Путь к золотым дарам - Дмитрий Дудко

   — Что же тут смешного, когда целые народы гибнут? — сказал кто-то из дружинников.

   — А Сыны Солнца обратились в буйных вояк, только и искавших, кого бы ещё победить. Сами видите, чем кончают не желающие знать истинной веры — веры Ормазда, небесного Мудрого Владыки, — торжествующе произнёс мобед.

   — Всегда ли прав Ормазд, то есть Зевс, и всегда ли не правы его враги? — возразил грек. — Сначала он таил огонь от людей, а потом мучил Прометея. Затем, однако, освободил его — не потому ли, что вспомнил судьбу своего жестокого отца и остальных титанов?

   — Ты хочешь сказать, что некий Прометей похитил эти сокровища на благо людей? Но думал ли он о блаженстве души, своей и их, или о земной выгоде, что часто оборачивается великим злом?

   — Я одно вижу: вор в могилу залез и собак заворожил, чтобы не догнали. Ох, не похоже это на доброе дело! — покачал головой Шишок.

Ардагаст взглянул на Вышату. Тот медленно проговорил:

   — Превыше богов и людей — Огненная Правда. Солнечный Вождь был суров, как и его бог, но следовал ей. Каким путём идут те, кто завладел его сокровищами? Вот что нужно знать. Если чаша Семерых вернётся в мир...

   — Сыны Солнца сошли с Пути Солнца, когда стали воевать во имя славы, а не добра. И не боги, а мы, росы, будем виноваты, если станем ещё одним сгинувшим племенем. Так погибло из-за своего нечестия племя самого Господа Кришны, и море поглотило его город, — сказал индиец.

   — Сосруко соединил степняков и горцев в могучий союз, потому его и славят все их потомки. Если новый Сосруко явился в мир — я не стану биться с ним из-за сокровищ. В чьих же они руках? — Зореславич пристально взглянул на испа.

   — Что ж, вы хотя бы думаете, с кем и за что воевать, — вздохнул тот. — А еммечь — нет. Это они разграбили могилу Златоволосого. И поехали туда, к Каменному мосту, навстречу дружине Хаташоко.

   — Нужно отнять у них украденное, пока эти Ягины разбойницы не схватились с зихами! Иначе — война на всём Кавказе. Дружина, по коням! — приказал Ардагаст.

   — Удивительные вы люди, росы, — покачал головой исп. — Мир в чужой земле для вас дороже сокровищ... Да поможет вам Мезитха, повелитель лесов! Глядите, среди еммечь есть ведьма, и сильная. Это она так запутала следы, что собаки бросились на меня.

Человечек без особых усилий взвалил на плечи тушу зубра и не спеша скрылся в глубине леса. Оттуда, из чащи, за росами внимательно следил седобородый старик, одетый в шкуры горных туров, с большим луком в руках. Лицо и тело его были словно из серебра, и серебром отливали выраставшие из его головы оленьи рога. Рядом стоял крупный вепрь с золотистой щетиной.

Дружина росов двинулась на запад лесной дорогой. И в ту же сторону ехал незаметный для них, но всё видевший в лесу серебряный старик на золотом вепре.

Росы ехали широкой лесной тропой. Вдоль неё стояли безмолвными рядами каменные дома испов. Дорогой Великанов называли эту тропу. Солнце уже клонилось к закату, когда слева показался крутой безлесный склон горы. Неожиданно со склона полетел большой камень, потом ещё и ещё. Сверху доносился громовой рёв. Заросшее густой рыжей шерстью существо раза в два выше человека, с единственным глазом посреди лба, бегая по краю обширной площадки, швыряло вниз камни и древесные стволы. Они падали то позади, то впереди отряда, не попадая, однако, ни в кого. Росы быстро отошли под защиту леса и принялись оттуда стрелять из луков, но великан оказался на редкость проворным. С громким хохотом он уворачивался от стрел, да и стрелы, долетев, увязали в его шерсти. При этом он продолжал швыряться всем, что попадало под руку, но не задевал никого.

Росы были озадачены. Они знали, что вайюги либо избегают трогать людей, либо нападают всерьёз и со всей яростью. Вышата напряг духовное зрение и с удивлением сказал:

   — Да в него кто-то вселился!

   — Ну, так я его сейчас выселю! — сердито рявкнул Шишок и полез вверх по узкой тропе.

Великан, ухмыляясь, ждал его наверху и даже не бросал в лешего камней. Длинные руки с тяжёлыми глыбами мышц протянулись вперёд, готовые мигом раздавить человечка в сером кафтане. А тот взобрался на лишённую деревьев площадку и вдруг... пропал, сделавшись ростом вровень с высокой густой травой. Вайюг поначалу опешил, потом принялся ловить шуршавшего в траве лешего, словно мелкого зверька или насекомое, при этом отмахиваясь от Серячка, норовившего укусить великана за ногу. Дружинники смеялись. А Шишок, петляя, заманивал исполина к опушке леса. Добравшись же до неё, вдруг встал, почти сравнявшись ростом с деревьями, и сгрёб в охапку вконец растерявшегося великана. Тот перепуганно вопил во всю мощь своих лёгких, извивался в руках лешего, брыкался.

   — Кажется, поняла! — воскликнула вдруг со смехом Ларишка. — Пусть только в него не стреляют. И вообще не пытаются убить, — бросила она мужу, спрыгнула с коня и легко принялась взбираться по тропе.

Ардагаст кивнул Вишвамитре, и могучий кшатрий последовал за царицей. Посылать в бой или на опасное дело вместо себя того, кто сильнее и потому лучше справится, давно стало для царя росов привычным делом. Место царя — во главе войска. А случаев, когда царю действительно нужно рисковать собой, на войне и так хватает.

Тем временем вайюг, повалившись наземь вместе с Шишком, выскользнул-таки у него из рук и бросился бежать. Леший погнался за ним, на ходу уменьшаясь в росте. Ему пришлось бы плохо, заметь это его противник. Но тот, запнувшись ногой о поваленный древесный ствол, упал, в кровь разбил себе лицо и колени и заревел на всю гору. Не успел он подняться, как рядом оказались Вишвамигра с царицей. Увидев грозно блестящую громадную кханду, вайюг опёрся на одну руку и отмахнулся другой. Острая индийская сталь рассекла толстую кожу ладони. Рука великана пострадала бы ещё больше, не успей Ларишка крикнуть индийцу: «Не надо!» А сам великан, увидев перед глазами окровавленный клинок, вместо того чтобы в ярости броситься на дерзких людишек, весь сжался, прикрыл руками враз побледневшее тёмное лицо. Серячок, чувствуя испуг вайюга, зло зарычал. Ларишка, глядя в спрятавшийся под мощным надбровьем маленький красный глаз исполина, произнесла тем голосом, который вмиг утихомиривал не только Доброслава, но и резвого и не шибко послушного Ардафарна:

   — Что, наигрался? А ну, вылезай!

   — Если я выйду, он очнётся и на вас бросится, — ответил великан... голосом тринадцатилетнего мальчика, притом не раскрывая рта.

   — Попробует бросаться — голову ему снесу, — пригрозил индиец, подняв кханду обеими руками.

   — Не убивайте его, это я виноват, а не он! Я же вам ничего плохого не сделал, только пошутить хотел. Простите меня, храбрые росы!