Обратная сторона. Том 1 - Виталий Вавикин

Луиза вспомнила мучения, которые перенесла за время своей болезни. «Кажется, в «А-синтез» есть вакцина», – пронеслось у нее в голове. Следом за этим пронеслась мысль о докторе Дэе. Если она ничего не путала, то вакцина не смогла помочь ему. Он умер из-за того, что заразился от своего пациента. И теперь она заразила своего брата. Или же не она? Что если это просто случайность или воздействие работы фабрики?

Луиза свернула на перекрестке, решив, что просто обязана встретиться с женой доктора Дэя. Он спас ее ценой своей жизни. Он спас ее, не оставив достоверных сведений о лечении. Но теперь болен ее брат, которого тоже нужно спасти. Луиза подумала, что, возможно, сможет что-то узнать. Решила, что просто обязана навестить Шэрон Дэй, хотя бы ради брата, чтобы попытаться спасти его жизнь. Мимо проехал старый седан старика Дювейна. На мгновение воображение нарисовало Луизе, что Дэйвид проживет долгую жизнь и превратится в такого же дряхлого старика, страдающего артритом и маразмом. «Так и будет, – решила Луиза, и от мысли об этом на душе у нее стало тепло и спокойно. – Так просто обязано быть».

Когда Луиза добралась до дома доктора Дэя, его жена стояла у плиты. Последние дни она так и не смогла признать смерть мужа. Понимала, что его нет, но не думала об этом, не пыталась смириться или оплакать потерю. Даже обед она по-прежнему готовила на двоих. Дети обещали приехать на похороны, но Шэрон не думала о них. Последнее десятилетие они объявлялись раз в год, а то и реже, и вся ее жизнь была сосредоточена вокруг этого дома и мужчины, который, несомненно, любил ее, несмотря на то что за плечами они оставили не один десяток прожитых совместно лет.

– Миссис Дэй! – позвала ее Луиза и снова постучала в дверь.

Шэрон отошла от плиты, убавив огонь, и пошла открывать. Последние дни состарили ее на десяток лет. Долгие одинокие дни. Миссис Дэй прищурилась, разглядывая Луизу. На ее покрытом испариной лбу появились глубокие морщины.

– Миссис Дэй, я Луиза Маккоун. Ваш муж лечил меня и…

– Я помню, – оборвала ее Шэрон. Оставив дверь открытой, она пошла обратно в дом. – Ты заходи, у меня обед почти готов… На двоих… Так что…

– Я не против, – Луиза послушно прошла на кухню.

Свет в прихожей не горел, и далекие окна не развеивали сгущающийся полумрак. Тени ползали по скудному интерьеру. Луиза наблюдала за ними, ожидая, что сейчас зрение снова начнет играть с ней в свою ужасную игру, но ничего не происходило.

– Вот, – Шэрон выдвинула из-за стола старый стул. – Можешь сесть. Сейчас я закончу, и мы сможем поесть, – ее руки вздрогнули. Луиза заметила, что она старательно избегает встречаться с ней взглядом. Гостья рождала в ней воспоминания, и Шэрон, глядя на нее, не могла не вспоминать о смерти мужа.

Луиза кашлянула, пытаясь собраться с духом и начать разговор, но решимость лопнула, как воздушный шар, уступив место чувству вины. Доктор умер из-за нее. Она отобрала у этой женщины мужа, и будь она сама на ее месте, то, наверное, не смогла бы пригласить виновника в дом и уж тем более усадить за стол и накормить обедом. Луиза поджала губы, понимая, что выдает желаемое за действительное. Взгляд ее скользнул по груде немытой посуды в раковине.

– Давайте я помогу вам, – предложила она и, дождавшись, когда миссис Дэй обернется, указала взглядом на раковину.

Шэрон задумчиво подняла брови, затем что-то хмыкнула себе под нос и согласно кивнула. Луиза встала, подошла к раковине, включила горячую воду.

– Это последняя грязная посуда, которую оставил за собой Илай, – сказала Шэрон, когда Луиза выдавила на губку несколько капель моющего средства.

Руки Луизы дрогнули. Мытье посуды показалась чем-то зловещим и неуместным, словно ей приходилось не отмывать остатки засохшего обеда, а развеивать по ветру человеческий прах. К горлу подступила слюна. Руки налились свинцом.

– Да ладно. Чего уж там, – хмыкнула миссис Дэй. – Раз уж он умер из-за тебя, то почему бы тебе не стереть из жизни последнее живое напоминание о нем?!

Она отвернулась и, открыв духовку, достала тушеную курицу. Запах был просто божественным, но Луиза почувствовала, что совершенно не хочет есть. Но кто-то же должен вымыть эту посуду! Луиза поджала губы и заставила себя стать именно той, кто сделает это. Вода ударилась о разрисованные сказочными розами глади тарелок. Через мгновение их скрыла белая пушистая пена. Губка смахнула засохшие крошки.

– Я хотела поговорить о вашем муже, – сказала Луиза, но миссис Дэй прервала ее.

– Позже. За обедом, – она даже не повернулась, чтобы посмотреть на Луизу.

Вода смывала с тарелок пену, оставляя блестящую чистотой узорную гладь. Луиза вытерла руки и вернулась за стол. Обед ждал ее. Миссис Дэй сидела напротив опустив глаза. «Читают ли в этом доме молитвы?» – подумала Луиза, затем вспомнила, что хозяин был врачом, и решила, что нет.

– Дэйвид заболел, – сказала Луиза, решив, что когда-то все равно придется начинать. Шэрон Дэй подняла на нее свои большие, усталые глаза, в которых мог утонить целый мир. Так, по крайней мере, показалось Луизе. Затем веки миссис Дэй опустились, и видение развеялось. – Я думаю, это тот же грипп, которым болела я, – сказала Луиза. Шэрон кивнула и начала есть. Какое-то время тишину нарушал лишь размеренный стук столовых приборов. – Я не хочу, чтобы он умер, – словно со стороны услышала Луиза свой собственный голос. – Сегодня утром он вроде был в порядке, а спустя пару минут его начало рвать и поднялась температура… – она замолчала и подняла на миссис Дэй глаза.

Губы вдовы дрожали. В ушах звучал предсмертный крик супруга – дикий, истошный. В груди снова кольнуло сердце. Ей нельзя нервничать. Нельзя страдать. Боль в груди стихла. Крупные капли пота скатились с высокого лба. Никогда в своей жизни Шэрон не была красивой женщиной. Широкая кость, квадратный подбородок, слишком узкий нос для такой крупной головы. Даже в молодости. Даже рядом с молодым доктором, на которого обращали внимание слишком многие женщины. И снова от воспоминаний защемило сердце.

– Если у вашего мужа остались какие-нибудь записи… – Луиза замолчала, понимая, что поступает сейчас эгоистично, но отступать не было смысла. – Я подумала, что если он смог вылечить меня, то может быть, это поможет и моему брату.

И снова молчание. Тишина. Звон столовых предметов. Шэрон ела с монотонностью робота. В голове эхом гудели слова Луизы. Ее муж спас ее. Ее муж может спасти ее брата. Но он не спас себя. Не подумал о себе. Не смог ничего изменить. Но разве стоит из-за этого ненавидеть эту девочку? Разве стоит ненавидеть ее брата? И разве то горе, которое Шэрон пережила сама, не стоит того, чтобы понять, что никто в этом мире не заслужил такого. По крайней мере, Луиза Маккоун и Дэйвид уж точно. Илай был врачом. Он делал то, что должен был делать. Все остальное лишь случай.