РОТА - Андрей КОНСТАНТИНОВ

– А-а, – понял Завьялов. – Так я…

– Бэ! – отрезал Самохвалов. – Ладно… Не нравятся мне эти беженцы… Но не гоняться же теперь за ними… Ладно, все равно они на «вованов» наткнутся – те и отфильтруют… Все, хорош! Числов – командуй!

Майор не мог знать, что «вованы» не дошли до своего рубежа. Их командир, капитан Ельцов, «повелся» на мелкий вроде бы отряд боевиков, начал преследование… Прав был Примаков – молодым был этот офицер. Достойным, способным, но – слишком молодым… Его втянули в лощину, навязали бой, подожгли бэтээр… Ельцов и начальству-то доложил, когда дело совсем «запахло бертолетом». Из штаба «вэвэшников» ему вставили:

– …Зачем в бой вступил? Застрянешь! Отлипни от них!

Но «отлипнуть» у Ельцова уже не получилось…

Не будем его слишком сильно укорять – он жизнью заплатил за свою ошибку, погибнув в том бою. Мертвые сраму не имут… Но «вованы», ввязавшись в тот бой, практически оставили роту Самохвалова без поддержки. Более того – когда у них дела стали совсем плохи – на выручку им пришлось бросить десантную роту – фактически единственную резервную…

Таким образом, разведгруппа дагестанца Магомеда, которую проверял лейтенант Завьялов, сама, что называется, воочию смогла убедиться в достоверности информации, поступившей из Рошни-Юрта. Более того, Магомед успел прикинуть и примерную численность десантников. Теперь явка в доме Исрапилова ему нужна была уже не для получения информации, а лишь для связи… Исрапилов, к которому послали «беженцев» из магазина в Улус-Керте, где они пытались за советские деньги купить хлеб, связь дал… (В Чечне, кстати говоря, советские деньги имели хождение довольно долго. По «специальному» курсу «специальные» люди меняли такие купюры на российские. Таким менялой был и Исрапилов – к нему посылали всех. И боевиков, и настоящих беженцев.)

По предоставленной трубке Магомед условным языком доложился Хамзату:

– Брат, я дэнги паменял, все нормально… Хотя – мнэ уже нэ нада было. Я на дарогэ сам сто рублэй нашел. Понял меня? Кто-та на вершину лез – патерял. Я сам нашел. Понял?

– Понял тебя – отозвался Хамзат. (А понять было не сложно – Магомед докладывал, что сам видел около сотни десантников, движущихся в направлении Исты-Корта.) – Понял. Там точно сто рублей? Одной бумажкой?

– Точна, – подтвердил Магомед. – Ну, может, надорвана немного – если менят, за нее чуть меньше савсэм новых дадут…

– Хорошо, – сказал Хамзат. – Молодец, брат… Скажи меняле, чтобы он спросил всех друзей – может, они потеряли. Пусть идут ко мне. С утра вместе посмотрим, чьи это деньги. И сам с ними приходи. Понял меня?

– Харашо понял, брат, – кивнул Магомед и отключился.

Исрапилову он озвучил распоряжение Хамзата – передать информацию всем собиравшимся вокруг Улус-Керта командирам о выдвинувшейся к Исты-Корту роте, о пункте сбора. В заброшенном лагере строителей ЛЭП – не позднее следующего утра – то есть именно так, как и обговаривали заранее…

…К своему рубежу рота подошла уже почти в четвертом часу. Самохвалов все больше нервничал и, как мог, подгонял своих людей. До самой вершины Исты-Корт они не дошли метров семьсот, и Самохвалов принял решение дальше не идти. Решение это имело свою логику, но оно стало первой роковой ошибкой майора… Самохвалов рассуждал-то здраво: ползти еще эти семьсот метров пришлось бы долго – там угол подъема был уже не пять-шесть градусов, а все одиннадцать-двенадцать. Туда добрались бы только – дай бог, в сумерках. И хрен его маму знает, на кого там в этих сумерках можно было бы нарваться… (На самом деле боевики придут на вершину только утром – но Самохвалов этого не знал. И не мог знать. Он мог только угадать – но на этот раз он не угадал…)

Вот чем руководствовался майор Самохвалов, когда, глядя задумчиво в карту, сказал остановившемуся рядом Панкевичу:

– Ну, что, Левонтий… Если пройдем кустарник – дальше укрыться будет негде… Только на саму высоту лезть… А туда мы уже не успеваем. Стало быть – здесь и встанем…

Панкевич заглянул в карту, потом оглядел местность и высказал свое мнение:

– Топосъемка – шестьдесят бородатого года… Смотрите – по карте впереди сплошной кустарник… Ага, и еще ложбинка… Вот здесь, ближе к речке… Как она: Шаро-Аргун… Может, там встанем? Оттуда и до вершины – метров пятьсот…

– Нет, – покачал головой ротный. – Высота не подросла. А кустарник – зайцы сгрызли… Когда от топографов прятались…

Самохвалов еще раз огляделся и решил окончательно:

– Нет, станем здесь. Какой-никакой, а рубеж… Тем более – смотри: вот здесь вроде бы старые минные поля. Они худо-бедно нам дополнительно жопу прикроют… А завтра дальше двинемся, посмотрим. Все, окапываемся. Числова ко мне!

Практически без отдыха, с марша, роте пришлось окапываться и обустриваться. Взвод старшего лейтенанта Панкевича получил задачу оборудовать КП роты. Капитан Числов вместе с артнаводчиком Никитой Сухановым занялись обустройством минометных позиций. Взвод старшего лейтенанта Саранцева с несколькими приданными отделениями вовсю занялся тыловыми позициями – и это была вторая роковая ошибка Самохвалова, почему-то решившего, что если откуда-то и полезут, так в первую очередь – с тыла… Возможно, конечно, что на решение майора повлияло то обстоятельство, что тыл и так уже был усилен старыми минными полями и именно там все можно было быстрее всего «полностью довести до ума». В тот день интуиция дважды подвела опытного майора. Наверное, его ангел-хранитель просто заснул от усталости…

…А «передок» обустраивал неполный взвод старшего лейтенанта Орлова. Десантники достали кирки и топоры и долбили, долбили, долбили, как проклятые, твердый грунт.

Окопы намечались медленно – под грязью был сплошной гравий…

Ротный медик прапорщик Марченко между тем пользовал всех, натерших ноги или подвернувших их на марше. Лечил в основном зеленкой и матюгами.

Костерки кое-где разложили, но совсем маленькие – так, лишь руки погреть. Огонь побольше развело только хозотделение – они быстро развернули ПХД «Пункт хозяйственного довольствия.» и начали греть гречневую кашу с тушенкой, ну и чай, куда же без него российскому солдату…

…Первую смену покормить горячим удалось уже лишь в глубоких сумерках. Несмотря на промозглую погоду, на холод никто не жаловался. Пока.

…Вообще говоря, Самохвалов предвидел холодную ночь, и потому в роте было с собой литров пять спирта – «чистяка», «прозрачной», «неразведенной», как его называли. Конечно, ротный не мог давать прямых указаний, чтобы взводные выдавали солдатам «грамм по пятьдесят». Армия есть армия – поэтому майор применял «эзопов язык». Звучало это так: