Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования - Евгений Глущенко

Еще за 30 лет до Д.Н. Логофета, в 1882 г., назначенный туркестанским генерал-губернатором М.Г. Черняев выдвинул предложение о ликвидации Бухарского и Хивинского ханств, которое подверглось обсуждению на Особом совещании по среднеазиатским делам 24 июня 1882 г. Значение этого совещания определялось его составом. Здесь присутствовали министр иностранных дел Н.К. Гирс, министр финансов Н.Х. Бунге, начальник Главного штаба Н.Н. Обручев, товарищ министра иностранных дел А.Г. Влангали, первый советник этого министерства А.Г. Жомини, товарищ министра финансов Николаев, посланник России в Персии И.А. Зиновьев, М.Г. Черняев, вице-директор Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов Н.А. Ермаков и другие влиятельные представители правительства.

Одна из проблем, выдвинутая для рассмотрения на Особом совещании, была сформулирована так: «Наши политические отношения к независимым среднеазиатским ханствам».

Генерал-лейтенант Черняев изложил перед участниками совещания свою программу действий[312] – записку, представленную им в Министерство иностранных дел. Туркестанский генерал-губернатор отмечал в ней, что из-за «отсутствия руководящего плана» в действиях России в Туркестане у нее образовалась «крайне неудобная граница». Между главным военно-политическим центром Туркестанского края – Ташкентом и Закаспийской областью находятся независимые владения: Бухара, Хива и Мевр.

По мнению Черняева, для укрепления экономики и развития торговли Туркестана надлежало связать его с Каспийским морем, включив в состав Российской империи Бухарское и Хивинское ханства. Туркестанский генерал-губернатор обосновывал свое предложение, в частности, внутриполитическим положением Бухары: опасением, что в случае смерти эмира Музаффара ханство станет ареной междоусобной войны, в которой примет участие бежавший в 1868 г. из Бухары и поселившийся в Северной Индии сын эмира Абдулмалик, «приверженец Англии».

Утверждение России в Бухарском ханстве, по Черняеву, не представляет особых затруднений, ибо при этом можно рассчитывать «на сочувствие и содействие «русской» партии, которая, состоявшая из землевладельцев и торговцев, видит в русском владычестве надежный залог личной и имущественной безопасности, уже давно желает присоединения ханства к России и, в случае внутренних замешательств, не преминет обратиться к нам с просьбой о водворении в Бухаре русской власти». Для этого не понадобится увеличивать войска в Туркестане, так как они всегда могут быть переброшены с Кавказа.

В то же время к России будет присоединен, таким образом, округ «крайне густонаселенный и превосходящий плодородием и богатством все остальные приобретения наши в Средней Азии».

Для осуществления этих целей генерал-губернатор предлагал назначить в Бухару особого «правительственного резидента» для наблюдения за политической жизнью и принятия мер «на случай беспорядков», а также чтобы подготовить население к переходу под власть России.

Что же касается хивинского хана, то он, по выражению Черняева, «считает себя не более как нашим уездным начальником, сами мы относимся к нему не иначе», поэтому (!) «было бы нелогичным оставлять безраздельно в пользу его все доходы страны, простирающиеся до 300 тыс. руб. в год, тем более что содержание Амударьинского отдела стоит нам немалых расходов. Хивинский хан мог бы гораздо удобнее и спокойнее проживать на приличном иждивении в Казани или Калуге».

Изложенные взгляды туркестанского генерал-губернатора не встретили поддержки. Более того, ее почти единодушно отклонили. Оппоненты Черняева выдвинули следующие доводы[313].

Установившиеся взаимоотношения со среднеазиатскими ханствами представляют существенные выгоды и преимущества. Правительство не должно затрачивать средства «на обеспечение в краях этих спокойствия и на поддержание обаяния нашего в глазах как местного населения, так и его правителей». И в то же время русское правительство полностью контролирует эмиров и ханов, заставляя их действовать по своему усмотрению.

Следует тем паче сохранять существующий порядок вещей в ханствах, что «самая своеобразность этих стран исключает, по большей части, возможность их переустройства и что, поэтому, почти неизбежным последствием всякого изменения условий их существования является далеко не всегда желательное присоединение независимых владений к России, территория которой в Средней Азии и без того уже весьма обширна и требует от нее значительных и по большей части непроизводительных затрат».

Другим нежелательным последствием попыток включения Бухары и Хивы в состав Российской империи может стать беспокойство и даже «сильная тревога» в Англии. Ухудшение же англо-русских отношений грозит опасностью срыва намечающегося соглашения по среднеазиатским делам. Между тем в таком соглашении очень заинтересована и Россия, «ввиду как ощущаемой нами потребности вообще избегать затруднений, так и возможности больших осложнений на европейском Востоке».

Совещание полагало, что только чрезвычайные и особо важные обстоятельства могут оправдать какой-нибудь рискованный шаг, влекущий за собой ухудшение отношений с Англией.

Совещание согласилось лишь с мнением Черняева о первостепенной необходимости устройства пути между низовьями Амударьи и Каспийского края. Однако, ввиду «отсутствия средств на создание усовершенствованных и дорогостоящих путей сообщения», оно предложило искать решение этой проблемы «не в коренном изменении оснований, на которых держится наше теперешнее положение в Средней Азии, а в условиях, направленных к развитию наших мирных торговых сношений с среднеазиатскими населениями и, в особенности, с Мервом».

Окончательное заключение особого совещания гласило:

1. В данное время нет должных оснований к изменению сложившегося положения и это изменение нежелательно.

2. При возникновении в Бухарском ханстве междоусобной борьбы правительству следует воздерживаться от вмешательства в нее для сохранения свободы действий и признать эмиром того из претендентов, который обяжется соблюдать установившиеся взаимоотношения с Россией.

3. Вместе с тем надо быть готовыми к активным действиям в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, и туркестанский генерал-губернатор должен доставлять в Министерства иностранных дел и военное «по возможности частые и регулярные отчеты», на основании которых можно было бы заранее выяснить вопрос о наследнике бухарского престола и оказать ему поддержку для предупреждения внутренних раздоров.

4. Следует стремиться к развитию торговых сношений с населением, обитающим между Амударьей и Каспийским морем, и использовать для этой цели влияние русского правительства в Бухаре и Хиве.

Протокол совещания, подписанный Гирсом, Бунге, Обручевым и Зиновьевым, был представлен Александру III и не встретил с его стороны возражений.

Характерна также «Записка о политическом и экономическом положении Бухарского ханства»[314], составленная в конце XIX в. российским политическим агентом в Бухаре П.М. Лесса-ром. Констатируя, что основное содержание политики России в отношении ханства заключается в «полном невмешательстве» в его внутренние дела, Лессар отмечал: «Мы заботимся исключительно об обеспечении стратегических задач на случай усложнения в Средней Азии; эмир же и его сановники делают с народом что им угодно. Таким образом, не затрачивая никаких средств или трудов, мы получаем от Бухары все, что нам нужно…»

Подобная система, по мнению политического агента, с одной стороны выгодна, но с другой – она оборачивается «тяжелым положением народа и общим неудовольствием, вызываемым невыносимыми поборами сборщиков податей, гаремными излишествами эмира, обременительностью военной службы, подкупностью казиев, одним словом, общим крайне неудовлетворительным управлением ханством».

Все это, писал Лессар, серьезно отражается на престиже русской власти, поддерживающей эмира, возлагая на русское правительство «нравственную ответственность» за все беззакония и безобразия, творящиеся в Бухаре.

С другой стороны, Лессар предупреждал, что «невозможно допустить разорение бухарского народа», поскольку в таком случае «Бухара как рынок потеряет значение в случае обеднения населения. Необходимо помнить, – отмечал Лессар, – что если эмиру легко в несколько лет разорить свой народ, то России впоследствии придется принести серьезные жертвы, чтобы восстановить его благосостояние до такой степени, чтобы платежные силы сделали возможным безубыточное управление страной»[315].

Казалось бы, и с политической и с экономической стороны целесообразно было ликвидировать эти пережившие себя и все же продолжавшие существовать феодальные деспотии – Бухару и Хиву. Но эта мера продолжала вызывать серьезные опасения. Так, тот же Лессар высказал мысль, что присоединение Бухарского ханства к России неизбежно заставит создать «сложный и дорогостоящий административный и судебный механизм и ляжет тяжелым бременем на Государственное казначейство».