Империя Демона (СИ) - Цезарь Юлия "Skazka569"

— Ральф, не пихайся, итак тесно!

Но вслух она никогда не скажет ему "спасибо". Потому что, как ни крути, так действительно было теплее. Но всё же, от Генри, пусть это сейчас и было невозможно, она старалась держаться дальше, вжимаясь в плечи Ральфа. Сейчас не было настолько холодно, чтобы искать тепло в теле других, но как скоро наступит этот момент Риз понимала — наступит. Потому что спускалась на горы ночь, а хуже этого времени ничего придумать нельзя в их ситуации.

Уж не знала, как ребята, а шпионка ничего не видела. Она привыкла выглядывать из тьмы на свет, только в этом случае тьма была её другом и спутником, но быть ею полностью поглощённой неприятно. Она не видела даже силуэтов. Не знала, на каком расстоянии и кто рядом с ней. Только по голосам.

И больше всего понимала, что, сев рядом с Генри, только сильнее его злила. По нему итак до обвала было видно, что он готов был её разорвать. Неважно, эта вспышка в нём останется навеки или он просто вырвал то, что копил всё это время, но она знала — король даже не начал остывать.

— Ральф, а ты можешь перенести нас отсюда? — спросила Риз, обхватив свои плечи руками и, из-за слепоты, ими случайно касаясь еще и плеч спутников. — Хотя бы даже его величество на ту сторону?

— Нет, я не умею переносить людей, — сказал Ральф и ущипнул Риз, чтобы она не смела об этом больше упоминать. Генри не знал, и пусть это так и оставалось, ему же спокойнее. Да и подвергать его опасности, как своего хозяина, он не мог, а не каждый человек способен выдержать такое путешествие.

— В любом случае, лучше не тратить магию понапрасну, — сказал Генрих. Он, как и Риз, ничего не видел в этой темноте, но плечом ощутил ее тонкие руки, да и Ральф гораздо теплее, поэтому он пока мог, старался держаться подальше. Его все ещё грел гнев, но очень скоро он во всей полноте ощутит холодные стены и снег. — На улице ветер и скоро наступит ночь, где мы будем искать убежище? Переждем здесь, недолго осталось.

Он и правда рассчитывал хотя бы к середине ночи набраться достаточно сил для портала, а уж для боя соберёт немного к утру. Если только его не поджидали уже в замке. Все же стоило пересидеть здесь до самого утра, чтобы была возможность не только переместиться, но и отбиться в случае необходимости. Генри тяжело вздохнул, расслабив плечи, но тут же почувствовал руки Риз и опять весь сжался, чтобы ее не касаться.

— А мне вот нравится такая темнота и теснота, — проворковал Ральф и, пользуясь тем, что, кроме него, никто не видит, осторожно опустился к Риз лицом над самым ухом. — Если кого-то надо обогреть, я всегда готов.

Отыскать плечо Ральфа в этой темноте теперь, из-за близости, тоже не составляло труда, потому Риз на его слова ответила щипком, как и он ей. Но всё-таки, как бы она не злилась, его озорство заставляло девушку улыбаться. Кто о чем, а демон только об одном.

Слова об убежище показались Риз глупыми. Но с Генри она спорить не стала. Вообще не собиралась с ним разговаривать. А когда ощутила рукой, как он, будто ошпаренный, напрягся и отстранился, шпионка вздохнула с каким-то даже раздражением.

— А сам-то ты замерзнуть не боишься? — приподнялась Риз, чтобы добраться до уха Ральфа, но вместо этого, прошептала ему в щеку, обдав еще пока теплым дыханием. — Что тебя вообще убить может? — у Риз были причины на общение. Как бы им сейчас не было "нормально" или "терпимо", никто не должен был заснуть, как бы того не хотел. А в себе она будет находить силы хотя бы в разговорах и общении.

— Убить? Меня? — засмеялся Ральф, запрокидывая голову. — Когда вы здесь окончательно замерзнете, я вас брошу.

Вот он и показал свою настоящую демоническую сущность. Его мало волновало, выживут ли они здесь. Если о Генрихе он ещё как-то беспокоился, потому что он был тем, кто держал его в этом мире, то на Риз ему было плевать.

Генрих и не ожидал ничего другого от Ральфа, даже не удивился его словам. Сколько бы он из себя ни строил дурачка, демон оставался демоном. Они уже почти три года вместе связаны, но друзьями их было сложно назвать. Хотя Генри доверял Ральфу даже свою жизнь, в то время как он, в некоторых моментах, наблюдал доброту к себе. Взять хотя бы тот вечер, когда Ральфа поймали в ловушку, ему было так больно, что Генри почти всю ночь пришлось просидеть с ним рядом, чтобы успокоить. Они оба допускали мысль, что отношения между ними странные.

— Да куда ты денешься? Тебе невыгодна моя смерть, — фыркнул Генри и чуть-чуть поерзал, принимая удобное приложение. Он облокотил голову на стену, отвернулся от всех к снегу и прикрыл глаза. Все равно ничего не видно, а участвовать в разговоре ему не очень хотелось.

— Если встанет вопрос твоей или моей жизни, я, не задумываясь, выберу себя, — ответил Ральф, вздернув нос, будто гордился этим.

— Я в тебе не сомневался, — тихо сказал Генри, будто уже готов был уснуть, но всего лишь поставил точку в этом разговоре, а Ральф переключился обратно на Риз, отвечая на ее последний вопрос:

— Чтобы меня убить, надо очень сильно постараться. Даже не каждый жрец справится. — Если бы Риз могла видеть, то обязательно разглядела бы довольную ухмылку на его лице. — Мой ранг столь велик, а благодаря контракту фамильяра простыми способами меня не изгнать. Но ты думаешь, я расскажу тебе все секреты, если ты не выживешь?

— Я разговариваю, — фыркнула Риз, — чтобы не замерзнуть. Но эта тема мне не по душе.

Она бы тоже отвернулась, да некуда. Либо ощущать лицом Генриха, либо Ральфа… нет, во втором случае она просто подставила бы ему лицо, а этот прохвост рано или поздно этим воспользуется. Риз вновь уткнулась лбом в колени и закрылась ото всех руками, просто концентрируясь на теплоте тех, что её окружали.

Честно, Ральфа хотелось придушить за его слова. Демон есть демон, тут ничего не скажешь, но всё равно было неприятно слушать о смерти Генриха. Что бы он ей не говорил, как бы не был зол, но к нему Риз испытывала то самое чувство, которое испытала когда-то… Когда он впервые её поцеловал на лестнице. Она ему еще тогда хорошенько врезала и испугалась, что посмела это сделать с принцем.

Такие воспоминание заставили Риз улыбнуться, а потом засмеяться от собственной реакцией в тот день. Мужчины могли это ощутить по вибрации в её теле, но на любые вопросы она отмалчивалась. Ральф не поймет, а Генри… Лучше не думать, что он почувствует в этот момент. А вот ей самой… было приятно. Да, она сейчас с приятной истомой вспоминала те дни, когда время серой мыши стало самым волшебным; когда она научилась любить, ревновать, по-настоящему бояться и при этом быть счастливой подле принца.

Об одном жалела. Вместо того, чтобы наслаждаться, она думала о будущем, которого у них не было. Из-за этого сейчас было ощущение, что Риз потеряла много дней с Генри, уходя в те самые мысли.

***

Время шло. Сколько — трудно сказать, но внутренние часы подсказывали, что наступила ночь. Вместе с ней пришёл и холод, хотя в какой-то степени закрытое пространство защищало их от ветров и мороза звездной ночи. Если бы щель в снегу была больше, они могли бы разжечь огонь, но в таком положении он сжирал бы кислород быстрее, а со временем превратился бы в маленький огонек от спички, которым даже цыплёнка не согреешь.

Риз вспоминала все дыхательные техники для выживания, чем и пользовалась, но холод был сильнее. Со временем остыли и Ральф с Генри, и от них шпионка никакого тепла больше не получала. Каменный пол прожигал льдом её сапожки, руки, спрятанные между ногами и животом, всё никак не согревались, и когда больше не было сил терпеть, Риз стала бить дрожь. Сначала маленькая, но со временем усиливалась, и как бы она не контролировала её, никак не получалось скрыть от всех свое состояние.

Ей было очень холодно. Безумно. Все пространство стало каким-то острым, осязаемым, бьющим тончайшими иглами в её тело. Не думая ни о чем, ни о гордости, ни о приличии, а ведомая лишь желанием жить, Риз стала тянуться к тому, кто от неё не пытался отдалиться. Она вжималась в плечо Ральфа, прижималась к нему, пытаясь собрать как можно больше тепла из его тела. И всё это делала молча, опять же, просто не думая о том, что делает её тело. Знала, что после этого состояния наступит последнее — спокойствие, тишина, умиротворение… с которым хотелось лишь уснуть и никогда больше не проснуться.