Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ксан Ксаныч помог Наде вылезть на улицу через незастекленное окно и сам вылез вслед за ней. Но уйти так быстро от дома, где вскоре начнется его долгожданная семейная жизнь, Ксан Ксаныч был просто не в состоянии. Он замешкался у окна и направил луч фонарика вглубь комнаты.
– Стол, Надюша, лучше к окну придвинуть: будем летом чай пить и на улицу смотреть – вроде кино!
– А может, посредине? – предложила Надя, заражаясь уверенностью Ксан Ксаныча. – А то как-то голо будет в комнате.
– Можно и посредине, – покладисто согласился добрый Ксан Ксаныч. – Мы еще подумаем, Надюша, не завтра ведь переезжать…
Парень на Камчатке громко сказал:
– Не было ее тут, Вадим Петрович.
Дементьев, чем-то расстроенный, поравнялся с Ксан Ксанычем и Надей.
– Добрый вечер… Надя, вы Анфису не видели?
– На дежурстве она, должно быть.
– Нету ее там… И где она от меня прячется? Извините.
Дементьев ушел. Ксан Ксаныч осуждающе посмотрел ему в спину:
– И чего он за Анфиской бегает? Подмочит она ему репутацию.
– Да не в репутации тут дело! – с досадой сказала Надя. – Любит он ее…
– Любовь, она, конечно… – виновато пробормотал Ксан Ксаныч, снова зажег фонарик, заглянул в окно и озабоченно покачал головой: – А потолок все-таки низковат!
Надя шагнула вдруг к своему жениху, горячо и неумело обхватила его шею руками и поцеловала.
– Бог с ним, с потолком, Ксан Ксаныч! И чего мы ждем? Давай поскорей поженимся, а то я чего-то бояться стала… Прямо завтра и поедем в загс, Ксан Ксаныч?
Как всегда в минуты волнения, Ксан Ксаныч затоптался на одном месте.
– Ну что это за семейная жизнь у нас будет? Ты в одном общежитии, а я в другом… Потерпим еще, Надюша, больше терпели. Теперь уж недолго осталось: сама слышала, что Вадим Петрович говорил.
– Ну смотри, Ксан Ксаныч, смотри…
Анфиса платит сполна
Лихорадочно спеша, Анфиса бросала платья в раскрытый чемодан. Тося безмятежно спала на своей койке среди вороха раскиданных учебников, свернувшись калачиком и заслонившись от яркой лампочки надежной хрестоматией по литературе. Задетое рукой Анфисы, парадное зеркало с грохотом упало с тумбочки и разбилось. Тося села на койке, протерла глаза.
– Девчонки, какой я сон видела-а!.. Анфиса, ты чего?
– Отстань!
– Зря ты в другую комнату перебираешься… У нас лучше! – убежденно сказала Тося.
Анфиса сорвала наволочку с подушки, скомкала ее и кинула в чемодан.
– Да ты, никак, совсем уезжаешь! – догадалась вдруг Тося. Мягко ступая по полу ногами в чулках, она подошла к Анфисе, робко дотронулась до ее локтя. – Не уезжай, слышь?
– Пусти… В каждую дырку затычка!
– Это все из-за меня, да? – со страхом спросила Тося и зажмурилась. – Если уж так сильно Илью любишь, что не жить тебе без него, лучше я уеду, хочешь?
Анфиса удивленно посмотрела на Тосю, будто впервые ее увидела.
– Вот ты какая… – Она вдруг позавидовала зеленой Тосиной молодости. – Ох и глупая ты еще! Не нужен мне твой Илья, владей им на здоровье.
Тося облегченно перевела дух. Анфиса смахнула с тумбочки в чемодан всю свою парфюмерию, протянула Тосе маленький флакончик:
– На, твой любимый… с царапиной!
Тося покорно взяла флакончик, машинально понюхала. Анфиса захлопнула крышку чемодана, щелкнула замком.
– А Вадим Петрович? – ужаснулась Тося. – Если б меня так любили, я бы ни за что не уехала! Разве можно так?
– Добрая ты, Тоська! И он меня любит, и я его больше жизни, а вот…
Анфиса пнула ногой чемодан.
– Но почему, Анфиска? Говорят, он тебе, это самое, все простил?
– Эх, Тоська!
Анфиса бессильно опустилась на развороченную свою кровать. Тося подсела к ней.
– Через гульбу мою он перешагнул, а я ему новый гостинец приготовила…
– И охота тебе? – пристыдила Тося. – Терпеть не могу, когда люди на себя наговаривают!
Анфиса устало покачала головой:
– Никто не знает, тебе первой откроюсь… В общем, доигралась я: не будет у меня детей. Хоть сто лет проживу – не будет! В прошлом году аборт делала у одной знахарки, и вроде все хорошо обошлось, а вот надо же… Выходит, и не женщина я уже, а так, пустая оболочка… Все одно к одному ложится, здорово кто-то планирует!
Тося с ужасом смотрела на Анфису.
– Что, страшно? – Анфиса горько усмехнулась и запоздало спросила: – И чего мы с тобой все ругались?
Она потрепала Тосю по плечу. Было сейчас в ее отношении к Тосе что-то очень взрослое, ласковое, почти материнское.
– В общем, обманула меня жизнь, Тоська: сначала простой прикинулась, а теперь вот так обернулась… Я, дура, все думала: врут люди про настоящую любовь, сказочку красивую сочинили, чтоб скотство свое прикрыть. А теперь вижу: есть она, есть! Другим – в радость, а для меня – мука горькая… Знаю, смешно это и против науки, а в последние дни мне все мерещится: измывалась я над любовью – вот она и подкараулила меня, за все прежние штуки мои отомстила… Если б мне кто раньше сказал, что я Вадим Петровича встречу, – я бы совсем по-другому жила, его дожидалась… Нет, не сказали!
– А если… это самое, без детей? – тихо спросила Тося. – Ведь живут же люди?
– Не понять тебе, Тоська, молодая ты еще… Сгоряча он, может, и согласится, а потом, знаю, жалеть будет. Ведь он, как назло, детей любит, прямо души в них не чает. Даже странно: такой молодой – и так сильно любит их. У него это с потомками как-то там связано. Все против меня, и потомки даже!.. Нет, видно, не судьба нам. Не хватало еще, чтоб я и его жизнь заела… Уж лучше бы совсем его не встречала: так и жила бы как заведенная. А то показали мне кусочек настоящей жизни, поманили – и тут же цыкнули: куда прешь, такая-сякая!..
Анфиса ткнулась лицом в Тосины колени. Злые мелкие слезы бежали по ее щекам. Тося в одной руке забыто вертела дареный флакончик, а другой тихонько гладила красивые Анфисины волосы. Нечего было ей сказать Анфисе, нечем ее утешить. Тося вдруг припомнила, как еще совсем недавно ненавидела Анфису и боялась ее, и подивилась, до чего же она была слепая. Анфиса рывком вскинула голову:
– А все красота моя, будь она проклята! Еще девчонкой была, в школу бегала, а мужики липли уже. Пойми, я себя не оправдываю, но и они ведь… А теперь все в стороне остались, одна я в ответе. Это как, справедливо?..
Приближающийся железный
