Голодная Гора - Морье Дю

- Прости меня, я заставил тебя ждать, - сказал он, подходя прямо к ней и обнимая ее.

- Ну как, подстригли тебя? - спросила она, поворачивая его, а он рассмеялся, демонстрируя свою голову и наклоняясь, чтобы ее поцеловать.

- Если бы я тебя слушался, мне пришлось бы отрастить волосы до самых плеч, - сказал он.

Джонни в свои двадцать шесть лет сохранил примерно ту же фигуру, что была у него в семнадцать, разве только стал чуть выше и раздался в плечах, хотя был не таким высоким и широкоплечим, как его брат Генри, который перерос его на четыре дюйма. Лицо его несколько огрубело, рот сделался более упрямым, а взгляд - надменным и слегка настороженным, словно он опасался какого-нибудь критического замечания и был готов тут же дать отпор.

- Послушай, из-за чего вся эта суматоха? - спросил он. - Почему я должен устраивать обед в ресторане и всех приглашать?

- Мы празднуем, - сказала Фанни-Роза. - Генри назначен шерифом Слейна, а ведь ему всего двадцать четыре года. Это великая честь для семьи.

- Господи помилуй! - воскликнул Джонни. Он с минуту помолчал, а потом расхохотался. - Я всегда знал, что Генри у нас самый талантливый, - сказал он. - В Итоне он получал все возможные награды, а я не получил ни одной. Конечно, давайте праздновать. Я не завидую его успеху. Шериф Слейна, каково? Мы должны его поздравить.

Фанни-Роза с облегчением вздохнула. Она иногда беспокоилась - самую чуточку - что милый Джонни будет завидовать успехам младшего брата. Все так любят Генри, и здесь, и по другую сторону воды. У него масса друзей. И где бы она ни была - дома ли, в гостях ли, у Элизы или здесь, в Лондоне, стоило ей назвать свое имя, как люди начинали интересоваться и спрашивать: "А вы случайно не мать Генри Бродрика? Как приятно с вами познакомиться! Мы так любим вашего сына." Она, конечно, очень радовалась и гордилась, когда слышала эти похвалы; Генри такой милый, он так хорош собой, так любезен, это верно, но иногда ей очень хотелось, чтобы было наоборот и чтобы кто-нибудь сказал: "На прошлой неделе я познакомился с вашим старшим сыном, капитаном Бродриком. Какой это прекрасный человек!" Но никто никогда этого не говорил. Только раз, в Лондоне, она встретила одного человека, который был знаком с Джонни, и он был весьма сдержан. "О, да, - сказал он. - Я одно время служил вместе с ним, еще до войны... С тех пор я его не встречал...", а потом заговорил о другом. Однажды она спросила Эдварда, вскоре после того, как ее младший сын поступил в полк, не кажется ли ему, что к его старшему брату относятся несколько несправедливо? У Эдварда при этом сделался весьма смущенный вид.

- В общем-то, нет, - сказал он, - но у моего братца Джонни такой дьявольский характер, что он постоянно гладит кого-нибудь против шерсти. Товарищи ничего не имеют против того, что он иногда буянит, но вот когда он слишком много выпьет после обеда и начинает обзывать всех и каждого свиньями и негодяями, это им не нравится.

- Да, - сказала Фанни-Роза, - да, я понимаю.

И все-таки, думала она, глядя на своего старшенького, когда он приглаживал волосы перед зеркалом в спальне, как он красив, как очарователен, когда захочет, какой он любящий и как достоин любви. Она уверена, что мозгов у него не меньше, чем у Генри, просто он не желает ими пользоваться, совсем так же, как его отец. Что же до нрава, так это уже наследство от нее, и во всяком случае иметь характер не так уж плохо, это доказывает, что у человека есть сила и что он не даст себя в обиду.

- Нам пора идти, Джонни, - сказала она. - Я приглашала всех к половине восьмого.

- Очень хорошо, - ответил Джонни. - У дверей ждет кэб... Добсом тебя проводит. Я приду через минуту.

Она вышла в переднюю и, обернувшись через плечо, увидела в щелку, как сын открыл дверцу буфета, стоящего у стены.

Он хочет выпить стакан портвейна, подумала она. Интересно, сколько он выпивает за день.

Швейцар держал перед ней раскрытый зонтик, когда она садилась в карету. Джонни появился через несколько минут. Он размахивал носовым платком, и в карете запахло одеколоном.

- Кто же у нас будет? - спросил он, закидывая ноги на переднее сиденье.

- Только наша семья: Генри, Эдвард, Фанни с Биллом и еще сестра Билла Кэтрин, мне кажется, ты еще с ней не знаком.

- Она такая же скучная, как и Билл?

- Не будь таким недобрым, ведь это твой шурин, и я его очень люблю. А Кэтрин такая милая, просто прелесть. Мне кажется, Генри на нее поглядывает. Ради меня, будь, пожалуйста, любезным со всеми и не отпускай никаких замечаний по поводу фанниной фигуры, она очень стесняется.

- Так какого черта она появляется на людях?

- Это только сегодня, ради Генри. А после этого они с Биллом удаляются в Клифтон и будут ожидать прибавления семейства.

- Проклятая сырость! - ворчал Джонни, протирая носовым платком окошко кэба, чтобы можно было видеть. - Что, черт возьми, делает этот несчастный идиот? Куда он едет? Клянусь, он свернул не туда, куда надо. Послушай, ты, безмозглая скотина...

Он опустил окно и начал кричать на кучера.

Фанни-Роза откинулась на мягкую спинку экипажа и ничего не сказала. Вечная история, когда едешь куда-нибудь с Джонни. Никогда еще не случалось, чтобы кучер ехал так, как надо. К тому времени, как они добрались до места, Джонни успел подвергнуть сомнению законность рождения на свет несчастного кучера, его моральные устои, обругать всех его седоков, усомниться в супружеской верности его жены - и все это говорилось кучеру в лицо. Мать начала опасаться, что дело кончится потасовкой, но в это время они доехали, наконец, до Портмен-сквера. А Джонни внезапно изменил тон, сказав, что ни за какие деньги не согласился бы выполнять такую работу, и заплатил кучеру по-царски. А потом предложил матери руку и проводил ее в отель, оставив красного от возмущения кучера с раскрытым ртом - тот не мог оправиться от изумления. Генри и Эдвард их уже ожидали.

- Все остальные прибудут незамедлительно, - сказал Генри. - Дамы, конечно, как обычно, прихорашиваются. Как поживаешь, старина? Не могу передать, как я рад тебя видеть.

Он пожал руку Джонни и поцеловал мать. Братья не встречались чуть ли не год.

- Привет шерифу Слейна, - сказал Джонни. - Ну, как там твои законы, политика и все такое прочее?

- Вполне сносно, - улыбнулся Генри. - Я люблю заниматься всем понемножку. Мне предлагают выставить мою кандидатуру на выборах в следующем году, но я, пожалуй, пока воздержусь, посмотрим, что будет через несколько лет.

Предприимчивый малый, подумал Джонни, в чем он только не участвует, однако это почему-то не раздражает. А вот и Фанни, выглядит, конечно, как настоящее чучело, бедняжка, а с нею достопочтенный Билл и...

- Это Кэтрин Эйр, - сказал Генри. - Познакомьтесь, это мой брат Джонни.