Империя Демона (СИ) - Цезарь Юлия "Skazka569"

С Генрихом Ральф пока ещё боялся переходить к активным действиям, поэтому рука, которая лежала у него на спине, просто задвигалась из стороны в сторону, согревая и одновременно не позволяя ему в случае чего отстраниться. С Риз же было чуточку проще. Он видел, где находились руки Генри, поэтому осторожно, чтобы их не задевать пока, провел пальцами по оголенным участками кожи на ключицах, обвел грудь с боку вниз и вверх, а затем опустил руку ей на бедро, разогревая круговыми движениями. Когда же он позволил своей руке лечь ей на ягодицу, чуть подтолкнул выше, чтобы она потерялась и грудью об него, и спиной об Генри. Затем ещё раз и ещё, пока двигать ее было уже некуда, и она упёрлась в его возбуждённый член.

Руки Ральфа для Риз казались всем. Самой жизнью, огнем, счастьем в этом мире. Просто потому, что где они ложились, там было тепло. Особенно, когда он трогал её там, где не нужно. В отличие от Генри, Риз уже не соображала, что правильно или нет. Она готова стать куклой, марионеткой для демона, для Генриха, для самого черта, лишь бы ей продолжали даровать тепло, разжигать его внутри, оттягивать касания губ смерти.

О губах… Они же казались самым горячим источником Ральфа, потому что каждый раз, когда он целовал её висок или голову, она чувствовала его дыхание, мягкость, и то всё внутри себя, что продолжало разгораться. Лишь позже, касаясь бедром плоти демона, Риз осознала, что делал Ральф с собой, с ней. Возбуждал. Разжигал пламя желания, и, видят боги, это был самый сильный огонь, что только мог существовать.

Она осознала себя, когда непонятно каким образом — сама или ведомая Ральфом — сидела на его ногах верхом, а Генри всё так же искал тепла в её спине, продолжая тянуться за ней так же, как Риз тянулась за Ральфом. Оторвалась от шеи Ральфа, повернулась к Генри… Зачем? Увидеть его? Как глупо с такой тьмой. Узнать, всё ли с ним в порядке? Возможно… Без него на спине стало так холодно. Хотелось тоже его обнять, согреть, но имела ли она на это право? Его руки, всё еще холодные, но не ледяные, всё также были зажаты двумя телами, но всё, что было выше… Риз провела ладонью по руке Генри вверх, к предплечью, плечу… Они были словно ледышками, в то время как она если не горела внутри, то грелась о то кострище, что создавал Ральф. Вжиматься в демона было уже некуда, потому она просто терлась лобком о его плоть. И сам этот факт, чувство этого подбрасывали в пламя души лишь новые палки.

Риз постепенно поддавалась власти демона; продавалась за согрев, но еще пока были мысли о том, что она обязана была как-то поделиться этим с Генри. Когда она обернулась всё-таки, то не встретилась с лицом, которое пряталось в её шее, а с плечом и со своей рукой, что лежала на его рубахе; залезла под ту рубаху и коснулась разогретой о Ральфа кожей его плоти, согревая не только ею, но и дыханием.

Чувствуя тепло, Генри лишь сильнее подался вперёд, хотя казалось, что уже некуда. Он позволял рукам, которые дарили тепло, водить по себе, но вот то, что Риз отвернулась, забирая с собой частичку тепла, заставило его попытаться повернуть ее опять к себе, неважно спиной или лицом.

Ральф не был против и даже помог развернуть Риз между ними, хотя и потерял то давление, которое она создавала, сидя на его члене лицом к нему. Но теперь он мог покусывать ее свободное от головы Генриха плечо, а пока она не успела прижаться к нему грудью, быстро поигрался пальцами с сосками, успел сжать одну грудь прежде, чем Генри уже откровенно навалился на нее, ища тепло.

Но так было уже не очень удобно, и Ральф осторожно съехал по стене, чтобы принять полулежачее положение. Риз все ещё была на нем, он при каждом движении сильно упирался ей в ягодицы своим членом, а Генрих оказался сверху. Как демону, ему такой вес был нипочем, он просто играл роль мягкого матраса для них, но матраса, который желал тоже получить положенную ему за работу награду.

— Его губы тоже надо согреть, — шепнул Ральф в самое ухо Риз, чтобы Генри ничего не услышал и не успел поругаться на него. Пусть потом хоть со скалы швырнет, но сейчас они в его власти.

И чтобы уж наверняка желание Риз достигло пика, Ральф запустил горячую руку меж ее ножек, разогревая внизу ещё больше. А вторая рука, которая до этого грела спину Генри, приняла более тонкий женский силуэт и проникла к паху Генриха, возбуждая и его, чтобы рыбка не сорвалась.

— Что?.. — пробормотал Генрих, слегка отстраняясь от Риз. Он хотел посмотреть на нее, спросить, зачем она это делала, но было так приятно, что он неосознанно выдохнул ей в губы. В его голове опять проскочила мысль, что было что-то не в порядке, он чувствовал сильное возбуждение, но не до конца осознавал, что оно принадлежало не ему. Их связь с Ральфом сейчас играла на руку демону.

Но обе её руки были на груди Генриха, а после тихого приказа они переместились выше к мужской шее, согревая его вместо поглаживаний, обхватывая, отдавая всё то, что она смогла забрать у Ральфа. Риз вроде и была еще здесь, но разум её также был во власти Ральфа, что она подтвердила исполнением его приказа. Приподнявшись, она коснулась столь любимых губ в невесомом поцелуе. Его губы были так холодны, а ведь именно согреть их она была должна. Обхватив сначала нижнюю, потом верхнюю, Риз на миг замерла и привставая на коленях. Казалось, холод отступил от неё совсем. Она сама зажглась, стоило Ральфу лишь коснуться её между ног; где её трогал лишь один мужчина за всю её жизнь.

И эти прикосновения, эти мысли возвращали её назад на три года. Она целовала губы Генриха, облизывала их и, отстраняясь, обдавала уже возбужденным дыханием его щеки. Боги, неужели он всё-таки оказался в её руках? Неужели годы мечтаний всё-таки исполнились? Одно только его присутствие, запах, возбуждали её и распаляли всё сильнее. Потому что Риз, нарочно или с помощью демона, представляла, что это именно его рука касается её внутри.

Расслабившись под этими действиями, она вновь легла на Ральфа, утягивая лицо Генриха на себя, продолжая исполнять приказ и расширяя его границы. Её губы стали спускаться ниже, к рукам, что были на шее, а они опускались к пуговицам, с лёгкостью из-за холода разрывая нити, державшие их. И когда её грудь вжалась в тело Генриха, в его оголенное тело, Риз томно выдохнула. Тихо, но так горячо… Ягодицы ясно ощущали что-то твердое под собой, и тело инстинктивно само, без чьей-либо помощи, стало двигаться, делать волнообразные движения, то вжимаясь и приподнимая собой Генриха, то только сильнее упираясь в плоть Ральфа, потираясь о его грудь спиной.

Её влагу внизу было трудно скрыть, а возбуждение, которое дарил демон, только закрепляло результат. В такт зубкам Ральфа, она покусывала и губы Генриха, обняла его, скрепляя пальцы в замок на его спине и вжимая в себя. Но недолго. Кто-то был позади неё, он тоже согревал, кусал её и трогал… Риз выпустила из замка одну свою руки и запрокинула назад, сразу же пальцами зарываясь в чьи-то теплые волосы. Такие тёплые, что пальчики тут же сжали их и несильно, но потянули на себя, отчего один из укусов стал сильнее, заставив Риз издать тихий стон в губы Генри.

Он столько раз желал вновь коснуться ее, ощутить тепло тела и сладкий поцелуй губ. Знал, что никогда этого не произойдет, поэтому все происходящее сейчас казалось каким-то сном. Может, он замёрз окончательно, и все происходящее ему виделось перед смертью? А ведь он так и думал: умереть, представляя Риз рядом. Ведомый этой мыслью, Генрих поддался окончательно. Он расслабил плечи, отчего навалился сильнее на Риз, со всей страстью ответил на поцелуй, которому и научил когда-то ее, а низом подался вперёд навстречу руке, как он думал, которая принадлежала ей. Его язык проник ей в ротик, а сам он перехватил инициативу и заводил руками по любимым изгибам. Он чувствовал, что под ней кто-то есть, но совсем не придавал этому значения. Это его фантазия, и в ней Риз принадлежала только ему.

Пока Генрих только разогревался, Ральф уже готов был начать игру. Ему нравилось, как Риз извивалась на нем, он угадал, она была очень пластичной. А уж какие непристойные звуки она начала издавать от того, что он ласкал ее внизу пальцами. Видя, как Генри переключился на ласки и освободил губы Риз, глаза Ральфа вспыхнули. Он потянул ее за ухо, чтобы она повернулась, и поймал ее губы уже сам. Ему тоже их хотелось попробовать на вкус, но он не перегибал палку, помня, что Генрих не должен ничего заподозрить. Хотя своим длинным языком успел поиграться с ее. Затем, ведомый ее рукой, впивался в шею и плечи, покусывая их время от времени. Движения бедрами стали учащаться, а пальцы быстрее теребили клитор. И когда успел проникнуть к ней в штаны? Он вошёл в нее пальцами, проверяя готовность. Она была настолько мокрая, что наверняка без проблем примет их обоих.