От сомнений к определенности. Опыт врача - Маргарита Габриелян

Пробудилась от какого-то толчка. Машина стояла на проселочной темной дороге у какой-то деревни. В лобовом окне – громадная лошадиная голова. Как в фильмах Хичкока. Сидят на корточках люди, переговариваются. Двое подошли к машине. На капоте – осел, голова которого, как чудище, лезла в машину. Лобовое стекло превратилось в «паутинку». Мужчины, переговариваясь, приближаются к нам:

– Эй, ты что, не видишь? Это моя ослица. Она была беременна. Плати теперь за двух ослов! – говорит один из них.

Мой муж спокойно их отстранил и сказал, что это они обязаны оплатить ремонт машины. Те сразу отстали – что делает уверенный спокойный голос настоящего мужчины!

Но как ехать дальше? Сквозняк. Холод. Темные леса. Горы.

Подошел человек и спокойно спросил, откуда и куда мы.

– Мне туда же! Вы можете пересесть в мою машину

Я отказалась. Осталась с Левой, который ехал, как жокей, приподнявшись, пытаясь смотреть на дорогу хоть сквозь какое-нибудь уцелевшее впереди стеклышко. Ветровое стекло растрескалось, колыхалось, как занавеска на ветру, но не рассыпалось. Так и ехали – две машины, одна – впереди, другая, наша, – сзади. Через несколько часов оказались на месте.

У нашего дома мы спросили нашего спасителя, как его зовут и как можно его отблагодарить.

– Вы тоже помогайте другим, как сможете. Всегда. И спасибо за доверие, – только и сказал он.

Это было очень давно. Наконец-то мне разрешили вылететь во Францию.

Вот когда я столкнулась с реалиями жизни – возникла необходимость сделать визу и получить документы на выезд. В то время это было не так-то просто.

Во Франции меня ждала подруга. Звонила, приглашала. Но бумажная волокита отняла довольно много времени, и когда в конце концов я прилетела, она сказала мне:

– Извини, но теперь я не могу тобой заниматься. Я звала тебя, когда у меня было время, а теперь давай сама. Все, чем я тебе могу помочь, – это дать ключи от квартиры.

Как гнусно я себя ощущала! Я «сдулась», словно воздушный шарик. Одна в чужой стране, никому не нужна! И, разумеется, это никак не вязалось с нашими представлениями о гостеприимстве.

Подруга – журналистка – всегда находилась в гуще событий. Сейчас еще ездит по горячим точкам с миссиями ООН и «Врачей без границ». Она не вышла замуж, отдала себя всю этому движению. Ее семья – это все обездоленные люди планеты. Она очень привязана ко мне и нашей семье, и мы время от времени встречаемся.

И вот тогда заботу обо мне взял на себя ее отец, мужчина лет 80-ти, очень образованный, интересный человек. Он родился в Западной

Турции в начале века, когда именно не известно, потому что там произошли трагические события, о которых я попытаюсь рассказать бесстрастно.

На территории Турции в то время жили около двух миллионов этнических армян. К власти пришли младотурки, в политику которых входило уничтожение армян как народа. «Сейчас армяне не представляют для нас угрозы, но, возможно, что в будущем это произойдет», – заявил тогда глава турецкого правительства. Еще нацисты не пришли к власти, множество евреев мирно жили в Германии, а там, в Турции, началось такое, о чем Гитлер позже, оккупировав Польшу, скажет:

– Кто после всего, что произошло, говорит об уничтожении армян?

24 апреля 1915 года арестовали всю армянскую интеллигенцию: писателей, поэтов, художников, врачей, адвокатов, журналистов, живших в Константинополе, – всего около 700 человек. Народ обезглавили, лишив его лидеров. Этот день навсегда вошел в историю армянского народа как день геноцида. Сам геноцид длился весь год.

600 000 человек погибли во время депортации в пустыню Дар-эль-дзор, безжизненной и раскаленной.

700 000 были убиты в местах своего проживания.

200 000 бежали на Кавказ.

150 000 удалось спастись в странах Европы и в Америке.

В Турции остались менее 150 000 человек – из двух миллионов. Армяне проживали на этой территории более трех с половиной тысяч лет.

Таков был 1915 год в истории армянского народа. Не в назидание – это опять мысли вслух и про себя, – но потому, что это чудовищное преступление осталось безнаказанным, в мире стало возможным любое насилие. Потому были Холокост, режим Пол Пота, геноцид в Руанде, в Судане, Косово и Сумгаит. Источник всего общий: страх, равнодушие и безнаказанность.

Мальчика двух-трех лет спасли и посадили на пароход, чтобы он оказался подальше от родной страны, где на его глазах убили отца, мать, сестер. Вопреки всем испытаниям, выпавшим на долю этого ребенка, он выжил. Пароход прибыл в Марсель, здесь кто-то сжалился над малышом, и ему не дали умереть от голода и холода. Потом был Париж. (На ту же тему был снят превосходный фильм «Майрик» с Клаудио Кардинале и Омаром Шарифом в главных ролях.)

Мальчик рос, стал подмастерьем и вскоре научился ремеслу переплетчика, стал одним из лучших в своем деле. Помните Гошу из фильма «Москва слезам не верит»? Таков был, без преувеличения, отец моей подруги. Он был необыкновенно талантлив в своем деле, с ним советовались, к нему приезжали, ему доверяли переплет ценнейших книг.

И вот теперь он, пожилой мужчина, водил меня по Парижу, показывал свои любимые места, рассказывал об известных людях, со многими из которых был знаком, угощал «самым вкусным кофе в Париже» в кафе «Le Paix». Резвым шагам мы с ним прошли неблизкий путь от Монмарта до Лувра, побывали в кафе «Ротонда», где сиживали в свое время Модильяни и Пикассо и где любили бывать русские художники и наш армянский Сарьян. Он окружил меня вниманием и согрел теплом своей души, постарался сделать все, чтобы пребывание во Франции стало для меня радостным, чтобы я смогла почувствовать, понять и полюбить и его город, и эту страну. Он согрел мою душу, интуитивно ощутив обиду, которую нанесла мне его дочь, – правда, не преднамеренно. Он вернул мне ту толику тепла, которую сам получил в детстве, когда ему помогли, спасли совершенно чужие люди.

И комок у меня в горле пропал… Волшебство произошло. Вам приходилось испытывать подобное?

Мой хороший знакомый помог отреставрировать чудесную заброшенную деревенскую церквушку недалеко от своего загородного дома.

Работа была сделана быстро, весело, добротно. Священник начал было благодарить его, но мой знакомый остановил батюшку словами:

– Это я вас должен поблагодарить! За то, что разрешили испытать это невероятное чувство.

Передо мной сидела очаровательная молодая женщина. Она пришла с вопросом о своих друзьях, коллегах, приятелях, о взаимоотношениях с ними.

– Я люблю делать подарки и еще люблю их получать. Особенно, когда угадали, что мне нравится. Я это совсем недавно поняла. И не знаю, кто больше радуется. Просто я решила честно разобраться во всем, что мне нравится и не нравится. И говорить об этом. А то однажды мне принесли коробку конфет, засиженную мухами. Если они хорошие, то почему засижены мухами? В другой раз мне принесли картину со скелетом лягушки. Я собираю картины, но тут у меня даже сердце сжалось. И я собралась с духом и сказала:

– Не хочу делать вид, что счастлива, когда мне что-то не нравится. Лучше ничего не дарите, я не обижусь.

Да и кто-то ведь должен об этом сказать. Нелегко ведь это сделать. Мне не нравится лицемерие во всех его проявлениях. А они обиделись. Мы просто перестали общаться.

На днях кто-то пожаловался: самая близкая подруга, часто уезжая из города, постоянно просит пополнить свой счет для мобильного телефона, но никогда не зовет в гости. Что это? В гости к ней приходят другие. Я кто для нее? Работница?

– А вы когда-нибудь говорили ей об этом?

– И что же тогда мне делать? Как дружить?

У меня на работе был большой аквариум. Там плавала редкая рыба – аррована. Когда Ира, тренер по йоге, веселая, шумная, суматошная, входила в дверь, рыба просто начинала биться головой о стенки аквариума, пытаясь выскочить. Как она чувствовала? И что она чувствовала? Аррована – интересное существо. Я ее завела у себя по рекомендации Лиллиан Ту, а потом и увидела в ее офисе, в Куала-Лумпуре: степенную громадную рыбу, одну-одинешеньку в большом аквариуме. Она важно плавала туда-сюда. Считается, что аррована, очертаниями напоминающая меч, уничтожает все преграды на пути. Я купила громадный аквариум, достаточный для прогулок моей красавицы. Но мне никак не удавалось определить пол рыбины, и я назвала ее Мишель. Мне ее привезли совсем маленькой, сантиметров десять, не больше. Мы кормили ее креветками, она быстро росла, меняя цвет своей чешуи с белесого на розовато-золотистый…

Занимаясь йогой, мы – несколько человек и преподавательница – всегда о чем-то беседовали. Вдруг в какой-то момент нашего разговора с грохотом откидывается крышка аквариума, и аррована с шумом выпрыгивает из него с большой силой, почти под потолок, потом падает на пол. Не зря же эту рыбу называют драконом. На полу она начинает извиваться и ползать, словно угорь, теряя при этом чешую.