Путь к золотым дарам - Дмитрий Дудко

   — А что? — гордо скинула голову Асатра и расправила волчью шкуру. — Когда-то все мужеубийцы умели сами оборачиваться волчицами, а теперь умею только я. Ещё и вас превращаю, когда надо.

   — А своего коня оборачиваешь летучей тыквой. Ты его, наверное, на грядке вырастила? — вмешалась в разговор девочка. — Зато свет из рук испускать, как Ардагунда, не умеешь.

   — Я в великие колдуньи не лезу, — небрежно махнула рукой златоволосая Ардагунда. — Но в поединке меня может одолеть только царица.

   — И в бой вести ты можешь хоть сотню, хоть тысячу, — кивнула царица. — Только почему-то все трусихи и плаксы собираются вокруг тебя.

   — Ты же у нас самая добрая, — ехидно заметила Асатра. — Мальчиков в жертву приносить — без памяти валишься. Приедут зихи — всё расспрашиваешь, как там твой сыночек, которого Доко-Сармат отдал на воспитание какому-то князьку. А весной не находишь себе места, пока не заявится сам ненаглядный Доко. Дура! У него уже три жены, и здесь он не только с тобой гуляет. Со мной, например, тоже.

   — Десять месяцев в году я не знаю любви. По закону мужеубийц, который кое-кто уже не соблюдает, — ледяным тоном отчеканила Ардагунда. — А приносить в жертву мужчин у меня рука не дрожит. А детей... — она на миг умолкла, справляясь с комом в горле, — на это ни храбрости, ни силы не нужно. Тут и Асатра справится.

   — Вы, конечно, не сёстры, — покачала головой царица. — Но вас обеих принёс в общину Сауархаг, Чёрный Волк, лучши колдун в Сарматии. Ваши способности он угадал верно. Вы с ними или прославите общину... или развалите её совсем. Враждуете, да к тому же слишком любите мужчин. Обе. Мой вам совет, девочки: любите их, но делайте так, чтобы они за вами бегали, а не вы за ними.

   — Ага. За тобой, мама, так бегают, что я не знаю, от кого же родилась, — отозвалась девочка.

   — Я тебе уже говорила: скорее всего, от того грека из Херсонеса. Потому и назвала тебя по-гречески: Меланиппой, Черной Лошадкой. Смотри лучше, чтобы за тобой самой поменьше бегали гаргарейские мальчишки на пастбище. Подожди до посвящения.

   — Один уже добегался. Я ему ногой три ребра с одного удара сломала.

   — Правильно, Лошадка! — Мать потрепала чёрные кудри девочки. — Не поддавайся пастухам! Помнишь, что стало с моей тёзкой — первой царицей мужеубийц?

   — Конечно. Она взяла в мужья и цари красивого светловолосого пастуха. А он изменил ей с молоденькой жрицей на смех всей общине. За это община решила замуровать царя с царицей в подземелье. Теперь Томиранда — богиня подземного мира и моря.

   — Поняли, девочки? — обернулась царица к своим спутницам. — Кто бы из вас не стал царицей, главное, чтобы рядом не появился царь. Пусть лучше мы царствуем над мужчинами. Пусть все эти храбрые цари и князья скачут вокруг нас жеребцами, ластятся ручными барсами, одаривают нас, чтобы мы им наворожили или вымолили победу. Все они верят и знают: где впереди войска мужеубийцы — там победа. За кого мы — за того Артимпаса!

Отряд выехал к Фарсу. На другом берегу реки, на большой поляне, цепочкой тянулись курганы и странные сооружения, похожие на невысокие дома с плоскими крышами. Каждый такой «дом» был сложен из пяти мощных каменных плит и обращён узкой стороной к восходящему солнцу. Вместо входа с этой стороны было лишь небольшое круглое отверстие в середине плиты, закрытое каменной втулкой. Кроме него, ни дверей, ни окон не было. Чем-то дневним, нечеловеческим веяло от этого безмолвного посёлка — или кладбища? Какие существа могли жить в таких домах или строить себе такие гробницы, ворочая громадные плиты? Не выносили они солнечного света или, наоборот, любили его даже после смерти?

Всадницы переехали реку и спешились перед самым большим курганом. Восточный склон его был как бы срезан, обнажая переднюю стену такого же «дома» чуть выше человеческого роста. Только крыша здесь была двускатная, а втулка — из горного хрусталя. Каждое утро луч солнца падал на лицо того, кто лежал в Гробнице Солнца. Только перед ней были свежие следы поклонения: черепки посуды, кости и черепа животных. Но человеческих костей тут не было.

На стене были нанесены знаки Солнца, а между скатами крыши словно вплавилась в камень половина колеса из чёрной меди. Это было то самое Колесо Солнца, что погубило Солнечного Вождя. Смертоносное колесо, наделённое силой подземного Чёрного Солнца, догнал и разрубил надвое преемник Сосруко — Грозный Вождь.

Тихо, но уверенно приговаривая заклинания, Асатра вытащила хрустальную втулку. Меланиппа с перемётными сумами в руках пролезла в узкое отверстие. В небольшой комнате стояли вместительные глиняные сосуды и бронзовые котлы, лежали каменные браслеты и топоры, бронзовые вилки и крючья, которыми доставали мясо из котлов. В задней стене было ещё одно отверстие. Заметив среди вещей две фигурки собак, золотую и серебряную, Асатра сделала девочке знак стать в стороне и принялась заклинать ещё глуше и быстрее, бросая в сторону фигурок какой-то порошок. Глаза металлических собак вспыхнули зловещим красным светом.

— Быстрее лезь дальше и вытаскивай всё то, что он привёз с юга, — сказала колдунья.

Меланиппа ящеркой проскользнула во второе помещение и застыла, поражённая. Посреди комнаты лежал на львиных шкурах человек высокого роста и крепкого сложения. За два тысячелетия в гробнице не истлели ни ткани, ни меха, ни дерево, ни плоть погребённого. Даже приток свежего воздуха не обратил их в прах. Человек был одет в красный кафтан и красный плащ, сколотый золотой булавкой. У правой руки лежала шлифованная каменная секира, у левой — лук и расписной колчан, у пояса — бронзовый меч и золотой кинжал с рукоятью из лазурита, в золотых ножнах тонкой работы. Ниже пояса тело было прикрыто пурпурной тканью, расшитой золотыми бляшками в виде львов. На груди блестел золотой амулет: круг с восемью лучами — четырьмя прямыми и четырьмя изломанными, будто молнии.

Лицо мертвеца, цвета бронзы, с тонкими золотистыми усами, не выглядело, однако, металлической маской. Наоборот, оно было полно жизни и воли. Казалось, человек только ненадолго заснул чутким сном воина и при любой опасности успеет вскочить, готовый к бою. Голову покрывал золотой шлем, отделанный в виде странной причёски с косой, обёрнутой вокруг головы. Из-под него выбивалась лишь одна длинная прядь золотистых волос. Под стенами в полумраке таинственно блестели золотые и серебряные сосуды, золотые венцы, кольца, серьги тонкой работы. Казалось, что листья и цветы на этих украшениях только что сорваны с невиданного золотого дерева. Но вся эта южная роскошь ничуть не делала её владельца похожим на спесивых и ленивых владык полуденных городов. Чувствовалось, что душа его — не в этом золоте, а в простом каменном и бронзовом оружии, которым оно было добыто.