Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович

 Наконец, на площади, на месте, где стояла Новая Ратуша, возникло современное административное здание. Его стеклянный фасад в нескольких местах был некрасиво залатан фанерными щитами. Именно возле него и остановился автомобиль с уродливой коробкой газогенератора сбоку, на котором Дауге привезли из аэропорта.

 Вслед за сопровождающим он вошел в большой полутемный холл и поднялся по широкой лестнице. Сердце бешено билось, едва не выскакивая из груди, и Дауге пожалел, что отказался от таблеток, которые ему предложили баргандцы.

 "Прошло слишком много времени. И две войны впридачу", - уговаривал он сам себя, пытаясь успокоиться. Но сердце все равно трепетало и тревожно стучало внутри в каком-то невозможном, детском ожидании чуда. Вот сейчас он войдет в кабинет и увидит... увидит там постаревшего, но еще крепкого отца... или маму... или брата... да хоть даже вредного и шкодливого кузена, который сейчас уже не тощий вертлявый шкет, а солидный мужик сорока с лишним лет...

 Кабинет был пуст. В нем Дауге встретил только его хозяин - невысокий чиновник примерно его возраста, то есть, пятидесяти лет с небольшим, в сером костюме и в очках с широкими оправами из темно-вишневого пластика.

 - Господин Даугекованне, - чиновник сильно волновался и поэтому делал долгие паузы между словами и все время поправлял очки, съезжающие на нос. - Мы навели справки обо всех людях, имена которых нам передали из Межкома... Мужайтесь... К сожалению, никого из них уже нет в живых...

 Светло-серые стены на мгновение закружились перед глазами Дауге, но усилием воли он остановил их. Неужели все было зря?! Он так рвался домой, на родину, к людям, которые еще помнили и когда-то любили его. И не нашел здесь ничего и никого...

 - Ваши родители, Маромалине и Астринсте Даугекованне, умерли незадолго до войны, - слова чиновника доносились до него словно через толстое стекло. - Ваша мать скончалась двенадцатого седьмого семьдесят второго года, отец - четвертого десятого. Похоронены на втором кладбище. Вы, наверное, захотите посетить их могилу...

 - Да, конечно, - Дауге предпринимал просто невероятные усилия, чтобы удержаться на краю.

 Всемилостивейший Единый! Мы разминулись всего на полтора года!...

 - Ваш дядя, Ремикадзе Даугекованне, в пятьдесят третьем году был призван в ополчение. Погиб в бою, похоронен в братской могиле возле города Бунтараима. Его жена умерла в шестьдесят третьем. Сыновья, ваши двоюродные братья, пали одиннадцатого восьмого пятидесятого года и двадцать пятого третьего пятьдесят первого...

 Будь проклята война! Бедняга кузен, ему так и не дали повзрослеть...

 - Фокилофанни Чикеомайте... Через год после вашего исчезновения она вышла замуж за вашего брата, Намьекаристе Даугекованне. В шестьдесят четвертом году оба выехали на заработки в Барганд. Согласно имеющейся у нас информации, ваш брат получил место разнорабочего в комплексе Императорского дворца в Тогроде - при республике там был открыт музей. Его супруга работала там же уборщицей. После нападения пришельцев от них не поступало никаких известий. Учитывая то, что произошло с Тогродом...

 Две войны... И больше нет никого... Дауге было трудно дышать, к горлу подкатывала горечь. Чувство необратимой утраты было нестерпимым.

 - У вашего брата и Фокилофанни Чикеомайте была дочь Ларинелите... Сорок восьмого года рождения... Она не выехала в Барганд вместе с родителями. В девятнадцать лет родила девочку, отец не известен... До войны работала на игрушечной фабрике... Зимой пыталась выжить, продавая себя. Убита бандитами...

 Теперь все. Дауге с каким-то отрешенным, ледяным спокойствием осознал, что больше ему незачем жить. Он останется здесь. Рядом с родителями, которые совсем немного не дождались блудного сына...

 - Ваша внучатая племянница Энниэйте была помещена в детский приют. Ей в конце прошлого года исполнилось шесть лет. Она здесь.

 - Где? - не сразу понял Дауге.

 - Здесь. Можно позвать ее.

 - Да, - не в силах сидеть, он тяжело поднялся на ноги.

 Дверь отворилась, и на пороге появилась тоненькая белобрысая девочка в нарядном белом платьице. С ней, конечно, еще была какая-то женщина, но Дауге не замечал ее. Он не мог оторвать взгляда от худенького большеглазого детского личика, на котором он все явственнее узнавал полузабытые, но такие знакомые черты навсегда исчезнувшей Фанни, младшего брата и даже... себя самого!

 - Тебя как зовут? - хрипло спросил Дауге, наклонившись к ней.

 - Энни, - девочка смотрела на него без страха, просто с любопытством.

 - Эн-н-ни, - медленно повторил Дауге, словно лаская это имя. - А я - твой дедушка. Двоюродный.

 - Дедушка?! - девочка, будто не веря, взглянула на него огромными серьезными глазами и, вдруг, разрыдавшись, бросилась к нему. - Де-е-да!

 Дауге легко подхватил ее на руки и прижал к себе. Слезы катились у него по лицу. Злая судьба отняла у него все - родину, молодость, любовь, семью, друзей и обрекла на долгие годы одинокого беспросветного прозябания на далекой чужбине. И теперь, возвращая долги, она приготовила ему такой чудесный дар...

 - Не плачь, родная, - Дауге гладил ее по голове, плечам, остро выступающим лопаткам. - Все теперь будет хорошо. Мы уже вместе.

 - Да? - девочка оторвала от него заплаканное личико. - Деда, а ты почему сам плачешь?

 - Это я от радости...

 Дауге неловко начал утирать слезы. Кто-то протянул ему платок. Его переполняло странное, забытое им чувство близости.

 - Мы теперь всегда будем вместе, Энни, - сказал он. - Сейчас мы поедем на кладбище, к твоим прадедушке и прабабушке, а потом сядем на самолет и улетим далеко-далеко, в другую страну. Там мы будем жить, и у нас будет всё-всё хорошо... Веришь?!

 - Верю, - девочка несмело улыбнулась ему. - А можно, я тогда себе это платье оставлю?...

 "Можно ли быть дельным человеком и думать о цвете штанов?" - этот неожиданный вопрос решал для себя Драйден Эргемар. У новоиспеченной императрицы Терии I пока не было ни своего двора, ни придворных, но принцу-консорту все равно надо было срочно изучать дворцовый этикет, чтобы не ударить лицом в грязь и не умалить честь своей молодой супруги.

 Хотя, безусловно, он бы с большим желанием занялся изучением чего-нибудь более практичного и насущного. Например, какие люди их здесь окружают, кто их поддерживает, на какие группировки они делятся, на кого среди них можно положиться, а кто, наоборот, способен на неожиданный удар в спину?...

 Первые полтора дня пребывания в Барганде Эргемару запомнились плохо. Торжественная встреча в аэропорту, медосмотр, удостоверение в подлинности... Глава регентского совета премьер-министр Маклент протягивает Терии знаки императорской власти, Териа невозмутимо берет их, воспринимая все со стоическим спокойствием... И вокруг постоянно люди, множество незнакомых людей, не все из которых рады новой императрице... Эргемар старался молчать, слушать и запоминать лица. Ему отчаянно не хватало знания обстановки.

 Самой запоминающейся за это время была встреча с дедушкой Таркином. Строгий и подтянутый, в очках с тонкими металлическими дужками, глава самой секретной из всех баргандских спецслужб напоминал старого, но еще очень и очень бодрого профессора - грозу нерадивых студентов. Он засыпал Эргемара вопросами, внимательно отслеживая его реакцию. По удовлетворенному хмыканию в конце Эргемар понял, что, по-видимому, выдержал этот своеобразный экзамен и, признаться, был очень рад этому.

 Нет, надо срочно искать Таркина. Вчера он показал ему несколько досье, пусть продолжит его обучение! Закрыв талмуд с описанием дворцового этикета, Эргемар решительно вышел из выделенной ему комнаты в правительственной резиденции - огромном бункере, построенном еще к прошлой войне.

 Пройдя по длинному коридору с серыми бетонными стенами и часовыми у лестничных клеток, Эргемар вышел в большой круглый зал, где уже находилось несколько человек. Насколько он помнил, чтобы попасть к Таркину, надо было подняться отсюда на три уровня.