Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине - Владимир Успенский

- А я взлететь хочу, - ответил Штырев.

- Как это?

- Аэроплан я посмотрел, вот это машина! В воздух бы подняться, сверху далеко видно!

- Отец знает?

- Отец говорит: сам большой, сам решай.

- Ну, так учись, есть же летные курсы.

- Ходил, спрашивал. Даже на комиссии проверялся. Написали, что годен. В декабре явиться велели.

- Не раздумаешь до декабря-то?

- Нет. Это твердо.

Штырев-младший довез Михаила Ивановича до его приемной. В гардеробе Калинин снял пальто, пригладил перед зеркалом волосы и только тут вспомнил: костюм-то на нем новый! Посмотрел внимательно - рукава не длинные, в плечах не узок. Вроде бы даже помолодел в нем. Спасибо Кате, это ведь она позаботилась!

2

Несколько дней кряду ползли над Москвой тяжелые тучи, не прекращался холодный дождь. Он смыл мусор и грязь с мостовых, с тротуаров. Ручьи унесли опавшую листву, лишь редкие запоздалые листья пестрели кое-где на тусклом асфальте, на гладких булыжниках. Но и эти листья быстро набухали, теряли краску, превращались в бесформенные ошметки.

Казалось, конца не будет пасмурному ненастью. И вдруг рано утром 7 ноября дождь перестал, как по заказу. Очистилось льдисто-голубое небо, блеснули солнечные лучи, озарив вымытый город, чистые улицы, потемневшие от влаги дома. День наступил светлый, прохладный, бодрящий.

До начала военного парада Михаил Иванович съездил на вокзал, встретил там, вместе с другими товарищами, делегатов Всемирного конгресса Коминтерна, прибывших на праздник из Петрограда. Среди коммунистов - представителей пятидесяти восьми стран - было у Калинина немало знакомых: Марсель Кашен, Клара Цеткин, Луиджи Лонго, Сен Катаяма, Антонин Запотоцкий, Вальтер Ульбрихт, Басил Коларов. И оттого, что все они будут стоять рядом с советскими коммунистами на длинной дощатой трибуне, построенной у Кремлевской стены, Михаил Иванович испытывал особую гордость. Их присутствие на пятилетнем юбилее Советской республики подчеркивало интернациональное, всемирное значение Октябрьской революции.

Жаль только, что Ленин не может нынче принять участие в торжестве. Он в Москве, он работает, намеревался даже выступить на бывшем заводе Михельсона, но пришлось отказаться: почувствовал недомогание. Врачи запретили ему выходить из квартиры...

С вокзала гости и хозяева вместе направились на Красную площадь, заняли отведенные им места. Каждому, кто поднимался на трибуну, улыбающиеся девушки с почтальонскими сумками через плечо вручали праздничный номер «Правды» на шестнадцати страницах и двенадцать страниц иллюстрированного приложения. Михаил Иванович подержал на ладони - увесистая получилась газета.

Первое, что прочитал Калинин, - воспроизведенное «Правдой» факсимиле ленинского поздравления и пожелание Владимира Ильича в следующем пятилетии завоевать, притом мирно, не меньше, чем до сих пор было завоевано вооруженной рукой. Дальше следовали статьи, очерки, корреспонденции о трудовых достижениях советских людей, призывы к новым успехам. Бросалась в глаза шапка, набранная крупным шрифтом: «Мы не старики, черт возьми! Мы только начинаем жить. Порывом, ударом - вперед!»

Калинин улыбнулся - от такого лозунга кто хочешь взбодрится! Правильно: молодость - это не возраст, а состояние человека, которое зависит от общего хода дел, от духа эпохи.

Начался парад. Дружно грохали сапогами молодые красноармейцы в одинаковых суконных шлемах. Шлемы эти, напоминавшие головной убор русских витязей-богатырей, так и назывались богатырками. Они очень нравились Калинину. Это совсем новая военная одежда, которая есть только в Красной Армии, отличает наших воинов от всех других солдат. И в то же время форма шлема, дошедшая из глубокой старины, символизирует наше единство с тем лучшим, что было в российских войсках прошлых веков. Мы ведь не Иваны, которые не помнят родства, у нашего народа великая история, славные традиции.

Хорошо бы нынче вечером сесть спокойно с толстой книгой возле лампы, почитать без торопливости о скифах, о борьбе с татарским нашествием или о деяниях Петра Великого. Это для Михаила Ивановича лучший отдых, только очень уж редко выпадают свободные вечера. И сегодня отдыхать некогда. Он должен произнести приветственную речь на торжественном Заседании Московского Совета совместно с гостями - участниками конгресса Коминтерна. А потом обязательно нужно послушать радио. Будет передаваться первый большой радиоконцерт для широких масс. Недавно, в сентябре, заработала в столице центральная радиостанция. В связи с открытием четвертого конгресса Коммунистического Интернационала ей только что, перед самыми торжествами, присвоили почетное название - радиостанция имени Коминтерна.

Сегодня она будет вести передачу для всей страны, радиоволны донесут голоса лучших московских артистов до Ташкента и Харькова, до Архангельска и Иркутска. В самой столице громкоговорители установлены на Театральной, Серпуховской и Елоховской площадях. Екатерина Ивановна предлагает поехать на Елоховскую, там послушать концерт, прогуляться. Но лучше, пожалуй, побывать на Театральной...

Между тем военный парад закончился и началась демонстрация. Тремя потоками вливались люди на площадь, сразу ставшую нарядной и яркой от множества знамен, лозунгов и транспарантов.

Отличились железнодорожники - провезли через площадь макет паровоза почти в натуральную величину. Из трубы валил настоящий дым. Иностранные гости аплодировали железнодорожникам особенно долго. Этот паровоз, катившийся среди радующихся людей по Красной площади, был олицетворением мирной жизни, движения вперед.

Михаил Иванович посмеивался добродушно: надо же было соорудить такую махину и тащить ее от депо до самого Кремля! Да еще и дым раскочегарили!

Над колонной полыхнул кумачом и развернулся широкой лентой плакат с ярко-белыми буквами: «Да здравствует единый Союз Социалистических Республик!» Калинин радостно кивнул, увидев его: да, да, это самый назревший лозунг, самая важная задача на новом этапе!

Плакат дрогнул несколько раз под порывами ветра, потом взметнулся выше и уверенно поплыл над площадью вместе с движущейся колонной, рядом с продолжавшим дымить паровозом.

3

Декабрьский мороз был крепок. Но рослые красноармейцы в длинных караульных тулупах стояли неподвижно, образуя заслон, отсекавший от Большого театра шумную суетную улицу с людскими ручьями, стекавшими от Лубянки к Охотному ряду, с лихачами-извозчиками и медлительными трамваями.

Красноармейская цепь размыкалась только перед делегатами съезда - на этот раз не Всероссийского, а Первого Всесоюзного съезда Советов.

Михаил Иванович приехал задолго до начала заседания. По-хозяйски оглядел еще полуосвещенный зал, просторную сцену с массивным столом для президиума. Раньше всегда во время съездов на сцене были декорации из «Онегина», теперь их заменили так называемыми «венецианскими»: если смотреть из зала, словно бы открывается за президиумом звездная даль.

Все было в полном порядке, но Михаила Ивановича не покидало волнение, которое усиливалось по мере того, как приближалось начало работы. Очень уж большая ответственность легла на его плечи. Конечно, съезд готовили долго и основательно. Еще в октябре состоялся Пленум ЦК партии, утвердивший ленинский проект объединения советских республик и создавший комиссию для разработки конституции будущего Союза. Был обсужден и проект договора об образовании СССР. Во всех республиках прошли съезды Советов, которые одобрили ленинские принципы образования нового государства, избрали делегатов на Объединительный съезд.

Все надеялись, что руководить им будет Владимир Ильич. Во всяком случае, Ленин собирался выступить с речью. Но 16 декабря новый приступ болезни приковал его к постели. Очень обидно - Владимир Ильич проделал огромную подготовительную работу. Хорошо было бы вести съезд, чувствуя рядом Ильича, зная, что он вовремя поправит, поможет. И уверенности было бы больше, и настроение лучше.

Стрелки часов показывали двенадцать сорок. Пора. Михаил Иванович поправил галстук.

- Время, товарищи!

Шагнул на сцену, щурясь от яркого света, и на миг остановился, оглушенный обвальным грохотом аплодисментов. Присел возле стола, чтобы дать залу успокоиться. Когда стало тихо, поднялся, произнес с улыбкой:

- Слово предоставляется старейшему делегату Первого съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик Петру Гермогеновичу Смидовичу.

И сразу почувствовал себя легче, свободнее: внимание людей переключилось на другого.

Смидович объявил съезд открытым. Громко звучал в затихшем зале его голос:

- Мы сообща защищали одно дело: власть труда, власть Советов против объединенного фронта империалистических правительств, строили социалистическое хозяйство против наступающего капитала. И какую громадную силу сопротивления находили мы в этом объединении сил отдельных республик перед лицом каждой встающей опасности! Вспомним борьбу нашу на голодном фронте. Вспомним поезда из Питера в Татреспублику, из Москвы - в Чувашобласть. Вспомним пароходы из Грузии для Крыма или эшелоны с хлебом из Белоруссии и Украины в голодающее Поволжье. Этим единением сил отдельных республик были обусловлены наши победы на внешних боевых и внутренних хозяйственных фронтах. Ныне мы объединяемся в единое государство, образуем один политический и хозяйственный организм...