Последний Люцифер: утраченная история Грааля - Светлана Поли

— Ну…Ты явно выглядишь старше моего отца. Лет семьдесят пять.

— А в семьдесят лет можно сегодня ещё иметь детей, как думаешь? — серьёзно поинтересовался старый жрец.

— Да, но…

— Вот и я о том же, — хихикнул Гэбриэл.

— Можно это сделать не как животные, а, к примеру, сообразить непорочное зачатие. Медицина сейчас на таком уровне, что секса даже не потребуется.

— Непорочное зачатие? — криво усмехнулся старик.

— Ну, да. Именно непорочное… Знаешь, а ведь моя мама была старше тебя ещё тогда, но выглядела максимум на сорок лет. А тебе ещё нет двух с половиной, а ты уже выглядишь как старик. Почему? Тебе сейчас не должно быть больше сорока…

— Гены, — отмахнулся Гэбриэл.

— Надо же! — удивлённо дёрнул головой Лука. Тут его осенила одна мысль. — А сколько тебе было во времена Пилата?

Тут в проходе появился Иван и не дал Луке развить мысль.

— Что? — испуганно спросил Лука, ринувшись навстречу врачу.

— Он пришёл в себя. Спрашивает о тебе.

— Иду. Ты идёшь? — спросил он незнакомца.

— Разумеется.

— Хм, — по пути Лука хмыкнул и качнул головой, удивляясь чему-то.

— Ты чего? — переспросил старик.

— Надо же! Отец дожил до второго пришествия! — улыбнулся Лука.

— Шутник ты, однако! — засмеялся ангел.

10

Яков пришёл в себя и теперь сидел на кровати и пил горячий чай, приготовленный Анастасией. Увидев вошедшего вместе с Лукой старика Гэбриэла, он кажется, даже ничуть не удивился этому.

— Вы уже успели познакомиться? — только и спросил он невесело.

— Да, отец. Однако крепкие у вас нервы: узнать такое…!

— Как видишь, не совсем крепкие, — криво усмехнулся Яков. — Он предупредил о шпионе из Ватикана.

— Шпион? Ещё один? — изумился Лука.

— Не волнуйтесь, он не побеспокоит вас ещё неделю, — многозначительно ответил Гэбриэл.

— Ты его, что…чуть не убил? — испугался Лука.

— Нет, просто вырубил. Он вспомнит всё лишь через неделю.

— И как же нам теперь называть тебя? — обратился Яков к странному старику.

— Думаю, выбор не велик; также как называли жрецов на протяжении тысячелетий. Меня — Гебра-Птах или Гэбриэл.

— Логично, — согласился Лука.

— Ты теперь отдыхай друг, а завтра мы увидимся и поговорим обстоятельнее. Нужно многое обсудить, — сказал он Якову и, попрощавшись, ушёл.

— До свидания, — отозвались все присутствующие. Анастасия и Иван так и не догадались, кто это был и почему он — Гэбриэл. Они только поняли, что обнаружился ещё один из рода люциферов. И Яков с Лукой не стали их шокировать подробностями, тем более что сам Гэбриэл не желал ворошить воспоминания. Возможно, как-нибудь потом он и захочет что-либо рассказать, но не сейчас, подумалось Луке.

На следующий день все трое обосновались в комнате отца Якова, на втором этаже административного здания церкви. Святому отцу значительно полегчало, чему он сам был крайне удивлён. Щёки порозовели, глаза стали ярче, и даже внешне он помолодел. И тогда старый Гэбриэл поведал ему тайну чудесного «воскресения». Яков был ошеломлён услышанным. С каждым разом ему всё больше и больше открывалось тайн этого удивительного рода древних ангелов.

— Так значит, мы тоже часть Грааля? Мы его лучшая часть? — задумчиво констатировал Лука.

— Не нужно так говорить. За это высокомерие нас и возненавидели, — напомнил Гэбриэл. — Мало того, что нам завидовали, так ещё и мы сами искушали собратьев к разладу. Род Ормуса всегда был родом учёных священников или жрецов и только спустя долгое время, когда стало мало рождаться бессмертных, часть рода приняла на себя ещё и обязанности правителей. Поэтому потомки Грааля всегда стремились быть правителями и царями, а потомки люциферов, то есть асуров стремились быть только жрецами или учителями. То есть, выражаясь языком древних индусов, — они были кшатриями, а мы — брахманами. И наши интересы почти никогда не пересекались. За исключением периода начала новой эры, когда некие силы возжелали вновь объединить оба клана в один род, чтобы вся власть, и духовная, и государственная сосредоточилась в руках одного рода. Но я отказался.

— А Иоанн? Его отец тоже Гавриил? — поинтересовался Лука.

— Нет. Его отцом был жрец по имени Уриэль, потомок Хури-Тотнаса. И Иоанн также отказался, он до последнего оставался предан своему клану, клану жрецов и вдохновителей, своей Истине.

— И Грааль больше никогда не предпринимал попыток отыскать кого-нибудь из рода люциферов? — спросил Яков у ангела.

— Они сегодня уверены, что бессмертные все вымерли как динозавры ещё в первое тысячелетие новой эры, так и не оставив божественного потомства. Они заняты другим: ищут элексир бессмертия, модифицируют человеческие гены, устраивают среди подопытных селекцию. Короче, продолжают традицию Гитлера.

— А при чём тут Гитлер и бессмертные? — недоумевал Лука.

— Да, — поддакнул Яков. — Я тоже что-то не понял, при чём тут этот антихрист…

— Вы разве не знаете, что нацисты считали Иисуса Христа немцем, истинным арийцем…? Ну, то есть, франком, прородителем немцев и французов… Что-то типа того.

— С чего бы это? Бред какой-то! — возмутился Яков, поведя плечом. — Всем известно, что Иисус был евреем.

— Ну не скажите, — запротестовал старик. — Смотря кого подразумевать под Иисусом Христом. Вы же знаете, что было несколько человек, из которых потом Церковь придумала одного, наделив его чертами этих нескольких личностей, живших примерно в одно время.

— Ну и…? — допытывался Лука.

— Жил был когда-то Иосиф бен Пентари…или Пантера. Иногда в летописях его именуют сыном Пантиры или сыном Статды.

— Да, я читал о нём, — подтвердил Яков.

— Так вот этот Иосиф или Иошу был официально сыном римского лучника Тиберия Юлия Абдес Пентар.

— Пентар? — переспросил Лука. — Где-то я слышал что-то похожее. А! Вспомнил. Что-то связанное с «Приоратом Сиона» и Пьером Плантаром. Здесь есть некое созвучие в именах: Пентар и Плантар. Правда?

— Это не играет роли, — отмахнулся Гэбриэл. — Так вот отсюда и строится легенда нацистов, что отцом Иошу бен Пентари был пленённый германец, а значит, и он сам — носитель генов из тех краёв, так сказать наследник немецкого народа.

— Пентари, Кантари… — задумчиво проговорил Лука. — С таким же успехом его отцом мог быть грузин. Нацисты идиоты!

— Кто знает…

— Это что, правда? Нацисты серьёзно думали, что Иисус Христос галл…или как его там, франк? — возмутился Яков.

— Для этого есть все основания. Потому что его мать, Саломия, за прелюбодейство была изгнана своим мужем, который был ни кем иным как Первосвященником Анной и будущим свёкром Иосифа Каиафы. Узнав, что она ему изменила, Анна выгнал её.

— Отец! — вдруг радостно воскликнул Лука. — Это же… Помнишь фильм Раджа Капура «Бродяга»? Там тот же сюжет. А может… — он прищурил глаза, — Радж Капур знал эту тайну? И может быть даже был её хранителем?!

— Сомневаюсь. Это просто совпадение. Обычное дело в семьях человеческих, — отмахнулся Яков, его занимала другая тема. — Тогда почему её не забили камнями, как было принято в то время поступать с порочными женщинами? — усомнился он.

— Потому что она была из знатного рода, ведущего свою родословную от колена Иудина. А колено Иудино считалось царской династией в Иудее и его столице Иерусалиме, то есть Сионе.

— Стало быть, и в то время были двойные стандарты, — вздохнул Лука.

— Они были всегда, — отозвался Гэбриэл. — И будут всегда.

Яков изобразил понимание во взгляде и кивнул, соглашаясь с Гэбриэлом.

— Да-да, — подтвердил он догадку Якова. — А сам Хананна, или как его принято сегодня именовать, — Анна, был из левитов, то есть из потомков выходцев из Египта, а стало быть, тоже из потомков Иакова, точнее, из потомков первых Первосвященников после Моисея и Аарона. Левиты, как всем известно, это так называемая родословная священников.

— Значит, Иисус не был уверен, что его отец римский солдат? И он подозревал, что он — наследник Первосвященника, или Понтифика, как сегодня принято называть Первосвященника в христианстве?

— Совершенно верно, Яков. Но сам он имел куда меньшие амбиции, чем его мать Саломия.

— Разве его мать звали Саломия, а не Мария?

— Нет, не Мария. Саломия внушала ему с самого детства, что он не простой мальчик, она подталкивала его к захвату власти. На…совершенно законных основаниях. И он вовсе не был Иисусом. Его имя Иосиф или Иошу.

— А что же Хананна? — спросил Лука.

— А Хананна не мог ни опровергнуть, ни подтвердить этого, ведь он жил с ней до того, как она стала потом жить с Тибериусом. Хананна долго не мог иметь детей. Потому не поверил, что Иошу его сын, и выгнал беременную жену, когда застал её однажды в саду разговаривавшей с римлянином. С тех пор между двумя кланами иудейской знати была жуткая вражда, между левитами и иудаистами, или как обычно их называют в евангелиях, — между саддуккеями и фарисеями.