Призраки прошлого - Михаил Александрович Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато стоящая по соседству целая гора бочек его заинтересовала. Хотя бы потому, что пластиковая тара за два-три года не сгниет. Подошел, внимательно осмотрел сохранившуюся кое-где маркировку и аккуратненько отошел. Трумэн удивленно посмотрел на него, получил в ответ на невысказанный вопрос фразу «та еще отрава» и кивнул понимающе. Мало ли высокотехнологичной гадости произвели люди, связываться с каждой – себе дороже. Лучше не трогать – целее будешь. В двух словах предупредил Бакомбо, чтобы его орлы не приближались к бочкам, и успокоился.
Как позже выяснилось, зря, поскольку неприятности на свои задницы кое-кто из орков найти-таки сумел. В одном из контейнеров оказался каустик, он же едкий натр[8]. Как ни странно, мешки с ним большей частью не рассыпались, но когда на них наступили тяжелыми и жесткими ботинками, рваться когда-то толстый и жесткий, а ныне потрепанный солнцем и дождями полиэтилен начал, словно тонкая бумага. Те, на кого попало, отряхнулись, естественно. Вот только двоим провалившимся попало еще и за голенища, на что изначально не обратили внимания. А зря.
Примерно через час выяснилось, что мелкие белые гранулы, растворившись в ядреном орочьем поту, оставляют на коже глубокие и крайне болезненные язвы, которые вдобавок растут и ширятся. Бакомбо рвал и метал, и единственное, что могли сделать его подчиненные, это в срочном порядке промыть водой пораженные участки. Русские в таких ситуациях пользуются борной кислотой, но как раз ее-то в аптечках и не нашлось. Хорошо еще никому в глаза не попало, а то Лисицын сомневался, что пострадавшим спасли бы зрение.
Впрочем, и так проблем хватало. Вояки ругались на своем обезьяньем языке, Лисицын в меру сил пытался их врачевать классическими методами. Ученые привычно выражали недовольство. Даже огры, когда их выпустили до ветру, что-то бухтели. Словом, опять все при деле.
Одно хорошо – для стоянки место выглядело вполне подходящим. Те, кто устанавливал здесь эту бандуру (кстати, интересно, как они ее сюда доперли – не иначе по винтику разбирали), обстоятельно расчистили от леса площадку радиусом метров двести. Конечно, за прошедшие годы что-то снова наросло, но найти более или менее ровный и не слишком оккупированный мелкими деревьями участок труда не составило.
В чем, в чем, а в обустройстве лагеря они за это время изрядно поднаторели. Никого не надо подгонять, ничего приказывать. Все и так все знают. А потому Лисицын, немного подумав, решил прогуляться до вышки – посмотреть на нее вблизи. Все же интересно, чем она отличается от той, которую пришлось в свое время облазить сверху донизу. К слову, на самом верху… Как там его называли? Кронблок? Так вот, там ее от небольшого вроде бы ветерка раскачивало со вполне приличной амплитудой, и подниматься туда было страшновато.
Сэм, недолго думая, присоединился к нему, и Лисицын не возражал. Как ни крути, вдвоем намного веселее, особенно когда идешь по этому памятнику техногенной катастрофе. Не то чтоб страшно, однако же – неприятно.
На вид установка была чуть более «обросшей» всевозможными пристройками, немного иначе скомпонована, а так – то же самое. Внимательно осмотревшись, Сэм прокомментировал «китайское барахло» и тут же пояснил, что конкретно этот агрегат узкоглазые тупо скопировали с канадского оригинала. Но хотя – невероятно! – честно купили лицензию, получилось все равно так себе. Качество откровенно дрянное, и часто тех, кто пользуется ими, выручает лишь возможность покупки запчастей в той же Канаде. Благо подходят один в один, а служат не в пример дольше. Вот здесь-то Лисицын на миг «завис», а потом спросил:
– Послушай, Сэм, ты кто? – и, подняв руки в останавливающем жесте, продолжил: – Только не говори, что простой сержант. Во-первых, ты сейчас показал, что разбираешься в вещах, далеко выходящих за пределы армейского круга интересов. А во-вторых, периодически демонстрируешь знания, которые обычно выкидывают из головы сразу после окончания школы, край – колледжа. Вон, как недавно про силу притяжения говорил. Иные, вроде бы образованные, про Ньютона и не слышали… или давно забыли.
– А вдруг у меня идеальная память? – с усмешкой прищурился орк.
– Возможно. Если не хочешь, я оставлю вопросы.
– Да нет, чего уж там, – Сэм вдруг тяжело вздохнул. – Я родился и вырос в Арканзасе, на ферме. Там, правда, маленькие хозяйства загибались одно за другим, но мои отец и мать работали как проклятые, и мы кое-как держались на плаву. Они в свое время хотели быть настоящими американцами. Как мои дед и прадед. Они презирали тех уродов, что живут в гетто на пособия и только и могут, что курить всякую дрянь. А я понимал, что просто так, сидя на заднице ровно, мы ничего не добьемся. Ну, потрепыхаемся еще сколько-то, а потом все равно разоримся. Знаешь, как я не хотел этого! Не хотел, чтобы мои родители окончили жизнь в доме престарелых, а сестры обкололись наркотой и пошли на панель. Это моя семья!
Лисицын кивнул. Мировоззрение сержанта отличалось от среднеамериканского, но русскому было хорошо понятно.
– И что дальше?
– Дальше… Скопил кое-как денег. Закончил колледж. Работал в Техасе и на Аляске, в Венесуэле бывал. Нефть – это тяжелые, но большие деньги. Потом… В общем, набил лицо одному уроду. Тоже из наших, в смысле из орков. Только у него был богатый папа, и сидел мальчик в совете директоров. Был взрыв, погибли мои товарищи. А он стал дело проталкивать так, что они сами виноваты. Хотя это с подачи менеджеров экономили на чем можно и нельзя…[9] В общем, не сдержался. Дело замяли, но я вылетел с работы, как это у вас говорят, с волчьим билетом. Вот и завербовался в армию, благо спортом занимался, да и образование у меня было. Пусть не какого-то престижного университета из «Лиги Плюща»[10], зато настоящее, честно заработанное. Благодаря ему быстро дошел до сержанта. Это было несложно. У нас такие олухи порой приходили. Стопроцентные американцы, белые
