Инь vs Янь. Книга 2. - Галина Валентиновна Чередий

женщину! Уничтожить ее, как больного бешенством зверя, узрев в ней и нашем будущем ребенке какую-то проклятую мифическую угрозу для мира и в первую очередь для самого Ордена. Нашего ребенка. Я еще пробовал на вкус эти слова в своем разуме, привыкая и позволяя обрести им живые черты, еще расплывчатые, но которые уже нельзя забыть или игнорировать. В душе как будто само собой образовалось потайное место для этого еще нерожденного существа. Того самого, которое я уже готов был защищать подобно дикому зверю, до последнего вздоха и наплевав на все цивилизованные правила.

Так что, выходит, Орден неверно оценил угрозу, а точнее ее источник. Потому что это я теперь собирался быть тем, кто надерет их заносчивые задницы и перетряхнет до основания и будет это делать до тех пор, пока моя женщина и ребенок не будут в полной безопасности. Уже завтра каждый из них отправлялся туда, куда, собственно, и собирался — на поиски Яны. Вот только цель будет другая. Найти и лелеять и беречь. И если для этого понадобится их навечно оставить под контролем мааскохии, то так тому и быть.

— Эй, человек с двойной душой! — прошелестел в моей голове явно недовольный вожак.

— Что тебе?

— Тот человек… которого ты не отдал нам, он сбежал! Зря ты не позволил мне взяться за него. Он как раз то, что мне могло бы необычайно понравиться!

Ну да, вожак остался без жертвы и был, мягко говоря, недоволен.

— Заткнись! Не ты решаешь, кого и кто из вас получает! — «дернул» я ментальный ошейник, демонстрируя, кто главный.

— Ну коне-е-е-ечно-о-о, — раздражение стало отдавать тончайшей ноткой насмешки. — Все решаешь только ты.

Нет. Теперь, похоже, пора отвыкать от этой привычки. Но это позже. Сейчас же сообщение о побеге могло значит только одно — отец намерен найти и уничтожить Яну, даже если это придется сделать ему в одиночку. Я его знаю, он не менял своих решений никогда, единожды приняв их. Сердце уже, кажется, устало испытывать все варианты боли за сегодня. Но мысль о том, что мне нужно сделать выбор между отцом и любимой женщиной и ребенком принесла новые краски мучений.

— Не будет никакого промедления, — буркнул я вслух. — Мы выдвигаемся сию же минуту. И целей теперь две. Обоих нужно найти любой ценой. Женщину нужно выследить, но не сметь наносить ни малейшего вреда или ставить в положение, которое может быть опасным. Главу же… его судьбу я решу, когда найдем.

Я еще отказывался озвучить свой выбор даже самому себе, но точно знал, кого выберу.

20

Назвать мое чувство удивлением было бы неправильно. Потому что мозг работал слишком напряженно в первый момент, лихорадочно выискивая в окружающей пространстве опасности и в тоже время стараясь не выпускать из поля зрения Главу, чтобы испытывать еще и какие-то эмоции. То, что держу в подрагивающей вытянутой руке пистолет, направленный в сторону мужчины, осознала, только когда его непривычная тяжесть отозвалась легкой болью в руке. И тут же пришла отвлеченная мысль — как эти герои боевиков умудряются следить за окружающей обстановкой, оценивать противника, идеально целиться из пушек в разы больше моей и еще вечно куда-то бежать, сохраняя при этом выражение спокойной сосредоточенности на лице и не забывая двигаться впечатляюще и грациозно? У меня вот не хватает даже способностей оглядываться по сторонам и при этом направлять ствол становящегося все тяжелее пистолета в сторону Главы. А уж о построении каких-то стремительных стратегических планов и вовсе не шла речь. Да уж, размышления как раз в моем духе. Очень по делу и очень к месту.

Роман же и Глава продолжали сверлить друг друга глазами совершенно молча. Наверное, длилось это какую-то минуту-другую, но мне казалось непозволительно долго. Возможно, между ними сейчас и происходил немой диалог настоящих брутальных мужиков, но, черт возьми, быть безмолвной мебелью в такой обстановке достаточно раздражающе. Еще помня о сдержанности, которую старательно в себе вырабатывала, я так же держала рот закрытым, но не вечно же тут стоять, ожидая, когда эти самцы по волшебству договорятся о чем-то на языке пристальных взглядов.

— Если ни один из нас не собирается прикончить никого прямо, сейчас разве не логичнее будет начать говорить, а не стоять здесь в эффектных позах, как гребаные блохи на лысине? — тихо сказала я, чуть наклоняясь к плечу Романа.

— Замолчи, — не глядя на меня, шикнул он.

— Яна права, брат Роман, — так же не взглянув на меня ответил Глава. — Нам многое нужно обсудить, и находиться тут, где нас могут в любой момент обнаружить, не самое умное решение.

Мне на секунду даже стало где-то обидно. Вообще-то у меня в руках не что-то там, а пистолет. А никто не считает нужным даже посмотреть на меня, явно давая понять, что не кусок железа в моей руке здесь на данный момент главная опасность. Как же сложно с этими мистично-фантастичными мужиками и их способностями. Ну никакого уважения к старому доброму свинцу и пороху.

— Нечего обсуждать прямо сейчас, кроме того, что вам следует уйти с дороги. Но я так понимаю, что в этот раз так просто уйти вы нам не дадите, — тон у Романа был ровный, но вокруг него ощутимо продолжала вихриться энергия, так понравившаяся моему ребенку. Она словно шторм набирала обороты, становясь все отчетливей. Казалось, еще немного — и ее не только можно будет почувствовать, но и увидеть. И приходящие от малыша искреннее любопытство и удивление довольно сильно отвлекали меня, сбивая с серьезного настроя и лишая сосредоточенности. Так и хотелось забыть сейчас о происходящем и окунуться в эти эмоции, прочувствовать их вместе. Похоже, следует почаще вспоминать о том, что Роман мне велел учиться отгораживаться, разделять свои чувства и ребенка, потому что со временем все только усугубится, и малыш буквально подомнет ментально меня под себя, если допущу это. Тут же властное лицо Главы на мгновение словно поплыло перед моим мысленным взором, проявились черты Рамзина. Стоит ли удивляться, что мой ребенок, еще не родившись, желает быть главным? С такой-то генетикой.

— Ты совершенно прав, — привели меня в себя слова Главы. — Я не уйду с вашей дороги. Не тогда, когда эта женщина — единственное, что может удержать от окончательного разрушения все, чему я служу и во что верю всю свою жизнь. Я пришел просить о помощи, но это не значит, что я готов принять отказ, — Глава не изменил позу, но прежние повелительные нотки отчетливо резанули слух,