Бастарды - Эльхан Аскеров

– Нет, сотник. Пусть видят, какой приз их ждет. Пусть раззадорятся, – ответил Ал-Тор с волчьей ухмылкой. – Проследите, чтобы никто из них не мог взяться за лук или арбалет. Остальное я сделаю сам. Это только моя драка. Среди них тот, кто выпустил стрелу, и я не хочу, чтобы он ушел от мести.

– Но их полсотни, мастер.

– Я знаю. Но они еще должны пройти ловушки. Помнишь?

– Хорошо. Я все сделаю. Они не будут стрелять, – твердо произнес Топ-Гар и быстро спустился со скалы.

Ал-Тор внимательно наблюдал, как колонна медленно, но неуклонно шла по следам его отряда. Потом один из следопытов заметил дым догоравшего костра. Юноша разглядел, как ехавший впереди колонны всадник повернулся и что-то закричал, показывая на дым рукой.

Раздался тихий шорох, и Ал-Тор спросил, не отрывая взгляда от противника:

– Зачем ты пришел, Такеши?

– Мастер, сотник сказал, что вы запретили всем вмешиваться в схватку.

– Да. Это только мой бой.

– Позвольте мне хотя бы спешить их. Мы с моей малюткой учились таким трюкам. Только спешить. А дальше они ваши. Я только прикрою спину. От этой погани всего можно ждать.

– Разреши ему, мастер, – раздался в голове Ал-Тора тихий голос, которого юноша не слышал уже несколько дней.

– Хорошо. Скажи Топ-Гару, что собираешься делать. И главное – не попади под мой меч.

– Спасибо, мастер, – радостно ответил Такеши и исчез.

Преследователи перешли на рысь. Теперь Ал-Тор мог ясно разглядеть человека, командовавшего отрядом. Боль утраты, обида, злость – все это смешалось в сердце юноши, заставив и без того горячую кровь закипеть так, что поднявшийся на карниз Топ-Гар испуганно отступил, увидев, как Ал-тор в бешенстве грызет зубами боевую перчатку. Стальные пластины ранили губы юноши, но он не замечал этого.

Сотник махнул рукой и быстро спустился вниз. Колонна быстро приближалась. В задачу кузнеца и его десятка входило привести в действие ловушки так, чтобы отрезать преследователям путь к отступлению. Остальные вооружились арбалетами и приготовились уничтожать любого вырвавшегося из боя.

Колонна быстро приближалась, но Ал-Тор продолжал стоять на карнизе в полный рост. Он не собирался прятаться. Карниз, на котором стоял юноша, нависал над самой тропой. Чтобы увидеть Ал-Тора, преследователям достаточно было поднять головы. Но они ехали, уставившись на тропу.

Место для засады было выбрано грамотно, по всем правилам военной науки. Уступ скалы плавно изгибался, пряча за огромными валунами широкую, ровную площадку, упиравшуюся в кромку прибоя. Напротив изгиба скалы, ровно через один длинный выпад, словно превратные столбы, стояли восемь ровных, как речная галька, валунов. Дальше шла россыпь крупных камней, перебраться через которые мог только пеший, да и то с огромным трудом.

Колонна быстро перестроилась в боевой порядок, и тайная стража въехала на площадку, опустив пики и обнажив мечи. Как только на площадку втянулись последние всадники, сработала первая ловушка. С вершины утеса посыпались камни, каждый из которых был величиной с конскую голову.

Камнепад вызвал сумятицу в рядах преследователей и наглухо перекрыл выход в степь. Следом за камнями, на головы стражников обрушились сухие бревна. Две седмицы ветераны собирали по берегу моря плавник. Все, что можно было использовать как метательное оружие, было сохранено. Остальное сожгли.

Бревна были запущены при помощи метательных машин. Дальше в дело должны были вступить лучники и арбалетчики, но приказ Ал-Тора остановил их.

Неожиданно над пляжем прозвучал непередаваемый дикий вопль. Ни одно живое существо не могло издавать такие звуки. Но почти сразу же стражники убедились в обратном.

На чистый морской песок пляжа, завывая, как проклятая душа, свалилась неимоверно огромная фигура со странной пикой в руках. Но, несмотря на свои габариты, пришелец легко взвился в воздух и, влетев прямо в середину растерявшейся полусотни, принялся колотить и без того перепуганных лошадей древком пики, внося еще большую сумятицу и заставляя бедных животных сбрасывать своих седоков.

Сообразив, что в столь ограниченном пространстве лошади только мешают, барон заорал, надсаживаясь и перекрывая грохот, лязг и неистовое конское ржание:

– Спешиться! Бросьте коней, болваны! Все на землю, быстро!

Команда барона была услышана. Полусотня кое-как спешилась и ударами плетей отогнала лошадей в сторону. Перепуганные животные отбежали к самой кромке прибоя. Им здорово досталось, и теперь весь табун старательно держался подальше от всего этого людского безобразия.

Барону с трудом удалось восстановить в отряде какое-то подобие дисциплины. Стоны раненых и контуженых смешивались с руганью и криками десятников. Наконец, собрав свое потрепанное войско, барон смог осмотреться и оценить ситуацию.

Перед жалким подобием строя стоял всего один человек. Огромный, в странной одежде и так же странно вооруженный, он создавал впечатление человека, от которого стоило держаться подальше. Что-то во внешности толстяка заставило барона насторожиться. Где-то он уже видел подобное лицо. Вот только где? Этот вопрос так встревожил барона, что он просто не мог не удовлетворить свое любопытство.

– Где я мог видеть твое лицо, воин? И вообще, кто ты такой? – спросил барон, нимало не заботясь о правилах приличия.

– Кто я такой, теперь уже не важно. А вот насчет того, где ты меня видел, можно сказать так: нигде.

– Но я точно знаю, что такое лицо я уже видел, – растерянно возразил барон.

– Верно. Ты видел такое лицо. Только женское, – мрачно усмехнулся воин, и в мозгу барона сверкнула молния понимания. Теперь все кусочки мозаики встали на место.

Островитянка. Вот чье лицо вспомнилось барону. Вот ради чего они полезли в запретный сад. Вот кого они похитили из сераля. Но это было еще не все. Островитянин не мог знать, где ее держали, как и не мог заставить бывших гвардейцев рисковать собственными жизнями, а более того, честью ради своей цели. Гвардейцы, даже обиженные отношением к ним, не пошли бы против того, кого охраняли всю свою жизнь. Что-то здесь было не так.

– Ты не главный в этой шайке. Кто же прячется за твоей спиной? Кто мог заставить гвардейцев преступить клятву? – спросил барон, напряженно вглядываясь в бесстрастное, как маска, лицо островитянина.

– Вы правы, барон, – раздался хриплый голос над головами стражников.

Моментально развернувшись, барон увидел спускающегося по узкому карнизу воина. Голый по пояс, с завязанными в конский хвост длинными черными волосами и хищным прищуром зеленых, как у рыси, глаз, по карнизу шел человек, чья голова была оценена в пять тысяч золотых.