Черный Лотос - Лора Роулэнд

Собравшись с мыслями, Рэйко описала убийство министра Фугатами и его жены, избиение Хару в тюрьме и засаду, в которую они угодили по дороге домой.

— Господин судья, это лишь несколько примеров, каким образом Черный Лотос расправляется с врагами, — подытожила она на одном дыхании. — Министр собирался запретить секту и поплатился жизнью, я и сёсакан-сама распутывали ее темные дела и чуть не погибли, Хару отказалась признать свою вину — над ней жестоко надругались. — Голос Рэйко звенел убеждением, которого она не разделяла. — Не Хару, а сектанты совершили поджог и убийства, которые позже приписали ей.

Повисла недолгая пауза. Затем судья Уэда объявил:

— Ваши замечания учтены. Теперь позволим сёсакан-саме их опровергнуть.

У Рэйко защемило сердце при мысли, что Сано может погубить все ее труды.

— Госпожа Рэйко изобразила тебя невинной жертвой, очерненной и преданной главами Черного Лотоса, — тихо сказал он Хару. — Но я нашел еще кое-кого, кто знаком с тобой не понаслышке.

Хару смотрела испуганно и недоумевающе.

Сано обратился к судье:

— Со мной двое свидетелей, которых я не мог вызвать раньше ввиду щекотливости ситуации. Теперь же прошу позволить мне допросить их.

Рэйко встревожилась. Кто эти свидетели? Что за игру ведет Сано?

— Позволяю, — ответил Уэда.

Сано кивнул Хирате. Тот вышел за дверь и вскоре вернулся с четой средних лет, одетой в неброские кимоно простолюдинов. Они жались друг к другу, печальные и сосредоточенные.

— Представляю суду родителей Хару, — объявил Сано.

— Мама! Папа! — радостно вскричала та. Ее страха и робости как не бывало. Хару привстала на коленях, подалась навстречу. — Как я соскучилась! Уж вы-то спасете меня!

Рэйко, однако же, догадалась, зачем Сано привел их. В бессильной тревоге смотрела она, как Хирата провел пару к помосту. Не глядя на Хару, они опустились перед судьей на колени и поклонились. Мать тихо заплакала, отец опустил голову.

— Что с тобой, мама? — смешалась Хару. — Разве вы не рады меня видеть?

— Спасибо, что согласились помочь, — сказал Сано.

По его тону было ясно, что он сопереживает несчастным родителям, вынужденным свидетельствовать против собственной дочери. Отвечая на его тактичные вопросы, мать и отец рассказали о замужестве Хару и ее недомолвках по поводу первого пожара.

— Зачем вы так говорите? — встряла Хару, чья бурная радость сменилась обидой. — Я же сказала, что ничего не поджигала. Почему вы настраиваете всех против меня?

Отец окинул ее печальным взглядом.

— Мы были не правы, скрывая от всех твое прошлое. Пришла пора все открыть.

— А тебе пора взглянуть правде в глаза, — сказала мать, поднимая к ней заплаканное лицо. — Покайся, смой с души скверну.

— Я не делала ничего плохого. — Хару снова залилась слезами. — Вы меня никогда не любили. Как я ни старалась, вам вечно было не угодить. По вашей вине я попала в беду!

Сначала Сано молча наблюдал. Рэйко тяготилась избранной им тактикой, выставляющей Хару в дурном свете. Наверное, он решил, что упреки родителей заденут ее за живое, но потом не вытерпел:

— Твоих родителей не обвиняют в поджигательстве и убийствах. Так что вина целиком твоя.

— Они заставили меня выйти за того ужасного старика! Я сто раз говорила, как он со мной обращается, умоляла забрать к себе в дом, а они и слушать не хотели. — Хару всхлипывала все громче и корчилась, пытаясь ослабить веревки. — Вам было плевать на мои мучения! — закричала она родителям. Те сжались, как от пощечины. — Старый хрыч давал деньги, и больше вас ничего не волновало. Мне пришлось защищаться самой!

— Поэтому ты убила своего мужа? — спросил Сано.

— Нет! Нет! Нет! — зашлась в крике Хару, раскачиваясь взад-вперед. — В ту ночь он разозлился на меня за то, что я подала ему недостаточно горячий, по его мнению, чай. Когда он замахнулся, чтобы ударить, то случайно опрокинул лампу. Его халат загорелся, а я убежала. Он сгорел вместе с домом, и поделом ему!

Ее признание ударило Рэйко звоном чугунного колокола, оглушив и ошарашив. Она едва слышала, как вскрикнул зал. Все вокруг словно заволокло дымкой. Она больше не верила ни единому слову своей подопечной, и от этого ей стало тошно.

— Опять ложь. — Сано презрительно оглядел узницу. — Скорее всего ты сама швырнула в него лампой. Смерть Оямы — тоже твоих рук дело?

Хару, видно, устала отпираться и сорвалась в истёрику.

— Да, — простонала она. — Да, да!

Рэйко поникла, признав, что Хару обманывала ее с первой встречи. А ведь она чуть не поступилась своим браком и призванием — и все ради лживой девчонки преступницы! Хару не будет пощады, как не будет оправдания ей, Рэйко, за то, что ее покрывала. Она не только выставила себя на посмешище, но и не сумела обратить суд против Черного Лотоса. Раздавленная, смотрела она на Сано, готовясь признать его победу и свое поражение, но он не сводил глаз с Хару.

— Что произошло той ночью в храме Черного Лотоса?

— Начальник Ояма велел мне прийти в хижину. Я не хотела, но Черный Лотос нуждался в его покровительстве. — Хару словно прорвало. — Поэтому я улизнула из приюта и пошла к хижине. Ояма был уже там, лежал на постели, голый. Он приказал мне… — она стыдливо понизила голос, — приказал взять в рот. Сказал, что, если я откажусь, он перестанет давать деньги Черному Лотосу и тогда Анраку рассердится и выгонит меня из храма. Я испугалась и сделала, как он велел. — Хару сглотнула, борясь с тошнотой, порожденной воспоминанием. — Вдруг он сжал мою шею ногами и начал душить. Я просила его отпустить меня, а он только выругался и прикрикнул, чтобы я не останавливалась. Мне удалось вырваться, но он стал меня бить, прижал к полу за шею и навалился сверху. У меня потемнело в глазах. Я испугалась, что вот-вот задохнусь.

В сумбуре чувств Рэйко, однако, отметила, что хотя бы здесь не ошиблась: Хару действительно били и душили в ту ночь. Но какой в этом толк, если главное от нее скрывалось?

Хару начала громко, навзрыд, плакать.

— Я должна была его остановить. В стенной нише стояла статуэтка богини Каннон. Я схватила ее и ударила Ояму по лицу. Он слез с меня. Я успела лягнуть его в пах и, когда он с воем скорчился, ударила статуэткой по затылку. Его крик оборвался. Я посмотрела — он лежал с открытыми глазами и не двигался. Повсюду была кровь — на голове, на полу, на статуэтке… Тут я и поняла, что убила его.

Была ли это самозащита или Хару снова все выдумала? Рэйко не знала, что и думать, уже не полагаясь на свое чутье. Раз доверившись ему, она совершила худший из своих проступков — подвела Сано, обошла правосудие и опорочила свое призвание. Она ненавидела себя за это.

— Я так испугалась, что не могла шевельнуться, — продолжала Хару. — Долго сидела там, плакала и гадала, что делать дальше. Я уже собралась просить помощи у первосвященника Анраку, но побоялась его гнева за убийство влиятельного гостя. Поэтому решила представить все как несчастный случай — оставила Ояму лежать на полу, а статуэтку подняла, обтерла и отнесла в главный зал, где спрятала в нише вместе с другими такими же. Потом я подумала: а вдруг Ояма еще жив? Чтобы удостовериться, пошла обратно к хижине. В этот миг кто-то подкрался ко мне сзади и ударил по голове. Очнулась я под звон колокола в саду, когда уже рассвело.

Подняв мокрое от слез лицо, Хару умоляюще взглянула на Сано.

— Да, я убила господина Ояму. Но остальных я не трогала, даже не знала, что там был кто-то еще. Это правда, клянусь!

Выходило, Тиэ и ребенка убил кто-то другой, а Хару просто подставили, сделав так, чтобы ее без сознания нашли возле пожарища. Выходит, два других тела были спрятаны тогда, когда Хару избавлялась от статуэтки или лежала в беспамятстве. Может, и впрямь кто-то другой поджег хижину? Впрочем, на это Рэйко почти не надеялась. Пусть маленькая лгунья и образумилась, ее судьбу уже не изменить.

— Господин судья! — раздался голос Сано. — Раз Хару созналась в убийстве важного лица, остальные можно пока не рассматривать. В любом случае она заслуживает казни.

Участие второго убийцы не умаляло оплошности Рэйко, слепо поверившей в невиновность мнимой сироты. От стыда и боли ей захотелось выскочить из зала, но желание узнать, чем кончится суд, пересилило.

— Подсудимая Хару, я объявляю тебя виновной в двойном преступлении: убийстве и поджоге, — провозгласил судья Уэда. Его лицо излучало уверенность в справедливости вынесенного вердикта. — В соответствии с требованиями закона я должен приговорить тебя к смерти через сожжение.

— Только не это! — Тишину судебного зала пронзил испуганный вопль. Хару корчилась, как если бы пламя уже охватило ее. — Прошу, я не вынесу! — Она взмолилась Рэйко: — Помогите! Не дайте им сжечь меня!

Рэйко молча качала головой, зная: даже если бы она захотела, приговор уже не отменить.