Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая

– О… Нет. Нельзя ли что-нибудь другое?

– Я готов тебе помочь, но ты должна знать, чего хочешь, – небрежно, снисходительно ответил Ульв Белый.

Хельга не обиделась: ведь перед ним она и правда глупее новорожденного ребенка. Мельче букашки.

– Нет, отчего же? – снова ответил он на то, что она подумала. – Ты уже прекрасная зрелая женщина. Когда ты перестанешь меня бояться, мы с тобой сможем очень хорошо провести время.

Хельга попятилась – скорее от самой этой мысли, поскольку от альва, способного оказаться со скоростью мысли в любом месте мира, бежать бесполезно.

– Я хотела попросить у тебя совета… – умоляюще протянула она.

Его глаза цвета расплавленного золота неудержимо притягивали ее взгляд, но встреча с ними была как удар прямо в сердце.

– Чего вы хотите добиться?

– Мы хотим уехать из этого места, чтобы Несвет нас не задерживал.

– Ну, так и не ведите себя, как дети. – И сам альв не упомнит, сколько раз за свою бесконечную жизнь он видел такие трудности. – Поднесите ему греческий кафтан, золотое обручье, еще чего-нибудь – у твоего брата есть его часть добычи. Если мало, я добавлю.

Ульв Белый подобрал горсть снега, сжал в кулаке… и из его смуглого кулака на снег посыпались золотые монеты. Ингвар-младший показывал греческие номисмы, и эти были точно такие же. Огромными глазами Хельга следила, как они капают, будто вода, одна за другой, одна за другой… Падают в снег и тонут в нем… десяток, два, три… в кулаке не может столько поместиться…

– Подставляй подол.

Но Хельга не решилась приблизиться, да и не очень-то она верила в это золото. Ульв Белый раскрыл ладонь, и золотой поток прекратился. Глядя ей в лицо, он ухмыльнулся, будто отпустил какую-то очень простую шутку и сам удивился, что она кого-то так поразила.

– Предложите ему выкуп за невесту, раз уж она ему родня. Польстите ему. Он же не турс ледяной, простой человек. У него полно слабостей. Позаигрывай с ним, подразни – он сразу поплывет. Ты ему нравишься.

– А если он не согласится? – Хельга содрогнулась от мысли заигрывать с Несветом.

– Тогда я приду и откушу ему голову. Пойдет?

Вдруг Ульв Белый поднял палец, призывая к вниманию, и Хельга замерла.

– Скоро здесь будет сынок вашего хозяина. Возвращается с лова. Хочешь, с ним сыграем шутку? Подойди ко мне.

Хельга заколебалась: ее встревожило и это предложение – скорее приказ, – и весть о приближении Видимира.

– Ну! – Альв слегка сдвинул свои светлые брови, его глаза сверкнули. – Ты пришла ко мне за помощью или чтобы бояться?

То и другое! Но он прав: если уж она сама его призвала…

Сглотнув, как во сне ступая по снегу, Хельга подошла к альву.

Он взял ее руки в свои и потянул к лицу. Не зная, чего ожидать, она едва подавила желание зажмуриться.

Ульв Белый поднес ее руки ко рту и подул в них.

Только и всего, но от этого дуновения некая сила вошла в ее ладони и быстро растеклась теплом по жилам.

– Возьми.

Выпустив ее руки, в одно мгновение Ульв Белый сорвал с себя рубаху из белого меха и протянул ее Хельге; она успела заметить, что каким-то образом золотой пояс на нем остался, только теперь он сиял на обнаженном теле.

– Набрось на него и скажи: «Белой шкурой облекись, псом послушным обернись!». Увидишь, что будет.

Безотчетно Хельга прижала к себе огромную шкуру. Успела лишь подумать, что без одежды альв смотрится даже более естественно – с его звериной быстротой и точностью движений. Шкура источала тепло, а пахла вовсе не зверем… От нее исходил какой-то приятный, очень живой запах, но совершенно неожиданный сейчас, зимой. Какой-то летний запах, бодрящий, будоражащий. Похожий на запах теплой земли после дождя.

Шагнув назад, Ульв Белый исчез с глаз. Не то скрылся за березами, не то просто сделался невидим.

Хельга повернулась в сторону дороги, и тут же увидела между деревьев человека на лыжах. Он шел по засыпанной тропе, за плечами у него был короб, худ поверх меховой шапки и плащ густо усыпаны снегом, надутым с деревьев.

Хельга стояла неподвижно. Под белой толстой березой, с большой белой шкурой в руках, она почти сливалась с лесом, и ловец, никого не ожидавший здесь застать, ее не заметил, пока не подошел шагов на пять.

Но вот он мельком глянул в ее сторону… сильно вздрогнул от неожиданности и выставил перед собой палку, потом рука его дернулась к топору в чехле, висевшему на поясе.

Круглыми изумленными глазами он смотрел на нее, давая ей время признать знакомые черты. Они не виделись два года, о ее приезде Видимир ничего не знал, и в его мыслях она была очень далеко отсюда.

– Чур меня… – пробормотал Видимир, а потом быстро зашептал: – Чур белых, чур черных, чур своих, чур чужих, чур и меня еси!

– Видимир… – хрипло выдавила Хельга. – Б-будь жив.

В первый миг она забыла обо всем, что сегодня случилось – забыла даже альва-оборотня. Видимир был и знакомым, и чужим; он заметно возмужал за эти два года, хотя подрос ненамного; как и многие потомки Олава, кроме Логи, роста он был среднего, лишь немного выше Хельги. У него появилась легкая рыжеватая бородка, и Хельга осознала: это уже совсем не тот мальчик, ниже ее ростом, с которым они когда-то играли в Озерном Доме на больших праздниках у Эйрика.

– Х-хельга…

– Да, я… Мы приехали…

– Приехали?

– Да. Вчера. Я и Хедин. Мы возвращаемся домой. Из Хольмгарда.

Видимир сделал к ней еще шаг. Наконец он поверил, и его глаза вспыхнули от радости.

– Сейчас. Я…

Он воткнул палку в снег и наклонился, чтобы отвязать лыжи. Замерзшие ремни с трудом поддавались холодным пальцам.

– Ну давай же! Набрось на него шкуру! – шепнул прямо в ухо Хельге голос альва; невидимый, он был так близко, что его горячее дыхание обожгло ей щеку.

Случай выдался удобный: Видимир стоял перед ней, наклонившись. Хельга развернула шкуру; она ощутила, как чьи-то невидимые руки поднимают ее и набрасывают на Видимира, и, будто повинуясь чужой воле, произнесла:

– Белой шкурой облекись – псом послушным обернись!

Это было как прыгать через прорубь – миг ужаса и надежды на успех. Видимир исчез под белой шкурой. Слился со снегом, и было показалось, что он исчез совсем… но тут же Хельга увидела между разбросанных лыж белого пса – средних размеров, пушистого, с черным носом и карими, как у Видимира, глазами…

Ахнув во весь голос, Хельга отшатнулась и чуть не упала – но мощные руки тут же подхватили ее сзади и надежно прижали к широкой груди. Даже сквозь свою одежду Хельга ощутила жар обнаженного тела, тем более поразительный, что вокруг был холод зимнего леса, и ее саму пробило жаром. Но рваться из этих объятий она не стала: сильно напуганная колдовством, что сотворила сама, она отчаянно нуждалась в надежной опоре.

Белый пес сел на снег, потом встал, виляя хвостом. Его карие глаза были устремлены на Хельгу с выражением безоглядной собачьей верности, пасть, обрамленная черными губами, раскрыта, показывая длинный розовый язык и белые зубы, весь вид выражал преданность. Разум Хельги отказывался понять, откуда взялась собака и куда исчез Видимир, но позади пса на снегу валялся плетеный короб, топор с деревянным чехлом на лезвии, лук в берестяном налуче, колчан с десятком разных стрел – пара срезней, а остальные тупые, на мелкую пушную дичь. Лыжи, рядом торчит из снега палка… Все, что она вот только что видела при Видимире – кроме него самого.

– Этот тебе уже не опасен, – сказал ей прямо в ухо дышащий жаром голос.

– Отп-пусти меня, – простонала Хельга, понимая, что в таком положении ей не овладеть собой.

Альв насмешливо хмыкнул и медленно ослабил хватку – ожидая, что без поддержки она начнет падать. Он не так уж ошибался: у Хельги земля качалась под ногами, и, освобожденная, она тут же сама уцепилась за руку Ульва Белого.

Пес подпрыгнул и подался к ней, слегка поскуливая. Он явно жаждал броситься ей