Волкодав - Мария Васильевна Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резчики создали не то чтобы изваяние – видимо, опасались расколоть хрупкий и относительно небольшой камень, – но, как всегда, когда труд встречает препятствие, готовая работа лишь выиграла.
Не всякий вельможа или богатый купец удостаивался такой красоты.
Тела и лики словно всплывали из глубины камня, из глубины памяти… Каттай – в точности такой, каким последний раз видел его Волкодав, – шёл по дороге, взбираясь на крутой уклон. Он улыбался и что-то рассказывал, оглядываясь через плечо. Он вёл за собой мужчину и женщину. Смешливого красавца-каменотёса и милую служанку с добрым и бесконечно мудрым лицом. Все трое держались за руки…
А ещё резчики совсем не случайным образом расположили плоскую глыбку. Каменные зёрна с разных сторон переливались немного неодинаково. От этого казалось, что трое в камне шли навстречу дивному свету, уже озарявшему лица…
– Теперь только заплатить жрецу и на украшение храма, – дождавшись, пока люди в клетушке вновь начали дышать, деловито проговорила Гаугар. – Ничего! К весне соберём.
Волкодав негромко заметил:
– Вроде бы в том месте заказано было камень ломать…
– А мы не ломали, – сказала мастер. – Мы всегда ходим туда попрощаться, когда едем в столицу. В этот раз мы пришли и увидели, что стена подарила отломок. Он лежал как раз там, – и Гаугар кивнула на Иригойена, – где молился этот парнишка.
– Я этого не делала, – улыбнулась мать Кендарат.
Мастер тоже улыбнулась:
– Мы решили уважить волю Освободителя…
– Не надо тратиться на жреца, – просипел Иригойен. – А храм… Храм и так в золоте… Срамно… Перед Богами срамно ещё и с вас брать…
На обратной стороне камня было устроено вместилище праха. Умелые резчики, не первое поколение высекавшие Посмертные Тела, снабдили тайник замечательной крышечкой. Захлопнешь – и не вскроет никакая сила на свете. Только весь камень расколотить.
Пошарив под одеждой, Волкодав расстегнул и вытащил нательный пояс. Он так долго носил его, что без потайного ремня сразу стало непривычно и неуютно. Достав крохотные коробочки, сберегавшие землю с могил Арзуни и Хетара, венн бережно опустил их внутрь камня. Третий кармашек был зашит намертво. Когда Волкодав его распорол, пламя светильника заиграло в небольшом, с полкулака, дивной воды куске кремнёвого дикаря[93]. В прозрачной глубине виднелись сосны, убранные густым зимним снегом. Крохотные, но самые что ни есть настоящие.
Самородок отправился по рукам.
– Что это? – спросил Иригойен.
Спасибо тебе, Аргила. Спасибо, брат мой…
– Самоцветные горы стали Каттаю могилой, – сказал Волкодав. – Этот камень оттуда.
Персты Исполина плыли в сияющей темноте. Ветра не было. Обильные звёзды отражались в глади Гарнаты, тревожимой только редкими взмахами вёсел. Ватажники Гаугар решили не ждать священного полнолуния. В главные ночи месяца в Сады Лан наедет жречество, во множестве явятся богомольцы, торговцы и стража, будут чередой идти службы… Вряд ли полутора десяткам рабов удастся незамеченными пройти через запретные для них Сады да ещё и посетить одно из самых благих и почитаемых Тел!..
Волкодав загодя расплёл и тщательно расчесал волосы: предстояло важное дело. Последнее и главнейшее дело из тех, что он себе положил, пускаясь в дорогу. Вот только почему я мечтал, дурак, совершить его в одиночку?..
Обрывистый останец, над которым высились изваяния, располагался в полутора верстах от реки. Волкодав старался держаться рядом с Иригойеном, но тот, к некоторому удивлению венна, шёл едва ли не веселее, чем когда-то по дороге в саккаремских горах. Похоже, лекарства матери Кендарат в самом деле придали ему сил. Волкодав даже почувствовал, как слегка отпустила тревога. Жрица ошиблась. Она сама говорила, что иногда ошибается. За зиму Иригойен отдохнёт и окрепнет, гуляя по городу, а весной купит место на корабле. Он будет греться под щедрым солнцем Мономатаны и петь чёрным родичам о морозной Луне над Гарнатой…
Сады Лан расходились от середины кольцами, как круги на воде. По внешнему краю хоронили уважаемых мастеровых. Где-то здесь стояло и родовое Тело пекарей Даари, вместившее прах деда и прадеда Иригойена. Это был простой куб из самого обычного кирпича, украшенный изображением печи и хлебной лопаты. Дальше помещались Тела знатных харраев. Кости потомственных воинов вверялись изваяниям смелых зверей: барсов, медведей, орлов.
Человеческого облика были удостоены только шулхады.
Одних запечатлели на троне – милостивыми, грозными, благочестивыми, умудрёнными. Другие – царственные воители – вздыбливали свирепых коней, тянули руки к оружию. Третьи, прославленные строительством колодцев и оросительных каналов, простирали указующие длани, разворачивали нетленные свитки…
Волкодав очень хорошо рассмотрел их сквозь голые ветви. Ему вполне хватало скудного света, даруемого звёздами и тонким серпом месяца. Венну показалось, что одно Посмертное Тело, величественное и громадное, выглядело новее других. Уж не оно ли кренилось, соскальзывая с медных шаров, и никак не могло успокоиться, пока не забрало жизнь молодого раба?..
Несколько раз поодаль разливался факельный свет. Это обходила владения мёртвых ночная стража Садов. Копейщики вовсю зубоскалили и орали непотребные песни. Они не хотели никого оскорбить, им просто было холодно и неуютно в потёмках среди множества усыпальниц. Когда они появлялись, ватажники затаивались, припадая к земле. Однако стража настолько никого не ждала, что покамест всё шло хорошо.
Волкодав не спрашивал, но как-то само собой стало ясно, что Гаугар вела их к Освободителю.
Здесь, не иначе стараниями вольноотпущенников, был устроен особенный уголок. Вокруг изваяния клонились разросшиеся кусты. Весной они давали душистый цвет, осенью одевались во все оттенки красного золота. Побуревшая листва держалась на ветках даже теперь, на переломе зимы. Шулхад Эримей сидел на невысоком престоле, задумчиво наклонив голову и уложив на колени руки ладонями вверх. Так, словно только что высыпал в огонь сразу уйму невольничьих бирок. Тонкий свет месяца играл в разноцветных зёрнах гранита, окутывая Освободителя едва заметным сиянием…
– Стража часто заглядывает сюда, но мы успеем, – сказала мастер. – Должны!
Двое каменотёсов прислонились спинами к престолу каменного государя, переплели руки и слегка расставили согнутые колени. Гаугар быстро развернула маленькое Посмертное Тело и оглянулась на Волкодава.
– Лезь!
Голубые глаза под седыми бровями горели свирепым и вдохновенным огнём.
Венн живо вскарабкался на постамент, встал ногами на складки каменной мантии и вложил кусок резного гранита в подставленные руки Освободителя.
Наверное, резчики загодя сняли мерку. А может, угадали её по наитию. Как бы то ни было, овеществлённая мечта Каттая легла в каменные ладони так, словно тут ей и было самое место.
Теперь маленький лозоходец был свободен. Он вёл за собой мать и
