Скалолазка и мертвая вода - Олег Синицын

Темный и светлый потоки, бьющие из одного Источника. Соединяющиеся у основания…

Черный и красный львы…

Не представляю, что произошло здесь. Почему вечно живой, дарующий надежду Источник волшебных вод заледенел… Возможно, что-то случилось в период великого обледенения – хотя вряд ли холод пробрался в эти подземелья.

Быть может, это как-то связано с гибелью цивилизации?

Если мне и суждено выяснить причину, это случится не сегодня.

Я достигла того, к чему стремилась. Что казалось невероятным. Осталось совсем немного. Нужно спешить…

Разумеется, я не забыла о тех, кто шел по моим следам. Каждое мгновение я помнила о лопоухом мерзавце с пробитой головой. Перед глазами то и дело проносились эпизоды моих злоключений в последние дни. Особняк Анри Жаке… берег озера в Новой Зеландии… церковь Хофкирхе… В атмосфере причудливого зала Источника эти картинки казались зловещими, исполненными тайного смысла и связи с древней архитектурой, за которой скрывался механизм, запускавший события и управлявший ими.

Во всех эпизодах Бейкер играл главную и роковую роль. Он был везде и напоминал дьявола, задавшегося целью завладеть моей душой. Точнее, он являлся не самим дьяволом, а его плотью. Душой дьявола был другой человек – фигура куда более грозная. Но не о нем сейчас речь.

Именно помня о Бейкере, я не стала долго задерживаться у волшебного Источника. Мне нужен лишь маленький кусочек от зависшей над головой светлой глыбы.

Размахнулась ледорубом и ударила. Глыба отозвалась низким звоном, разнесшимся по залу.

За тысячелетия лед окаменел настолько, что кирка высекла лишь прозрачные крохи, которые рассыпались по полу. Пришлось взяться за работу как следует. Ухватила инструмент двумя руками и замахивалась от плеча. Сил на такую шахтерскую работу почти не осталось, и ледоруб несколько раз выскакивал из рук.

Где-то после сорока ударов наконец удалось отбить осколок светлого льда размером с ладошку ребенка. Однажды во время работы глыба опасно покачнулась. Мне показалось, что она треснула возле основания. Я поспешила отстраниться, пока она не рухнула и не придавила меня. Только этого и не хватало! Попасть под нее в шаге от заветной цели.

Бережно подняв осколок, завернула его в носовой платок. Уже собралась броситься прочь из зала, как заметила, что по нависающей темной глыбе катятся едва заметные капли. Мутноватые, маслянистые слезинки.

Несколько таких «слезинок» разнесли в пепел новозеландскую собачонку.

Удары моего ледоруба по глыбе «живой воды» сдвинули ледяные пробки, закупорившие источник. Если «черный лев» хлынет потоком, катастрофические последствия предсказать невозможно.

Больше нельзя здесь задерживаться!

Я выбежала из зала, волоча за собой сани с Верой. Пробежала по берегу метров двадцать и остановилась. Скинула рюкзак, извлекла из него газовый примус. Альпинисты-высотники относятся к примусу как к святыне. Кипяток на высоте семи тысяч питательнее, чем лососевая икра. У кого примус ломался, те гибли, не в состоянии согреться. Мой примус не должен подвести. Не имеет на это морального права.

Я открыла крохотный вентиль, подав газ в сопло. Затем чиркнула спичкой.

Зажгла с первого раза.

Я мысленно перекрестилась. Не верю в Бога, но насколько живучи предрассудки в человеке!

Поставила на горелку котелок. Пламя быстро испарило влагу, покрывавшую дно алюминиевой емкости.

Немного подождала, развернула платок и вывалила на дно котелка светлый осколок льда. Под ним тут же образовалась маленькая лужица, которая зашипела и покрылась крохотными пузырьками. Я повернулась к Вере.

Темную целлофановую пленку, которая окутывала Верочку, я вскрывала с замирающим сердцем. Обнажились черные плечи, руки, шея. Мне казалось, что от любого прикосновения тело рассыплется в прах.

Неловко оступившись из-за практически омертвевшей ноги, сдернула с Веры остатки пленки.

Ничего общего с человеком. Статуя, вырубленная из черного базальта вороньей горы, оставшейся где-то там, далеко наверху, в совершенно другом времени и, возможно, измерении… Вид почерневшего тела не позволял надеяться, что, когда я плесну в раскрытые губы растопленную жидкость, – чернота спадет, кожа порозовеет, глаза откроются, и с Вериных губ сорвется дыхание.

Вернулась к котелку. Еще не растаявший нежно-прозрачный кусочек льда какие-то мгновения плавал на поверхности дымящейся жидкости, а затем растворился на моих глазах.

Теперь быстрый эксперимент – проверка истинности моей находки. Дабы убедиться, что я растопила не страшную кислоту, которая испепелит останки Веры.

«Мертвая вода» обладает удивительным свойством превращать графит в драгоценные камни. Подозреваю, что «живая» тоже делает нечто похожее. Кажется, догадываюсь – что.

Я вытащила из кармана ключ от оставленного в Австрии «Боро». На цепочке брелка бережно опустила его в жидкость.

Едва кончик ключа коснулся пленки воды, как мгновенно пожелтел. Я вытащила его и смотрела, как маленькая волна катится снизу вверх, превращая сталь в блестящий янтарный металл.

Я взглянула на прозрачную лужицу растаявшего льда.

Вот он – главный объект поисков алхимиков всех времен и народов! Удивительная субстанция, способная превращать неблагородные металлы в золото. Красный лев! Предмет бесчисленных мечтаний, дерзаний и трагедий… Только мне сейчас совершенно безразлично это его свойство. Для меня важно, что теперь…

ВСЕ ГОТОВО!

Ни о чем другом я подумать не успела. Потому как с ужасом увидела, что котелок слетел с горелки от варварского пинка. Драгоценная жидкость прозрачным бисером взметнулась в воздух и рассыпалась по полу – подобно моим надеждам, безжалостно раздавленным.

Мне показалось, что я лечу в глубокий черный колодец с твердым дном, о которое меня непременно расплющит. Обреченность и отчаяние сковали меня.

– Скалолазка нам больше не понадобится! – раздались слова.

Следом я почувствовала свирепую боль в груди. Сорок сантиметров стали – не золота – пронзили мое сердце. Я увидела только лицо. Успела подумать, что нашел он меня, скорее всего, по следам крови из раны.

С этой мыслью я умерла.

Странные ощущения…. Я не уснула вечным сном. Мир не перестал существовать, а лишь сдвинулся, перешел в какую-то иную фазу…

Без труда поднялась.

Впечатление такое, будто кто-то отрубил звуки и запахи. Не слышно далекой капели. Не чувствую сырости, приторного запаха воска и луговых цветов, уже порядком доставшего.

Зато видела все четко. Каменный берег, темную воду, далекую стену на другом берегу.

Возле моих ног лежало тело. Съежившееся, словно хозяину его сделалось холодно. На берегу озера оно казалось маленьким, брошенным, напоминало сшибленную дворнягу на обочине шоссе. Из спины торчала рукоять, перетянутая полосками темной кожи.

Я повернула голову и увидела рядом с собой Бейкера. Ну, конечно, его работа – кого же еще? Стоял так близко, что я почти касалась его локтем. Только он не смотрел на меня. Его взгляд приковало мертвое тело. Губы шевелились, произнося какие-то слова. Я бы послушала, что он говорит, но в моих ушах – невидимые заглушки.

Он присел, положил ладонь на рукоять, торчавшую из тела. Немного картинно обхватил ее и выдернул. Меня поразило, насколько длинным оказалось лезвие. Насколько глубоко оно было погружено в плоть. Пронзило насквозь – словно пикой.

Бейкер перевернул труп, и я увидела себя.

Бледные губы, закатившиеся глаза, лицо без кровиночки.

Странные все-таки мысли у мертвых… Меня только что убил Бейкер. Зарезал безжалостно и зверски. А мне почему-то на это глубоко наплевать. Я не ощущала ненависти, не было жалко и себя.

И вообще… Меня ждут на другой стороне озера.

Я оставила Бейкера, который носовым платком стирал с клинка кровь. Оставила свое тело, распростертое возле его ног. Пересекла берег и ступила на воду.

Не провалилась, а пошла по ней, аки посуху, словно Иисус. Не боясь окунуться в вязкую глицериновую жижу. Только расходящиеся круги сопровождали меня.

Фигуры на другой стороне перестали быть тенями. На лицах проступили черты, которые я, правда, не могла рассмотреть издали. Все смазано.

Пропала и стена. Это живым она кажется таковой. На самом деле – бесконечная равнина, по которой бродят призраки прелюдий. Вон даже стоят какие-то постройки, деревья…

Хочется рассмотреть все, что находится там. Хочется увидеть лица. И чем ближе я подхожу, тем они отчетливее. Я уже вижу их глаза – умные, внимательные…

Непременно добралась бы до берега, до прелюдий, которые меня ждали. Как мне хотелось поговорить с ними! Узнать о том, каким был их мир… Какие проблемы их беспокоили. Расспросить о погоде, которая стояла на дворе, когда они покидали мир живых, когда расставались со своими тенями. Да просто насладиться божественной речью. Из меня, даже из умершей, не выкорчевать страстного языковеда.