Горячие и нервные - Сьюзен Андерсон

— Прекрасно. — Он резко открыл дверь в свою комнату. — Я превращаюсь в своего дорогого папашу.

— Я сомневаюсь в этом.

Джон поднял голову. Виктория сидела в другом конце комнаты на кресле, обтянутом полосатым шелком; грациозно выпрямив спину, закинув ногу на ногу, она болтала одной ногой в воздухе. Господи, он был настолько потрясен происшедшим, что не сразу заметил ее.

— Напрасно, — проговорил он, и хриплый смех вырвался из его груди. — Теперь ты знаешь, что когда-нибудь ничто не сможет удержать меня… Я был лучшим из лучших и горжусь этим. А сейчас дизайнер кукольных домиков и парень семнадцати лет от роду могут устроить мне разнос без особого труда. Кто дальше — Эсме? Она поставит меня на место?

— Просто ты не должен думать, что обязан охранять нас. Да, не должен. Особенно после разговора, который только что имел с Джаредом.

Он холодно посмотрел на нее.

— Послушай, ты считаешь, мне нужно сидеть сложа руки?

Она не шевельнулась, потом с тихим вздохом произнесла:

— Не очень хорошо получилось с Джаредом. Я сама улажу это.

Он коротко рассмеялся, не скрывая своего изумления.

— Нет. Нехорошо позволять ему обсуждать нас. Как я сказал, я не привык к подобным вещам.

— Если вернуться к тому, каким ты был тогда в Пенсаколе, как бы ты описал себя? Робот, специализирующийся на разведывательных операциях?

Он и вправду был таким болваном? Возможно. Поскольку то, что ему приходилось делать тогда, не подлежало огласке, он коротко кивнул.

— Поэтому дай себе передышку, — сказала она. — Тебе, должно быть, и вспоминать об этом непросто. Но я знаю, что ты был очень популярен среди женщин, и вряд ли ты не отдавал себе в этом отчета, когда состоял в рядах своей морской пехоты.

Он ходил из угла в угол, стараясь успокоиться, но ее слова заставили его остановиться и посмотреть на нее.

— Ты полагаешь, что эти воспоминания способны заставить меня чувствовать себя лучше? Я же говорил тебе, детка, что я не всегда могу справиться с собой. Сколько раз я говорил тебе, что готов исполнить твою просьбу и воздержаться от секса? — Он не ждал ответа. — Но всякий раз, когда я вижу тебя, я забываю об этом.

— Не помню, чтобы я протестовала. И если честно, то кто был зачинщиком того, что случилось?

Она.

— Дело не в этом. Дело в том, что я не сдержал данное слово, и тому нет никаких оправданий. Я мог бы примириться с этим, если бы не другое… Невозможно оправдать насилие по отношению к ребенку. А я ведь чуть было не ударил твоего брата.

— Поверь мне, не ты один. Я тоже. — Она пожала плечами. — Он подросток, Джон. И кому порой не хочется всыпать им по первое число?

— Нет, — спокойно возразил он. — Ты не понимаешь. Я правда хотел наказать его. Я хотел схватить его за горло и держать, пока он не побледнеет. Я хотел… Господи, Тори, я хотел ткнуть его мордой в пол. — Он сокрушенно покачал головой. — Я ничем не лучше, чем мой старик. Никогда не думал, что доживу до такого дня, когда смогу сказать это; но теперь я едва не стал жертвой своей несдержанности. Я хотел унизить его не только словом, но и физически. — Он яростно провел руками по волосам. — Ты не представляешь, какого труда мне стоило сдержаться, черт бы меня побрал… Вся моя жизнь доказывает, что я истинный сын своего отца, скорее всего он испытывал именно эти чувства, когда хотел проучить меня.

— Но ведь ты не сделал этого, — спокойно глядя ему в глаза, произнесла Тори.

— Нет, но я был близок.

— «Близок» не считается. — Она поднялась и склонилась над ним. Печально глядя на него, она осторожно провела пальцами по его руке. — Ты не сделал ничего плохого, Джон. Ты не дал воли своему гневу и не сказал Джаду, что он напрасно появился на свет, как говорил ему его собственный отец. И не ударил его.

— На этот раз… — вздохнул Джон и отступил в сторону. Доверие в ее глазах все переворачивало в его душе, потому что, видит Бог, он не заслуживал этого. Она не может понять, какое потрясение он пережил, но он-то понимал. — Не утешай меня, дорогая, потому что кто знает, что будет в следующий раз, если он опять достанет меня.

Три дня спустя Эсме вбежала в комнату Виктории чуть не плача.

— Мама, Джон не хочет играть со мной. — Она прижалась к матери. — Снова! Я сказала ему, что мы можем поиграть в «енота и муравьев», если он хочет, а он сказал «нет»!

— Джон здесь не для того, чтобы играть с тобой в куклы. У него есть своя работа. — Виктория старалась говорить спокойно, но на самом деле была далека от спокойствия. Наконец, обуздав свое раздражение, она протянула руки к дочери. — Я понимаю, что мое предложение не идет ни в какое сравнение с игрой в разведывательную миссию, но не согласишься ли ты помочь мне в мастерской?

— Я думаю, мне понравится, — пробормотала Эсме, беря мать за руку и направляясь за ней в студию. Эта девочка по своему характеру была оптимисткой. И стоило им войти в помещение над гаражом, как она уже прыгала и скакала вокруг Виктории, забыв о своих огорчениях, и, захлебываясь от возбуждения, рассказывала матери о телефонном разговоре с Ребеккой.

Виктория молча кивала, но ее мысли были далеко. Джон.

Господи, у нее голова шла кругом. После инцидента с Джаредом Рокет на самом деле поверил, что он такой же псих, как и его отец, и ни за что не хотел слушать ее возражения. Если добавить к этому ее собственную неспособность сконцентрироваться на чем-то более чем на минуту или две, у нее были хорошие шансы заработать язву.

К сожалению, если Джон собирается стоять на своем, нечего ждать, что ее настроение изменится к лучшему. Поэтому, стараясь не быть слишком резкой, она помогла Эсме надеть огромный фартук и усадила ее за стол, дав ей одну из моделей, а также клеящий карандаш и пакетик специальной черепицы для крыши. Заказав ее, она ошиблась с цветом. Вина за эту ошибку лежала на Рокете, потому что она сделала этот заказ на следующий день после того, как обнаружила, что Джон Мильонни из бюро расследований «Эс-Фай» не кто иной, как ее бывший любовник.

Господи, ей казалось сейчас, что все пошло кувырком, стоило ему вновь появиться в ее жизни.

Когда Эсме с головой ушла в работу, Виктория взяла пистолет с разогретым клеем и механическими движениями начала прилаживать черепицу на крышу кукольного домика, который изготовила взамен того, что подарила Присцилле Джейн. К счастью, эту работу она делала бесчисленное количество раз и знала ее досконально, поэтому могла размышлять, не боясь напортачить.

Позавчера Джаред извинился перед ней. Он был страшно смущен, говорил сбивчиво, но она подозревала, что в его голове никак не соединялись она и секс в одном контексте. Из его невразумительных объяснений она уяснила, что Рокет провел с ним серьезную беседу, защищая ее. Но при этом и пальцем не тронул ее брата, что, казалось, произвело неизгладимое впечатление на Джареда. Она могла понять это, зная, как поступал в таких случаях их отец.