Прекрасное отчаяние - Рэйвен Вуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я дал ей защиту от Томаса, а она каждый день отдавала мне час своей жизни. Равный обмен. Никаких тайных замыслов. Никаких попыток добиться моего расположения. Никаких попыток использовать меня сверх того, о чем мы оба договорились с самого начала. И когда ее чувства изменились, и она действительно стала наслаждаться моим обществом, это произошло потому, что ей действительно нравилось. Ей действительно нравилось проводить со мной время. А я выбросил все это в один-единственный момент неуверенности в себе.
— Тогда чего ты хочешь? — Пробурчал я, потому что не знал, что делать дальше. И неважно, что она скажет мне, что хочет, я сделаю это. Я дам ей все, что угодно. Я просто хочу, чтобы она вернулась.
Мне нужно, чтобы она вернулась.
— Я хочу, чтобы ты отправился в ад! — Кричит она мне. Глубоко вздохнув, она снова берет себя в руки и качает головой. — Иди к черту, Александр.
— Оливия. — Я тянусь к ее руке, чтобы не дать ей отвернуться. — Пожалуйста, я…
— Не трогай меня, мать твою!
Опустив руку на бок, я просто смотрю на нее, чувствуя такое отчаяние, какого не испытывал за всю свою жизнь.
— Мне так жаль.
— Я говорила тебе, что невиновна, что не продавала тебя, а ты не поверил мне. Ты никогда не доверял мне.
— Я знаю, я…
— И вместо этого ты сказал Томасу, мать его, Джорджу, что он может делать со мной все, что захочет, хотя ты знал, что он хочет меня убить.
— Мне жаль. Мне очень, очень жаль.
— Сожаление не подходит! Меня чуть не убили, черт возьми!
Боль пронзает мою грудь, словно кто-то вонзил в нее лезвие. Потому что каждое ее слово — правда.
Люди вдоль и поперек улицы теперь останавливаются, чтобы поглазеть на нас. Много людей. Но мне все равно. Потому что все, что я вижу, это боль, которая пульсирует в обычно таких блестящих карих глазах Оливии.
— Неважно, сколько домов ты купишь, и неважно, сколько раз ты скажешь мне, что сожалеешь, это не изменит того простого факта, что ты никогда не доверял мне. Не полностью. — В ее глазах застыла ужасная боль, и она покачала головой. — И никогда не будешь. Ты можешь бросать в меня деньги, потому что они ничего для тебя не значат, но ты никогда не пожертвуешь тем, что имеет значение. Не ради меня. Благодаря тому, как легко ты выбросил меня и бросил на съедение волкам, я теперь знаю то, что должна была знать всегда. Я всегда была для тебя лишь игрушкой.
Ее голос срывается на этих словах, и ужасная боль заливает ее глаза. Это одно из самых ужасных зрелищ, которые я когда-либо видел. И от этого мне хочется вырвать свое сердце и отдать ей, чтобы она могла использовать его для лечения своего собственного.
Потому что она ошибается.
Ей-богу, за всю свою жизнь она никогда так не ошибалась.
Она не моя игрушка.
Она — мой мир.
Поэтому я делаю то, чего никогда раньше не делал. То, о чем я даже не помышлял до того, как встретил эту совершенно замечательную девушку, которая заставила меня почувствовать себя живым впервые за всю мою жизнь.
Я встаю на колени и умоляю.
43
ОЛИВИЯ
Мой рот раскрывается, и шок пронизывает всю мою душу, когда Александр Хантингтон падает на колени перед моими ногами. По всей улице вздыхают люди и делают снимки. Но Александр смотрит только на меня.
— Мне очень жаль, Оливия, — говорит он, глядя на меня умоляющими глазами и широко раскидывая руки. — Пожалуйста, я умоляю тебя. Просто выслушай меня.
Шокированное удивление все еще звучит в моем черепе, поэтому мне удается только кивнуть.
— Я знаю, что облажался. Сильно. И у меня нет оправданий. Никаких объяснений, кроме собственной неуверенности. — Сейчас его бледно-голубые глаза, самые уязвимые из всех, что я когда-либо видела, когда он удерживал мой взгляд. — Я так привык к тому, что люди пытаются воспользоваться мной. Всю мою жизнь все, кто приближался ко мне, делали это, потому что им что-то от меня нужно. Им нужна моя власть, мое богатство, мое влияние. Такой была моя первая реакция, когда я услышал эту новость. Мои худшие страхи тут же вырвались на поверхность, убеждая меня, что ты только притворялась, что заботишься обо мне, потому что тебе тоже что-то от меня нужно. Месть.
— Почему ты так думал?
— Потому что я был ужасен с тобой. Я издевался над тобой. Притеснял тебя. Унижал тебя. Господи, я заставил тебя сосать мой член в обмен на еду, а потом уехал, как будто это ничего не значило. Как после всего этого ты могла начать хорошо относиться ко мне?
— Это было еще в сентябре! Неужели эти несколько месяцев ничего для тебя не значили?
— Они значили все. — От силы его голоса я слегка отшатываюсь назад. Он опускает руки по бокам. Откинувшись на пятки, он наклоняет голову к серому небу над головой и испускает долгий вздох. — Но потом моя собственная неуверенность вернулась, чтобы преследовать меня. — Он снова наклоняет голову и встречает мой взгляд. — Я должен был поверить тебе, когда ты сказала, что невиновна. Даже если не было доказательств, я должен был поверить тебе.
— Да, ты должен был.
— Если ты хочешь, чтобы я провел остаток жизни на коленях, умоляя тебя о прощении, то я так и сделаю. И если ты больше никогда не захочешь меня видеть, я буду это уважать. Но я не могу позволить тебе уйти отсюда с мыслью, что ты была для меня всего лишь игрушкой.
От отчаяния в его голосе мое сердце болезненно сжалось. И то, как он смотрит на меня… Я могу сказать, что он подразумевает каждое свое слово. Я пытаюсь сделать вдох, но мои легкие, кажется, больше не работают должным образом.
— Каждый раз, когда ты входишь в дверь, кажется, что кто-то высасывает весь воздух из комнаты. — Его глаза прожигают меня насквозь, проникая в самую душу, когда он в отчаянии раскидывает руки. — Я не могу нормально думать, когда ты рядом со мной! Вот как сильно влияет на меня одно твое присутствие.
Я взволнованно вдыхаю, сердце бешено колотится о ребра.
— Я люблю тебя. — Он смотрит на меня с такой неприкрытой уязвимостью, что у меня в груди все трещит. — Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня.
— Я… — Я не знаю, как закончить