Сияние ангела - Ли Уэзерли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я увидела, что Себ открылся мне, отвечая на мой вопрос, и даже не задумался об этом. Он покачал головой:
— Нет, я никогда не знал своего отца. Не знаю почему, но я всегда был уверен, что он ангел. Может, мама мне говорила.
— Ты видел его когда-нибудь в ее мыслях, как я видела Разиэля?
Я рассказала Себу о Разиэле и Церкви ангелов.
— Да нет. — Он поморщился и развалился на диване. — У меня не было сильной связи с мамой… думаю, это так называется.
Я почувствовала уединение, мимолетный образ женщины лет двадцати, похожей на него. Меня не удивляло, что Себ не был близок с мамой. Во всех обрывках памяти, которые я видела, она рыдала, когда ее парень бил его, или кричала, что это вина Себа. Для меня было облегчением видеть его живым и здоровым. Я почувствовала, что засмотрелась на него, и отвернулась.
— Насколько сильным был ангельский ожог у твоей мамы? — спросила я.
Себ задумался и подпер голову рукой. Его крепкие мускулы на руке заиграли.
— Очень сильным, — сказал он. — Хотя не таким, как у твоей мамы. Думаю, ее разум был поврежден, но она могла говорить и что-то делать.
Он знал, что когда я была маленькой, я скрывала психическое расстройство своей мамы от всех. Кроме Алекса, он был единственным, с кем я поделилась этим.
— Важнее то, что у моей матери был рак, — продолжил Себ. — Он убил ее.
Я кивнула. Он говорил мне, что когда ему было девять и он уже жил на улице, он узнал, что она умерла. За все годы, прошедшие с тех пор, как она оставила его в приюте, она ни разу не пришла к нему. У меня сжалось горло при мысли об этом.
Он вытянул ногу в белом носке и толкнул мою лодыжку.
— Уиллоу, не надо. Все в порядке.
Сейчас наши полумолчаливые-полувербальные разговоры никого не удивляли. Я покачала головой:
— Это не так. Мне невыносимо думать, что ты был в таком месте.
— Reformatorio было гораздо хуже, — сказал он, пожав плечами. — Именно в приюте я узнал об ангеле. Они закрывали меня в комнате, и там он впервые явился мне. Это стоило того.
Его голос выдавал напряжение. Он вспоминал темную тесную комнату, куда его запирали на несколько дней, и я чувствовала его страх. О, Себ!..
— Кроме того, я никогда бы не стал читать книги, если бы не приют, — добавил Себ. — Никогда. Думаю, для меня читать было тем же, чем для тебя — чинить автомобили.
Я медленно покачала головой:
— Ты никогда не соглашался, что в приюте было хорошо. Я видела это, помнишь? Я знаю, через что ты там прошел.
— Да, я знаю, что ты знаешь, — нежно сказал он и улыбнулся. — Ты единственный человек в мире, который меня знает.
Наши ауры соприкасались там, где его нога лежала рядом с моей на диване. Я едва понимала, где кончается моя аура и начинается его. Я тоже улыбнулась:
— Может, это потому что ты никогда в жизни не рассказывал правду. Гондольер? Ты это серьезно? И ты украл его сигареты.
Себ искренне удивился.
— Но это правда, мои предки были итальянцами. Когда в Венеции случилась забастовка гондольеров, они тысячами приезжали сюда.
У меня округлились глаза. Я чуть не сказала: «Правда? Забастовка гондольеров?» А потом почувствовала, какой дразнящей стала его аура, и расхохоталась.
— Ну ты молодец, — сказала я. — Правда молодец.
— И ты, — ответил Себ легкомысленно. — Смотри на свою ауру.
Я посмотрела и поразилась. Сиреневый стал темно- зеленым, в тон Себу.
— О! — воскликнула я и вскочила. Аура опять стала сиреневой. Я уставилась на Себа. — Как долго это может продолжаться?
— Несколько минут, — сказал он с усмешкой. — Видишь, ты можешь менять ауру.
Я со стоном засмеялась.
— Когда я не знаю об этом. Замечательно.
Но крошечная победа ободрила меня, и я стала заниматься с Себом каждую свободную минуту, даже иногда по вечерам, когда Алекс и все остальные смотрели видео, которое Кара сняла за день, чтобы узнать код двери. Я помогала им, когда могла, но знала, что время идет. Я должна научиться менять цвет ауры.
Хотя не то чтобы кто-то расстроился, что я занималась чем-то еще. Я старалась общаться нормально со всеми вокруг, но знала, что никто никогда не будет считать «нормальным» ничего из того, что я делаю. Но с Себом я по крайней мере уже не чувствовала себя застенчивой. Мурашки, так хорошо знакомые мне, полностью исчезли. Это было облегчением. Я ненавидела чувствовать себя уязвимым пугалом.
Себ мало говорил, когда рядом снами кто-нибудь был. Если он и открывал рот, то только чтобы вставить тихое замечание, которое на первый взгляд звучало невинно. Но затем можно было увидеть, как кто-то задумывался над ним и начинал хмуриться: «Стой, что он хотел этим сказать?»
Меня это смешило, но и раздражало. Я знала, что Себ отлично ладит с людьми. Просто он был не в состоянии в таких ситуациях подавить озорство. Все его в чем-то подозревали, хотя он ничего не делал.
— Не очень-то хорошо для тебя играть с их сознанием.
Мы были во дворе, где стоял потертый стол доя пикника. «Шэдоу» был припаркован у задней двери. По вечерам, когда вся команда была дома, мы обычно занимались там или у пожарного выхода.
— Я не могу перестать это делать, — серьезно сказал Себ. — Я все время говорю не думая. Слова сами вылетают из меня. Это печально. Думаю, это должно как-то называться у врачей.
— Правда? Может, надо тебя отдать ученым, чтобы она изучили тебя?
Себ скривился. Он сидел на столе и был одет в хлопковую рубашку с длинными рукавами, а сверху была футболка с надписью: Cinco de Mayo.
— Да, может быть. Но я твой учитель, это не в твоей власти. Давай, querida, попробуй еще раз.
Я вздохнула и попыталась не унывать, хотя это у меня плохо получалось. Я уже могла менять цвет ауры на несколько минут, но только если Себ был рядом. Он поддерживал меня. Всякий раз, когда я пыталась делать это сама, цвета возвращались обратно вне зависимости от того, насколько я была расслаблена. Мое мечтательное состояние было похоже на самообман. И аура знала это. Вздохнув про себя, я закрыла глаза, готовясь к еще одной схватке.
— Нет, стоп, — вдруг сказал Себ. — Ты… — Я посмотрела на него, и он засмеялся. — Вся вот такая, — сказал он и скрючился. — А это нежная штука, похожая на игру. Забудь на сегодня об ауре. Давай попробуем кое-то еще.
Он спрыгнул со стола и, подойдя к задней двери, потянулся и выключил лампочку, которая висела над ней. Двор погрузился во мрак. Теперь его освещали лишь уличные фонари, и он стал таинственным и темным.
— Ладно, ты готова? — спросил Себ, когда вернулся. Взгляд его светился озорством.
Я покачала головой и улыбнулась:
— К чему? Или это секрет полуангелов?