След - Патрисия Корнуэлл

Они останавливаются, опираются на палки, отдуваются, выдыхая клубы белого пара, и смотрят на снежный буран, поглощающий горы в миле от них и опускающийся все ниже и ниже.

– Думаю, у нас не больше получаса. – Бентон снимает темные очки и прячет их в карман лыжной куртки.

– Что-то темное грядет, – говорит Люси. – Символично, верно?

– Ради этого и стоит ездить в горы и к океану. Природа немногословна, но выразительна. – Бентон смотрит на серую тучу, зная, что она несет с собой, и понимая, что им от нее уже не уйти. – Да, что-то темное грядет. Боюсь, ты права. Если его не остановить, он еще натворит бед.

– Надеюсь, он выберет в качестве мишени меня.

– Не надо, Люси.

– А я все-таки надеюсь. – Она начинает спускаться. – Лучший из всех вариантов. Пусть попробует, и тогда это будет его последняя попытка.

– Генри вполне может постоять за себя, – напоминает Бентон, спускаясь за ней. Шаги у него твердые, уверенные, и снегоступы не скользят по насту.

– Я справлюсь с этим лучше. Гораздо лучше. Генри рассказывала тебе про случай в тренировочном лагере?

– Вроде бы нет.

– Мы применяем метод Гэвинаде Беккера. Новичкам никогда не говорят, что их ожидает на учебном занятии. В реальной жизни мы ведь тоже ничего не знаем заранее. После третьего занятия по программе Ка-девять их ждет небольшой сюрприз. Мы снова выпускаем на них собак. Только уже без намордников. Вообще-то Генри к собакам подход знает, но, когда поняла, что они без намордников, запаниковала по-настоящему. Закричала, попыталась убежать… Пес ее, конечно, свалил и потрепал немножко. Она чуть с ума не сошла со страху. Расплакалась. Заявила, что уходит.

– Жаль, что не ушла. А вот и вторая отметка. – Бентон поднимает лыжную палку и указывает на знак с цифрой «2».

– Справилась. Перетерпела. – Люси идет по протоптанной дорожке – так легче. – И не только собак, но и резиновые пули. Хотя они ей тоже не пришлись по вкусу.

– Надо быть сумасшедшим, чтобы получать удовольствие от резиновых пуль.

– Кое-кому нравилось. Может быть, и я из таких. Больно, конечно, ужасно, но есть в этом и какой-то кайф. А почему ты так говоришь? Думаешь, ей следовало уйти? То есть… Ладно, согласна, мне нужно было ее выгнать.

– За то, что на нее напали в твоем доме?

– Нет, конечно. Получается, что выгнать ее я не могу. Она подаст на меня в суд.

Бентон кивает.

– И все-таки ей нужно уйти. – Он оглядывается. – Забирая Генри из лос-анджелесской полиции, ты не могла оценить ее объективно. Может быть, она неплохой и даже хороший коп, но ваш уровень оперативной работы не для нее. Не тот склад. Я все-таки надеюсь, что она уйдет раньше, чем случится что-то по-настоящему плохое.

– Ты прав, – соглашается Люси. – Только плохое уже случилось.

– Никого же не убили.

– Пока. – Она вздыхает, и с губ слетает клубок пара. – Как мне это все надоело. Ты каждый день так ходишь?

– Да. Время позволяет.

– Легче пробежать марафон.

– Бегают там, где в воздухе есть кислород, – говорит Бентон. – А вот и первая отметка. Первая и вторая недалеко друг от друга.

– Ничего криминального за Поугом нет. Обычный лузер. Невероятно. – Люси качает головой. – Он даже работал когда-то у моей тети. Почему? Почему он выбрал именно меня? Может быть, на самом деле его цель – она? Может, он винит тетю Кей за свои проблемы со здоровьем и еще бог знает за что?

– Нет. Он винит тебя.

– Но почему? Это же какой-то бред! Что я ему сделала?

– Пока сказать не могу. Ясно только, что ты каким-то образом вписываешься в этот бред. Он стремится наказать тебя. Возможно, поэтому и напал на Генри. Чтобы через нее наказать тебя. Мы не знаем, что происходит у него в голове. У него своя логика, не такая, как у нас. Им руководит не расчет, а импульс. Паранойя. Это все, что я могу пока сказать. – Бентон останавливается. – Ну вот.

Снежинки уже вьются вокруг них. Люси снимает очки. Порыв ветра налетает на тополя, темной грядой вытянувшиеся на фоне белых гор. Буран налетает внезапно, швыряя в лицо мелкие сухие и жесткие крупинки, и ветер пытается столкнуть Люси и Бентона с замерзшей дороги.

Глава 50

Снег лежит горками на лапах черных елей и в развилках тополей. Комната Люси на третьем этаже, но окно открыто, и она слышит, как кто-то идет по запорошенной дорожке внизу. Отель «Сент-Реджис», вытянутое здание из красного кирпича, напоминает дракона, притаившегося у склона горы Аякс. Кабинки подъемника еще дремлют в столь ранний час, но люди уже проснулись.

Солнце прячется за горами, и рассвет – это крадущаяся беззвучно, если не считать хруста снега под ногами отправившихся на утреннюю прогулку лыжников да урчания автобусов, голубовато-серая тень.

Накануне, после сумасшедшего спуска по дороге Марон-Крик, Бентон и Люси сели каждый в свою машину и отправились каждый по своему маршруту. Он, конечно, не хотел, чтобы она приезжала в Аспен или чтобы Генри оказалась здесь, но жизнь есть жизнь, и она приносит с собой незнакомое и странное, сюрпризы и огорчения. Генри здесь. Теперь и Люси здесь. Бентон сказал, что у него она остановиться не может. Это понятно. Он не хочет, чтобы ее приезд помешал тому, чем он занимается с Генри, хотя прогресс, судя по всему, невелик. Но сегодня Люси повидается с Генри в удобное для последней время. Прошло уже две недели; чувство вины и оставшиеся без ответа вопросы гнетут ее невыносимым бременем. Какой бы ни была Генри, Люси должна понять это сама.

Сумерки тают, и все сделанное и сказанное Бентоном проступает с очевидной ясностью. Для начала он провел Люси через горный перевал, где не разболтаешься и где злость и страх уходят вместе с силами, а потом отправил спать. Она не ребенок, хотя Бентон иногда и обращается с ней как с ребенком, и понимает, что он заботится о ней. Так было всегда, даже тогда, когда она ненавидела его.

Люси достает из сумки лыжные брюки, свитер, шелковое белье и носки и раскладывает все на кровати, рядом с девятимиллиметровым «глоком», магазин которого вмещает семнадцать патронов. Она всегда берет его, когда предполагает, что стрелять придется в здании. Легкость и скорострельность – вот что главное в такой ситуации. Не палить же в отеле из «кольта» или винтовки! Что она скажет Генри и как поведет себя, когда ее увидит, Люси еще не знает.

Не жди ничего хорошего. Не надейся, что она будет счастлива тебя видеть или даже просто вежлива и внимательна. Люси садится на кровать, стягивает брюки, стаскивает через голову футболку. Потом подходит к зеркалу, смотрит на себя и убеждается, что возраст и земное притяжение пока еще не взяли над ней верх. Так и должно быть, ведь ей нет еще и тридцати.

Тело мускулистое и поджарое, но не мальчишеское, так что физическое состояние не дает повода для беспокойства. И все же, рассматривая свое отражение, Люси испытывает странное чувство, как будто тело и то, что в нем, не совсем одно и то же, и сколько бы раз она ни занималась любовью, ей не дано узнать, каково оно для другого и что ощущает ее любовница, когда ласкает его. Люси хотелось бы это знать, и она рада, что не знает.

«Ты нормально выглядишь, – говорит она себе, – отходя от зеркала и направляясь в душ. Тем более что сегодня то, как ты выглядишь, совершенно не важно. Ты ведь не собираешься ни с кем ласкаться. Ни сегодня, ни завтра».

– Боже, что я делаю? – бормочет Люси. Горячая вода бьет о мрамор, и брызги летят на стеклянную дверь. Что я наделала, Руди? Что я наделала? Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня. Обещаю, я стану другой.

Полжизни Люси проплакала в душе. Она попала в Квонтико еще девчонкой, потому что у нее была влиятельная тетя, и, попав туда, где ей нельзя было находиться, она спала в общежитии, стреляла из пистолета и бегала кроссы с агентами, которые никогда не паниковали и не плакали. По крайней мере при ней. Тогда увиденное произвело на нее сильное, даже неизгладимое впечатление. Тогда Люси поверила в мифы, потому что была молода и доверчива. Сейчас она другая и уже не верит в мифы, но что-то осталось, и это что-то уже не исправишь. Если она плачет, а это бывает редко, то плачет одна. Если ей больно, она не подает виду.

Уже почти закончив одеваться, Люси ловит себя на том, что в комнате с самого утра непривычно тихо. Послав в свой адрес проклятие, она лезет рукой в карман лыжной куртки и находит сотовый. Он, конечно, разрядился. Прошлым вечером, усталая и несчастная, Люси не вспомнила о телефоне и оставила его в кармане. Обычно с ней такого не случается. Руди не знает, где она. И тетя не знает. Никто не знает, каким она воспользовалась именем, так что даже если кто-то и позвонит в отель «Сент-Реджис», спросить ему будет некого. Кто она и где, ведомо только Бентону. То, что она поступила так с Руди, не укладывается в голове. Прежде всего это непрофессионально. Руди будет рвать и метать. И надо же такому случиться в самый неподходящий момент. А если он уйдет? Никому из тех, с кем Люси работает, она не доверяет так, как ему. Найдя зарядное устройство, Люси включает телефон и обнаруживает одиннадцать сообщений, причем большая часть поступила после шести утра. И почти все от него.