Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

древностях. Различия между этими культурами не говорят о смене населения, но происхождение рязанско-окских могильников со своеобразной культурой невозможно объяснить только эволюцией городецких древностей.

Выделение двух культурных групп в составе древностей рязанско-окских могильников дает основание утверждать, что при их формировании имела место миграция нового населения. При этом прежние племена, поволжско-финские по языку, не покинули мест своего обитания и составили костяк населения, оставившего рязанско-окские могильники.

Откуда же пришло население, оставившее в рязанско-окских могильниках трупосожжения и трупоположения с восточной ориентировкой? Большинство вещей, характерных для таких захоронений, как уже отмечалось, имеют весьма многочисленные аналогии в древностях балтов. В эпоху возникновения рязанско-окских могильников балтские племена заселяли обширные области Восточной Европы. Восточная часть их ареала включала западные районы Волго-Окского междуречья и бассейн Верхней Оки (Моора Х.А., 1958, с. 23–27; Третьяков П.Н., 1966, с. 145–173; Седов В.В., 1970б, с. 25–47). Однако отчетливого региона, откуда могло прийти на Среднюю Оку население, оставившее часть погребений рязанско-окских могильников и наложившее серьезный отпечаток на развитие культуры местных поволжско-финских племен, не выявляется.

Наиболее вероятной областью, откуда шла миграция на Среднюю Оку, является бассейн Верхней Оки. В трупосожжениях рязанско-окских могильников, вещевой материал которых, что уже подчеркивалось, идентичен инвентарю трупоположений с восточной ориентировкой, нужно видеть балтов — выходцев с Верхней Оки.

Происхождение обряда трупоположения с восточной ориентировкой в рязанско-окских могильниках объяснимо смешением вторгшихся сюда балтов с аборигенами. Действительно, рязанско-окские могильники стали кладбищами, общими для местных финно-угров и пришлых балтов. Изменение погребальной обрядности балтов рязанского течения Оки (смена обряда трупосожжения, характерного для верхнеокских балтов, на обряд ингумации) произошло, скорее всего, под воздействием ритуала аборигенного населения. Особая ориентировка трупоположений балтского населения, по-видимому, обусловлена типичным для восточных балтов положением умерших на погребальный костер головой к востоку (Седов В.В., 1961, с. 119, 120).

Миграция балтоязычного населения в области расселения поволжско-финских племен не ограничилась рязанским течением Оки. Отдельные группы балтов прошли далее к востоку. Об этом, в частности, говорят материалы Кошибеевского могильника (Спицын А.А., 1901, с. 10–24, 55–71), а также поразительное сходство ряда предметов мордовской женской одежды VII–XII вв. (головные венчики, шейные гривны, некоторые типы браслетов) с типично балтскими украшениями. В Кошибеевском могильнике около 40 % погребенных были положены в могилу головой к востоку, а вещевой материал их не оставляет сомнений в пришлом происхождении части населения, оставившего этот памятник.

Предложенные археологические наблюдения находят подтверждение в материалах языкознания и ономастики. Еще в конце прошлого столетия В. Томсен выявил в поволжско-финских, и особенно в мордовских языках слова балтского происхождения (Thomsen V., 1890). Перечень балтских заимствований в восточнофинских языках позднее был пополнен (Серебренников Б.А., 1957, с. 69–73; Кнабе Г.С., 1962, с. 65–76). На основе топонимических данных мысль о распространении балтов в древности далеко на восток от Поднепровья — на среднюю Оку и далее в Тамбовскую и Пензенскую губернии, где жили финно-угры, — высказывал А.Л. Погодин (Погодин А.Л., 1901, с. 92, 93), а позднее и другие исследователи.

Население культуры рязанско-окских могильников жило на городищах городецкой культуры. Обе культуры генетически связаны между собой. О непрерывной линии развития культуры, созданной племенами городецкой культуры и культуры рязанско-окских могильников, можно говорить на основании керамического материала. Горшкообразные сосуды городецких городищ середины и третьей четверти I тысячелетия н. э. по своим формам и технологии изготовления идентичны керамике рязанско-окских могильников. На многих городищах городецкой культуры в слоях, синхронных рязанско-окским могильникам, встречаются вещевые находки, характерные для этих могильников. На Троице-Пеленицком городище в инвентаре обнаруживается эволюция от слоев городецкой культуры к напластованиям времени рязанско-окских могильников. Здесь найдена и керамика с рогожными отпечатками городецкой культуры, и типичные для рязанско-окских могильников неорнаментированные баночные горшки, и сосуды с лощеной черной или коричневой поверхностью. Обычны здесь и предметы, идентичные вещам из могильников: листовидное втульчатое копье, трапециевидные и конические привески, бронзовые пряжки с концами в виде трубочки, льячки и др. Найдена на Троице-Пеленицком городище и литейная форма для изготовления подвесок с прорезями и веревочным орнаментом, распространенных в рязанско-окских могильниках.

Керамические материалы, типичные для рязанско-окских могильников, найдены также на городищах Вышгородском, Борисоглебском, Луховицком I (Палецком), Чертовом (Елшанском), Казарском, Вуколов Бугор и других, нижние напластования которых принадлежат к городецкой культуре (Монгайт А.Л., 1961, с. 72–74).

Некоторые городища городецкой культуры были покинуты населением в середине I тысячелетия н. э. По-видимому, это обусловлено было сменой типов поселений — население в это время осваивало селища. Последние пока очень слабо изучены. Раскопками одного из них в Борках зафиксированы последовательные наслоения от культуры рогожной керамики до культуры рязанско-окских могильников.

К сожалению, для характеристики домостроительства и других деталей культуры рассматриваемых могильников материалов пока нет.

Таким образом, можно утверждать, что местным финноязычным населением, принявшим участие в формировании культуры рязанско-окских могильников, были потомки племен городецкой культуры. Как уже отмечалось, А.П. Смирнов полагал, что это население было мещерой, другие исследователи относят среднеокские племена середины и второй половины I тысячелетия н. э. к мордве. Вполне определенно утверждать, что это были мордовские или мещерские племена, нельзя. Может быть, племена культуры рязанско-окских могильников принадлежали к какой-то отдельной этно-диалектной группе поволжско-финского населения.

Весьма интересными памятниками культуры рязанско-окских могильников являются святилища, открытые и исследованные раскопками в последние годы. Одно из них изучено на северном мысу Старорязанского городища, где в эпоху городецкой культуры существовало укрепленное поселение с валом и рвом с напольной стороны. В период культуры рязанско-окских могильников слой древнего поселения был спланирован, и здесь было устроено языческое святилище (Розенфельдт И.Г., 1969, с. 172–178; 1974, с. 93–115).

Культовое сооружение состояло из семи жертвенников, расположенных по кругу. Каждый из них представлял собой овальное (реже округлое) углубление, вытянутое в направлении север-юг. Средние размеры жертвенников 2,5×2 м при глубине до 0,5 м. По краям этих ям в древности имелись столбовые оградки. Столбы располагались близко, иногда вплотную друг к другу. В заполнениях жертвенников выявлено много угля и золы, на основании чего можно думать о разведении в них ритуальных костров. Среди угольно-зольных остатков встречено множество керамических фрагментов, обугленные зерна мягкой пшеницы и ячменя, а также кости животных (лошадь, корова, кабан), иногда расколотые. Найдены здесь отдельные бытовые вещи (железные ножи, глиняное и известняковое пряслица, глиняное грузило) и украшения (шумящие привески, бубенчики, обломки браслетов, серьга салтовского типа, стеклянные бусы).

Система жертвенников была обнесена круговой оградкой. В центре этой системы, вероятно, находился столб — идол. Однако срединная