– Ой, чьи такие малюсенькие?
– Твои… Чтоб вовремя обеды готовила, – пробормотал Илья, смущенно переступая с ноги на ногу.
Он и не подозревал раньше, что не такое это простое дело – дарить часы любимой девчонке!
Тося залюбовалась красивыми часиками. Стекло было толстое, увеличительное – мечты сбывались! Она поднесла часы к уху, послушала. Вся ее непримиримость куда-то запропала. Бесхитростная радость затопила Тосю и хлынула из ее глаз на Илью.
– Тикают!
Повеселевший Илья облегченно вздохнул и вытащил из кармана папиросы. У него сейчас был такой вид, будто он наконец-то перевалил труднейший в своей жизни перевал и вышел на прямую дорогу, ведущую к счастью.
А Тося с былой доверчивостью приспустила с головы платок – и открылась тайна, которую она с таким старанием прятала от девчат: чтобы потягаться красотой с Анфисой, Тося сотворила себе модную прическу и стала не похожа сама на себя.
– Ну как? – с надеждой в голосе спросила она.
Илья замялся, не в силах сразу привыкнуть к необычному Тосиному виду.
Тося похвасталась:
– Тридцать четыре с полтиной отвалила!
– По-моему… ничего… – неуверенно выговорил Илья и пальцем нарисовал в воздухе восьмерку.
– Я так и думала: тебе понравится!
Тося надела часы на правую руку и торжественно прошлась по комнате, упиваясь модной своей прической и первым в жизни ценным подарком. Снисходя к Тосиному малолетству, Илья поощрительно заулыбался, а Катя, подсматривающая в замочную скважину, прыснула в коридоре.
– На левую руку надо, – подсказал Илья.
– Я знала, да вот позабыла… – оправдалась Тося в непростительном своем невежестве и стала отстегивать ремешок.
Гулко, как в пустую бочку, закашляла за дверью Катя. Тосина рука испуганно дрогнула и накрыла часики, словно защитить их хотела от надвигающейся опасности.
Чтобы не мешать павлиньему Тосиному параду, Илья отошел в сторонку, присел на разоренную койку Анфисы и закурил. Тень набежала на лицо Тоси.
– Ты чего это расселся?
– Да брось ты, – миролюбиво сказал Илья и подмигнул Тосе, думая, что она его разыгрывает.
– А ну, встань! – приказала Тося и захлопнула дверцу Анфисиной тумбочки, чтобы не видеть пустого уже флакона.
Илья медленно поднялся. Тося затеребила ремешок на запястье.
– То-ось?! – с отчаяньем в голосе крикнул Илья и, опережая события, отвел свою руку за спину.
– Слишком они… дорогие, – попробовала схитрить Тося, протягивая Илье часы.
– Да для тебя…
– Для тебя, для меня… Не возьму – и точка! – выпалила Тося, отрезая себе все пути назад.
Она злилась сейчас не так на Илью, как на себя – за то, что успела уже всем сердцем привязаться к красивым часикам. «Ох и жадюга ты! – осудила себя Тося. – Показали тебе цацку – ты уже все готова простить…»
Что-то новое росло в ее груди, но Тося и на этот раз переборола несознательную свою женскую природу. Она широко замахнулась, чтобы швырнуть часы на стол, но в последнюю секунду пожалела ни в чем не повинную ценную вещь и бережно положила часы на раскрытый учебник географии.
– Значит, не возьмешь? – угрожающе спросил Илья.
Тося неподкупно замотала головой и, не глядя на часы, чтобы зря не соблазняться, придвинула их к Илье вместе с учебником.
– Анфиску выжил, теперь ко мне подбираешься?
Илья насупился:
– Что же, она всю жизнь меж нами стоять будет?.. Да и не я тут виноват.
– Все вы теперь невиноватые, а человека загубили… Молчишь? Иди-ка ты, парень!
Тося помахала рукой, выпроваживая Илью из комнаты.
– Ах та-ак?!
Илья схватил со стола часы, шмякнул их об пол и изо всей силы ударил по ним кованым каблуком сапога. Завороженными глазами Тося смотрела на Илью, не подозревая, что вся его боль, как в зеркале, отражалась на ее лице. Опрокидывая стулья, Илья ринулся к выходу, хлопнул дверью, загремел в коридоре ведром.
Встревоженные девчата вбежали в комнату. Тося сидела на полу и подбирала осколки часов. Непрошеные слезы текли по ее щекам.
– Он тебя ударил, да? – выпытывала Вера.
– Да кто тебя так обкорнал? – изумилась Катя, разглядывая нелепую Тосину прическу.
– Тридцать четыре с полтиной… – прошептала Тося, поднялась с пола, роняя мелкие колесики и стекляшки, и спросила потерянно: – Да что же это такое, девочки? Ведь я его, ирода, полюбила-а!..
Она привалилась к столу, окунула опозоренную модной прической голову в равнодушную синь Тихого океана и заревела в голос.
Ксан Ксаныч получает квартиру. Тося на Камчатке
Апрель хозяйничал в поселке. Он заметно поубавил сугробы, оголил землю на буграх и солнцепеках, по-летнему подсинил небо и приподнял его над поселком. Тропки, стиснутые зимой высоченными сугробами, теперь, когда рыхлый снег вокруг наполовину стаял и осел, выперли наверх и высились грязными насыпными дамбами.
Возбужденный Ксан Ксаныч топтался на крыльце нового дома, врезая замок в наружную дверь. Вид у него был торжественный, счастливый и чуть-чуть виноватый, будто он немного стыдился, что такое большущее счастье привалило наконец к нему.
А вокруг Ксан Ксаныча
